Страница 2 из 5
К вечеру первый этап был готов. Теперь их ждали краски, карандаши, ножницы и много-много золоченой фольги. Уже и мама вернулась с работы, и папа закончил расчищать дорожку к дому, и даже молоко с печеньем появилось перед ними будто само по себе, а они все красили, резали, клеили, пока совсем не стали валиться с ног от усталости.
Но главное дело было еще впереди. На следующий день сразу после школы Крис и Джей поспешили на почту. Дедушка Мосс только руками развел от удивления, когда они затащили целый мешок писем. По одному каждому жителю города, даже самому маленькому. И весь вечер они вместе с дедушкой Моссом ездили на красном почтовом фургоне, развозя письма.
На следующий день наступил сочельник. Рано-рано утром Крис прибежала на главную площадь города. Здесь стояла огромная пушистая ель – живая и настоящая. Она росла на площади уже многие годы, радуя жителей каждое Рождество. Именно на нее Крис и повесила свое золотое сердце. Оно было вырезано из плотного картона размером со школьную доску. Пришлось постараться, но все получилось. Внутри фигуры были тонкие контуры, много-много самых разных рисунков, которые складывались вместе, как пазл. Сейчас они были пусты.
Крис нашла в уголке небольшое изображение цапли. Она вытащила из кармана маленькую, точь-в-точь по размеру изображения на сердце, фигурку, сняла защитную пленку и вклеила ее. Теперь на большом коричневом сердце из картона блестела золотинка.
– Красивая, – сказал Джей, подходя сзади и касаясь пальцем фигурки, – как ты.
– Такая же убогая и кривоногая? – спросила Крис, впрочем, не очень сердито.
– Прости.
Джей хотел бы многое сказать. Что ему нравился Крис, но он не хотел, чтобы кто-то узнал и в первую очередь сама Крис. Что он не знал, как ей это сказать. Что у нее красивые ноги. Но сказал только:
– Я дурак.
Он достал и свою фигурку в виде кисти для красок и приклеил ее на место. А потом они сели на скамеечку и стали ждать.
Первым пришел дедушка Мосс. Уж он-то не мог утерпеть и дожидаться обеда. Свое письмо он получил вчера, как и все жители города. В нем было сказано: «Поздравляю с Рождеством! Приходи завтра на городскую площадь, будем ждать чудо от Санты. Да, не забудь то, что в конверте!».
У дедушки Мосса в конверте была позолоченная фигурка в виде марки, и она тоже нашла свое место в сердце. А потом пошли люди. Они приходили из любопытства, а еще потому что хотели поддержать Крис, и потому что им позвонил кто-то из соседей, и просто потому, что не хотели остаться теми единственными в городе, кто не придет.
Каждый приходил и приносил найденную в конверте золоченую фигурку. Крис и Джей очень постарались каждому найти что-то подходящее. Для Оливии Пунд цветок орхидеи, а для мистера Турси книгу. Для миссис Томпсон кекс, а для малышки Джей-Джей, которой только вчера исполнился один месяц, погремушку.
Большое коричневое сердце перестало быть коричневым. С каждой минутой, с каждым новым человеком оно все больше превращалось в золотое. И наконец там остался только один незаклеенный кусочек.
– Чей это? – спросила Крис. – Надо пойти посмотреть.
– Я знаю чей, – не глядя ответил Джей, – мама не пришла.
Весь день он ждал ее. Вглядывался в лица подходивших женщин, вставал и бегал к трамвайной остановке, звонил, но все напрасно. Мамино Рождество потерялось где-то очень далеко.
– Джей, а ты сам когда-нибудь дарил маме подарок на Рождество? – спросила Крис.
– А я должен? – привычно огрызнулся он.
– Нет. Но ты можешь, – Крис посмотрела на него и слегка кивнула ободряя.
– Знаешь, ты посиди тут, ладно? Ты только не уходи, слышишь? Только не уходи! – крикнул Джей, вскакивая и скрываясь за поворотом.
Он так долго злился на маму. На то, что она занята или, что чаще, просто сидит, уставившись в стену. И это даже не худший вариант, потому что он пару раз, когда относил мусор в контейнер, слышал, как там позвякивали бутылки. И все это время он только и делал, что думал о том, что он не получил. Но ни разу, черт возьми, ни разу ему не пришло в голову подумать о том, что он сам может сделать для матери.
Когда Джей прибежал домой, мать сидела в темноте на кухне и смотрела в окно. На столе перед ней лежало распакованное письмо с приглашением и фигурка в виде рождественской карамельки-трости. Подумать только, он настолько плохо знает свою мать, что даже не смог подобрать ей подходящий рисунок.
– Мам? – Джей подсел рядом и неловко погладил мать по ладони. Он не знал, что сказать. – Мам, а ты давно была счастлива на Рождество?
Мама обернулась и посмотрела на него так, как не смотрела уже много лет. Она вглядывалась в лицо сына, отмечая, как тот повзрослел. И спрашивая себя, что должно было случиться, чтобы он, наверное, впервые в жизни спросил у нее что-то такое.
А Джей думал о том, что еще спросит у мамы. Кем она мечтала стать в детстве? Чего боялась? Как называлась команда бойскаутов, в которую она ходила. Был ли у нее в детстве тайник. Как она жила все эти годы..
К городской площади они пришли вдвоем, держась за руку. И пусть Джей считал, что за руку ходят только с малышами, сегодня можно. Мама вклеила свою фигурку, последнюю. А потом случилось то, о чем жители города судачили еще много лет.
Одни утверждали, что золотое сердце засветилось и вдруг стало объемным и выпуклым, и все росло, росло, пока не накрыло весь город. Другие говорили, что эти шутники – Крис и Джей что-то нафокусничали и картонное сердце подменилось огромным золотым воздушным шаром, который разбух и улетел в небо. Третьи, в числе которых был и дедушка Мосс, считали, что сердце превратилось в миллионы сияющих звездочек, полных благости и счастья. Звездочки кружили будто снежинки, наполняя сердца жителей радостью, а потом улетели на небо, где и положено быть звездам.
И только Крис и Джей видели, как засветилось, засияло золотое сердце и отделялись от него созданные из света образы орхидеи, книги, бубенцов, сердца, погремушки, марки и многие другие, и каждый устремлялся к своему владельцу. А когда достигал его, то наполнял светом. И люди менялись. Распрямлялись плечи, наполнялись надеждой глаза, искали ладонь друга руки.
И Крис тоже вдруг поняла, что держит Джея за руку. С неба падали золотистые искры, а может быть просто снежинки, искрящиеся в свете фонарей. И где-то наверху кто-то крикнул:
– Счастливого Рождества! И веселого Нового года!
Фонарь
Фонарь жил долго. Он был совсем юным, с блестящими защелками и сияющим чистотой стеклом, когда появился на улице. А это была очень красивая улица, с растущими вдоль нее кленами и кустами шиповника. Но фонарь стоял к ним спиной, и лишь краешком глаза наблюдал за пышным цветением кустов летом и красно-золотыми ладонями кленов осенью. Круглый год он смотрел на старый канал.
Большую часть времени это было даже интересно. По каналу степенно перемещались баржи, суетливо сновали лодочки, а если повезло, то удавалось увидеть самодельный плот с ребятишками. Но наступали холода, и серебристую водную гладь затягивало льдом. Поначалу фонарь скучал, но потом приноровился смотреть в окна домов. Ему повезло, ведь напротив, с другой стороны канала, стоял дом, а в нем жили люди.
У них было трое замечательных ребятишек. И пусть даже один как-то раз подбил ему стекло осколком старого кирпича, и фонарю пришлось целую неделю косить и смотреть вбок, пока стекольщик не починил его, фонарь не был в обиде. В конце концов, это были просто дети.
Особенно фонарю нравилось, когда наступало Рождество. Окна домов сияли разноцветными огнями, и ему казалось, что весь мир превращается в какое-то волшебное и счастливое место. Возможно, даже созданное специально для старых фонарей.