Страница 17 из 18
— Это просто невероятно, — шепнула я, любуясь искорками на изумрудной ели.
— Я же сказал, что внес правки, — тихо ответил Никита, загадочно улыбаясь сквозь искусственную бороду.
— Спасибо тебе, Дедушка Мороз, — не сдержавшись, я прильнула к нему в теплом объятии, словно внучка, сильно скучающая по своему волшебному дедушке.
К нам тут же кинулась ребятня, и вот мы уже стояли в одном большом объятии. Тепло праздника, яркие блики гирлянды и музыка – прекрасная музыка! – растрогали мое сердце, и мне хотелось плакать и смеяться. А еще танцевать! Водить хороводы! И не отпускать руку своего строптивого Дедушки Мороза.
Праздник удался на славу – таких в этой компании еще не делали. Мы прослушали целый сборник детских стишков, вручили подарки, сделали несметное количество фотографий и только после всего этого аншлага смогли наконец остаться в импровизированной гримерке вдвоем.
— Я думала, ты не придешь, — призналась я, стягивая кокошник с накладной косой.
Гордеев снял шапку, стянул бороду и отер влажной салфеткой румяна с щек. Улыбнувшись, он протянул мне стикер, который я приклеила к двери его кабинета вчера вечером.
«Снегурочке нужен ее Дед Мороз!» - значилось на бумажке, и я залилась краской, будто написала нечто слишком интимное.
— Разве я мог не прийти? — ответил Гордеев.
Между нами повисла тишина, и только где-то на фоне переговаривались «снеговики» и, кажется, звучал голос дяди. Но это все было неважно. Была только я. И Гордеев. И мы смотрели друг на друга так, будто впервые по-настоящему встретились.
— Аллочка…
— Гордеев…
Никита в два широких шага приблизился ко мне, и я уже приготовилась к тому, что наши тела вот-вот соприкоснуться, как в комнатку вошел дядя, и Дедушка Мороз остановился в нескольких сантиметрах от меня.
— Какое чудесное представление, — почему-то невесело произнес дядя, пожимая Никите руку. — Кто бы мог подумать, что у вас получится устроить такой праздник на простой офисной елке.
— Никита Дмитриевич все делает на высшем уровне, — с улыбкой на губах произнесла я. Да, сегодня он покорил и меня тоже. И я не знаю, что буду делать, когда он уедет.
Дядя посмотрел сначала на меня, а потом на Никиту. И была в его глазах странная грусть.
— Что-то случилось? — тихо спросила я.
— Я все знаю, — честно признался Забелин, — Гриша Степанов мне рассказал, что вы решили поиграть в чувства за моей спиной.
Гордеев отвел глаза, а я с сожалением прошептала:
— Дядя, я все объясню.
— Не утруждайтесь, — отрезал он, — Лучше собирайтесь. Мероприятие в ресторане начнется через три часа.
Не улыбнувшись, дядя вышел из кабинета, а Гордеев, тут же забыв про меня, помчался за своей карьерой.
— Геннадий Петрович, нам нужно поговорить! — уверенно произнес он.
Я видела, как они направились к дядиному кабинету, но не пошла следом. Этот разговор меня не касался. Моя работа была выполнена, и мужчина, которого я неожиданно обрела, вдруг слился с горизонта. И ведь я знала, что так будет. Я знала, что все это затевалось именно для того, чтобы Гордеев мог уехать.
И теперь я не хотела его отпускать.
— Аллочка, ты, оказывается, вообще не скучная! — с задором заявил Гриша, появившийся в дверном проеме. — Поехали со мной за город второго января? Будут друзья, банька, лыжи, хаски в упряжках…
От одного вида кудрявого болтуна меня передернуло от негодования.
— Катись-ка ты отсюда, — пробормотала я, отвернувшись от Гриши, — Хоть на лыжах, хоть на хаски.
— Алла, но я думал…
— Ты мне правда нравился, Степанов, — призналась я, поворачиваясь к недоумевающему парню, — Но полюбила я другого.
Не дожидаясь реакции Гриши, я демонстративно закрыла перед ним дверь. Пора снять костюм восторженной Снегурочки и готовиться к шикарному вечеру в элегантном платье. И не забыть прихватить свое тоскующее сердце.
***
За что я любила дядю, так это за его умение сплотить вокруг себя людей. В огромном зале ресторана, оформленного в классическом белом стиле, собрались семьи наших сотрудников. Сложно передать словами, как это было необычно и в то же время вдохновляюще.
Изо дня в день ты смотришь на одни и те же лица, впускаешь в свою жизнь людей с разными характерами. И вот теперь ты можешь видеть семьи своих коллег, и только успеваешь поражаться, как они все похожи.
Как чудесно видеть мам и бабушек в нарядных платьях, взрослых и старых мужчин в строгих костюмах, жен, мужей, детей. И даже Регина, отменившая отпуск на эту ночь, явилась со своей кошечкой на леопардовой шлейке.
Это был грандиозный вечер, посвященный семье.
Перед тем, как подойти к столику, за которым сидела тетя Нина, Макар и Кирилл, я еще раз осмотрела свое отражение в окне. Собранные в высокую прическу рыжие волосы, алое платье с открытыми плечами гладило подолом пол, на хрупкой шее поблескивало перламутром жемчужное ожерелье. Я напоминала себе чудесную принцессу, и от этого становилось еще тоскливее. Ведь у принцесс в сказках все заканчивается долгим поцелуем и «жили они долго и счастливо», а что ждет меня?
Даже думать об этом не хочу.
— Не понимаю, зачем мы сюда пришли, — за спиной раздался строгий мужской голос и, обернувшись, я увидела статного мужчину примерно дядиных лет.
Одного взгляда на него и двух сыновей за спиной хватило, чтобы понять, что передо мной Гордеевы.
— Чтобы поддержать сына, — уверенно произнесла я, сдержанно улыбнувшись мужчинам.
— Димочка, ну не ворчи, — запричитала миловидная женщина, вынырнувшая из-за спины самого младшего сына.
— Вы знаете Никиту? — мужчина прищурился, осматривая меня с недоверием.
Я кивнула и пригласительным жестом махнула на зал:
— Ваш столик седьмой. Это у сцены, — произнесла я, запомнив важную для меня фамилию в рассадке гостей, — Вы удивитесь, насколько ваш сын важен для этой компании. И не только для компании.
Одарив меня сдержанной улыбкой, семья Гордеевых прошла на свои места, и только тогда я смогла взволнованно выдохнуть. Они пришли! Никита все-таки их позвал. А, значит, и он понял, какое место в его жизни должна занимать семья.
— Дорогие друзья! — на сцене появился дядя в роскошном смокинге, и он со своей седой бородой сам выглядел, как брутальный Дедушка Мороз.
Я поспешила к своему столику, не переставая глазами выискивать Никиту. Пока дядя произносил праздничную речь, в которой особо чувствовались слова тети Нины, в зале появился Гордеев.
Осторожно минуя ряды круглых столиков, он опустился на стул рядом со своей мамой и перевел глаза на дядю.
Голос Забелина вдруг переменился и с праздничного стал каким-то разочарованным.
— Вчера мне пришлось открыть для себя страшную тайну, которая подорвала мое доверие к одному человеку, — спокойным голосом поведал дядя, будто рассказывал притчу. Он говорил о нас с Гордеевым.
На этих словах я посмотрела на Никиту. Он тоже смотрел на меня. С сочувствием. Будто он был виноват. Хотя, конечно, все это началось именно из-за него. Но разве я жалею? Нет! И пусть дядя говорит про нас все, что угодно, - он не знает, что на самом деле происходит между нами. Я и сама не знаю! Только это окрыляет меня и лишает страха.
Я поднялась со своего места и вышла вперед. На меня тут же опустился свет прожектора, так что мне пришлось прищуриться, чтобы привыкнуть к такому яркому вниманию.
— Геннадий Петрович, подождите! — встряла я, и тут же около меня в луже света оказался Гордеев.
— Это я виноват, — заявил он, обращаясь к дяде.
— Нет, это я! — перебила я, — Я собиралась прыгнуть с моста, но Никита меня спас, и тогда мы…
— Ты хотела прыгнуть с моста?! — ужаснулся дядя со сцены, и вместе с ним охнул весь зал. Кто бы мог подумать, что Аллочка такая сумасшедшая?
— И лучше бы я прыгнула, — чуть тише произнесла я, поворачиваясь к Никите, — Может, тогда мне сейчас не было бы так больно.
— Я никогда не позволю тебе совершать такие глупости, — ответил он, не спуская с меня настороженного серого взгляда.