Тракт Чёрной Вдовы

- Вас бы в армию, - буркнул ветеран.

- Усекли.

- Если вдруг, вы потеряете меня из виду, но вам покажется, что я пошла той или иной дорогой, ни шагу дальше. Стойте на месте, понятно? За Тыковкой не ходите. Но! Если потеряете меня из виду, зовите его. Если услышите хруст и чавканье, Тыковка ест. Руку к нему не подносите. И вообще, лишний раз перед его мордой конечностями не махайте, он парень горячий, соблазнится, - все дружно оглянулись на коня, у которого в темноте глаза отчетливо светились красным.

Тыковке перепало огромное ведро свежей рыбы. Мальчик доволен.

- А теперь, за мной, - как только я ступила на болотные земли, мужчины притихли.

Я видела, как им не по себе, и что они не очень-то и доверяли моей задумке, но дружно шли, как я и сказала: след-в-след. Без единого возражения, даже, когда я ступала прямиком в трясину.

Ещё несколько недель назад до меня долетел слух о деревне Мируж. Там издавна производили качественное, хорошее вино с добавлением фруктов и ягод. Рецепты и секреты производства веками передавались из поколения в поколение. Но совсем недавно, с появлением Фитхи, их торговый путь был отрезан. В столицу их не пускали, потому что гордые винные производители напрочь отказывались отдавать плоды своих трудов за бесценок, а на торговый тракт их не пускали головорезы ублюдка. А с другой стороны было графство одного из главных клиентов Фитхи, который не пропускал виноделов уже из принципа. К тому же, болота отрезали все остальные пути, и сейчас жители Мируж тихо погибали от голода, пытаясь поделить несколько скотных дворов на большую деревню.

Но в нижнем городе мне по секрету сказали, что, когда пришли головорезы Фитхи, чтобы взять силой знаменитое вино, а, потерпев неудачу, сожгли всё, тогда жителям удалось спрятать крупную партию. И, если я найду способ вывезти её оттуда, они могут мне её продать. Очень недорого, и тоже из принципа. Потому что я – не Фитха.

Письмо старосте ушло несколько дней назад. Достаточно, чтобы оно было доставлено по основной дороге. От столицы до Мируж как раз три дня пути.

И всего семь часов по смертоносным болотам.

- Леди-хозяин, - подал голос ветеран, - я тут думаю, а ваши мужья, они тоже так на прогулки выходили? От разрыва сердца померли? Или от восторга от вашего бесстрашия?

- От плохой приметы они померли.

- Это как?

- Кто много болтает, тому сковородкой в нос.

Сзади послышались смешки.

- И зовите меня просто Адой, мы в такой тесной компании идём, что просто грех важничать.

Призраки молчаливо провожали нас. Когда я делала ночные вылазки, чтобы изучить все болотные тропы, успела запомнить многих. И заметить одну закономерность: чем более ранняя была смерть, тем отчетливее был образ духа. Я видела их одежды, которые носили сейчас, и силуэты длинных платьев, которые местные женщины уже давно не носят – не практично. От этого становилось как-то грустно. Местные жители верили, что после смерти они уплывают по открытому морю к Солнцу, а что будет с этими, кого не похоронили?

Спустя несколько часов, как раз на половине пути, где стоял призрак с виллами, я поняла, насколько сильно я устала. Ноги поднимались всё тяжелее, отдышка становилась всё сильнее. Даже мужчины сзади вовсе перестали переговариваться, а просто громко сопели, с завистью поглядывая на Тыковку, который без проблем бегал по водной поверхности.

- Совсем небо чёрным стало.

- Это хорошо, скоро солнце сменит луну.

- Или я – вон то поваленное дерево.

- Леди-хозяин, вы чего молчите?

- Если я сейчас стану говорить, начну хныкать, что хочу домой. А это значит, проделать весь этот адский путь опять, но с пустыми руками. Так что это – стратегическая тактика, не отвлекайте.

Пару раз мне казалось, что я потеряла дорогу. Но зато Тыковка помнил, где моё светлое личико не купалось в трясине в пробных заходах. А ещё пару раз мне казалось, что я готова упасть прямо здесь и сейчас лишь потому, что ноги словно налились цементом. Если после такого кросс-фита у меня не появится распрекрасного рельефа, то я уже и не знаю, как работает физиология.

- Тс-с, слышите? – Я резко остановилась.

- Болотные чудище? – С детской серьёзностью кто-то спросил.

- Сам ты болотное чудище, пень окоселый! Собака лает.

Со мной в комитете работала девочка, которая явно попала туда по ошибке. Она кормила уличных котиков, собирала наклейки с Пикачу, участвовала в программе, где люди со всего мира обменивались открытками. Ни единого мата, ни разу ни на кого не повышала голос, на обед всегда ела пироженки и каждый раз зажигала свечку, чтобы загадать желание, ведь у кого-то наверняка в этот день день рождения, вдруг у него нет возможности самому загадать желание? Она вместо и для того человека и загадывала. И вот ей пришлось больше трёх часов давать разъяснения по одному пункту из материалов дела одному твердолобому секретарю судьи. Три часа об одном и том же. У всех вокруг нервы сдали ещё после первого часа, а она продолжала и продолжала объяснять. И тут, наконец, она положила трубку с фразой, которая стала неким слоганом нашей команды: «Аллилуйа, бл..дь!».

Именно этот слоган и сорвался с моих губ, когда я увидела деревню. Болотный лес закончился внезапно, выпуская нас из своих душных объятий. На улице оказалось гораздо светлее, чем там, откуда мы вышли.

- Мы сделали это! – Мужчины рухнули на твёрдую землю, раскидывая руки в стороны.

- А вы что, во мне сомневались? – Шутливо спросила я, присаживаясь рядом.

- Да! – Очень твёрдо и очень дружно гаркнули они.

- Слова вообще-то могут ранить.

- Если меня кто волоком до деревни дотащит, век не забуду.

- Конь может. Мне показалось, или он птицу съел?

- Калоша, кони не едят птицу.

- А этот съел!

Мне и самой было тяжело двигаться с места, но ничего не поделаешь.

- Пора идти, у нас ещё много дел.

Деревня только недавно проснулась. Мои надежды оправдались, староста как раз вчера получил моё письмо. На радостях почти вся деревня не спала полночи, доставая из тайников своё вино, бережно упаковывая его в ящики.

- Неужто правда можно по болотам пройти?

- Это только леди-хозяин может! Иной раз как шагнёт в топь, аж дух захватывает, утонет же! Ан-нет, перед ней как будто лес расступается. Клянусь, сам видел!

- Что-то не так, леди Моэр?

- Я думала, будет гораздо меньше вина, - тридцать шесть ящиков по восемнадцать бутылок. Как мы это потащим?

- Так это не проблема, коня вашего запряжем, а повозку потом вернёте, - моему коню идея категорически не понравилась.

Ладно, уговорю Тыковку, а дальше как? Моя тропа достаточно узкая, ни одна повозка не проедет, просто намертво застрянет.

Фрост задумчиво осматривал наш груз

- Были мы как-то на снежной заставе. Там даже в студеную зиму болота льдом не покрывались. А нам пушки тащить надо было. Но те болота обычные были, не как эти… Не обычные. Так мы щитами путь пушкам давали.

- Это как?

- Кто-то идет впереди, кладет щиты, конь проезжает, а другие обгоняют и перед конём опять щиты кладёт.

- Фрост, тропа очень узкая. Если шаг в сторону, боюсь, уже не найдём.

Все задумались. Местные жители, пичкающие нас кашей с травяным отваром, и вовсе приуныли. Они так надеялись продать своё вино по достойной цене, что все опять о них вспомнят, и тут такая досада. Покупателю просто всё не унести.

- Есть идея, - тихо проговорила я, - но путь назад будет ещё опаснее, согласны?

Приготовления заняли не очень много времени, а вот путь домой был долгим.

Теперь за мной след в след шёл обиженный Тыковка, который от досады слопал мою кепку, а за ним цепочкой, как деревянная гусеница, ехала на досках партия вина. И наливки, и домашней водки. Наш груз увеличился вдвое. Радостные жители ту самую повозку даже подарили, когда я им оплатила всю партию с лихвой. Повозка уныло поскрипывала, привязанная сверху «гусеницы». Мужчин пришлось привязать веревкой к ящикам. Они ведь совсем по краю тропы шли. А груз тяжелый, не даст утащить трясине свою новую жертву.