Страница 3 из 18
— Ты больная?! — заревел знакомый голос.
Несмело открыв глаза, я увидела взбешенного Гордеева. Он все еще крепко сжимал мои плечи, пронизывая меня насквозь холодным серым взглядом. Черные волосы слегка колыхались на ветру, а брови максимально сдвинулись к остро очерченному носу, что говорило об одном – обладатель этого красивого лица в ярости и, возможно, сам сейчас перекинет меня через ограду вниз.
— Что ты, мать твою, делаешь?! — переспросил Гордеев, тряхнув меня еще пару раз, словно надеясь выбить из меня дурь.
— Совершаю безумство! — жалобно вскрикнула я, вырываясь из хватки нежданного спасителя.
Тот схватился за голову в своей привычной манере и отошел в сторону, широкими шагами меряя мост. Распахнутое шерстяное пальто то и дело вздымалось на ветру, и Гордеев, психуя, одергивал его обратно.
Облизнув тонкие губы, он резко выдохнул и снова подошел ко мне, трясущейся то ли от порыва ветра, то ли от несброшенной порции адреналина.
— Безумство?! — буквально прошипел он, с трудом удерживая в себе поток ярости, — Твою мать! Тебе что, пятнадцать?!
— Почти тридцать, — пискнула я, кутаясь в ворот дубленки.
— Тридцать! Безумство, если у тебя нет тонометра в этом возрасте, а не сигать с моста! — Гордеев снова перешел на крик, и я в ответ лишь пробурчала еле слышно:
— У меня есть тонометр.
И вообще все эти шуточки о надвигающемся тридцатилетии здорово портили мне настроение.
Мужчина шумно выдохнул, издав то ли рык, то ли неразборчивое гневное бурчание. Еще раз глянув на меня, он ненадолго задержался взглядом на моих ногах в колготках.
— Твою мать, Аллочка, — многозначительно протянул он и, схватив меня за руку, потащил в сторону так, что я едва успела схватить свой телефон, установленный на парапете.
— Куда вы меня ведете? — нерешительно протянула я, послушно шагая за нелюбимым коллегой.
— В машину. Ты дрожишь. — коротко ответил он, даже не оборачиваясь на меня.
Пропустив проезжающий мимо автомобиль, мы перемахнули через дорогу на красный свет светофора, и не успела я возмутиться тому, что из-за Гордеева мне приходится нарушать правила дорожного движения (а я не люблю нарушать правила!), как тот раскрыл передо мной дверь машины, припаркованной у книжного.
Когда виновник моего неудавшегося прыжка сел за руль, я смерила его взглядом, полным презрения.
— Не надо было, — буркнула я, даже не уточняя, что именно ему не надо было делать.
Гордеев потер переносицу и покачал головой.
— Надо было позволить тебе броситься с моста? — хмыкнул он.
— Я не собиралась бросаться, — оправдалась я, потирая замерзшие руки, — Там внизу был снег.
— Зачем так сложно? Пойдем! Я просто кину тебя в сугроб! — Гордеев снова вспыхнул и отвернулся от меня, будто смотреть на такую глупую овцу было невыносимо.
Я промолчала и, надув губы, тоже отвернулась к окну, за которым виднелся мост.
— Последние три дня была плюсовая температура. Под мостом полынья. Ты ушла бы под воду вместе со снегом, — процедил Гордеев, изо всех сил стараясь звучать спокойно.
Я молчала, вглядываясь в очертания моста. Что, если он прав? Я действительно чуть не совершила безумство, от которого могла бы встретить Новый год в больнице. И это в лучшем случае.
— Один человек сказал, что я скучная, — тихо призналась я.
— Степанов? — сухо осведомился Никита Дмитриевич, и я кивнула, повернувшись к нему. — Тебе так важна его оценка?
Наши глаза встретились, и даже в темноте я заметила, как во взгляде Гордеева мелькнул интерес.
— Он тебе нравится, — удивленно произнес мужчина, а я лишь отвела взгляд, — Аллочка…Твою мать. С моста из-за этого не бросаются.
— Я не бросалась, — напомнила я, — Я только хотела снять на камеру, как я совершаю безумство.
— Не безумство, а глупость, — фыркнул Гордеев, а я в ответ тяжело вздохнула.
В машине повисла гнетущая тишина. Гордеев смотрел в одну точку перед собой. Я же пробежалась взглядом по украшенной витрине книжного магазина, стараясь избегать смотреть на суровый профиль коллеги. Я отвела глаза и наткнулась на запечатанную в пленку книгу, неряшливо брошенную на приборную панель.
Неужели Гордеев после работы заехал в книжный и уже на выходе заметил непутевую Аллочку, висящую на перилах моста? Наверное, он выругался излюбленным«твою мать!»и, закинув книгу в машину, побежал спасать меня?
Улыбнувшись этой мысли, я осторожно подвинула книгу к себе, всматриваясь в обложку в духе научной фантастики. Я удивленно глянула на Гордеева. Вот уж не ожидала, что он читает нечто подобное. Мне казалось, что он предпочитает заумные книги о продуктивности, чтобы знать, как доставать коллег с большей эффективностью.
— Что? — спросил он в ответ на мой взгляд, — Я всегда покупаю книгу на выходные.
Так вот чем занимается по выходным человек, который держит в ежовых рукавицах весь офис. А я-то думала, он кормит ручных крокодилов, живущих в его ванной.
— Ничего, — я отодвинула книгу и потянулась к ручке двери, но Гордеев заблокировал выход.
— Я отвезу тебя, — вызвался он, — Где ты живешь?
— Это необязательно, — я затрясла головой, боясь представить, что мне придется добрых полчаса провести в замкнутом пространстве с Гордеевым.
— Просто скажи адрес, — мужчина неприязненно сморщился, и я, сдавшись, просто назвала улицу и дом.
Машина тронулась с места и выехала на Невский проспект. Я тут же отвернулась к окну, всматриваясь в красоту предновогоднего города. Все-таки хорошо, что я сейчас в теплой машине Гордеева, а не в скорой помощи с мокрыми фельдшерами, которым пришлось вытаскивать меня из промозглого канала.
— Спасибо, — тихо произнесла я, не оборачиваясь, но все-таки глядя на лицо Гордеева в отражении моего окна. На его тонких губах мелькнула едва заметная улыбка.
— Я могу тебе помочь, — вдруг произнес он, — Со Степановым.
— Как это? — удивилась я, поворачивая голову к коллеге.
— Мужчину можно заинтересовать более простыми способами, Аллочка, — со знанием дела произнес он, на светофоре кинув на меня хитрый взгляд. Красный свет светофора отразился в его серых глазах, и я поежилась от того, как угрожающе в тот момент выглядел Гордеев.
— Мне придется за это продать душу? — на выдохе произнесла я, с недоверием посматривая на мужчину.
— Нет, конечно, — фыркнул он, — Но ты тоже можешь мне помочь.
— Чем? — я нахмурилась, ожидая, какую цену он назовет, — Стучать на коллег я не буду!
— В начале месяца Забелин объявил об открытии филиала весной, — ответил Гордеев, — Руководитель будет выбираться между мной и первым замом - Самойловым. Помоги мне получить должность, а я сделаю так, что Степанов приползет к тебе на коленях.
Я рассмеялась вслух и, закатив глаза, отвернулась. Ну конечно! Что еще могла сделать Аллочка! Я ведь племянница генерального директора, и мы даже носим одну фамилию. Если Гордеев думает, что я приду к Геннадию Петровичу и скажу:«дядя Гена, повысь Никиту»,то он сильно ошибается в силе моего слова.
Дядя из тех, кто не берет в расчет связи. Он взял меня к себе, когда я ушла с последней работы, и сразу предупредил, что я буду продвигаться по карьерной лестнице своими силами без надежд на семейные узы. Кто же знал, что мне так понравится быть простым офис-менеджером, что я не подумаю, куда-то двигаться.
— Это так не работает, — возразила я.
— Не нужно просить за меня, — Гордеев взъерошил влажные от снега волосы, и я невольно проследила за движением его руки.
— Тогда что я могу сделать? — я отвела взгляд, смутившись того, что на короткий миг засмотрелась на несносного Гордеева.
— Притворись, что мы дружим, и под этим предлогом введи меня в семью, — нагло попросил мужчина, а у меня от шока пропал дар речи, — Я знаю, вы всегда собираетесь на семейные посиделки.
Притвориться, что мы дружим?! Дружим?! С Гордеевым?!
— Никто никогда не поверит, что мы дружим, — я усмехнулась, наблюдая за тем, как губы Гордеева расплываются в самодовольной улыбке.