Страница 57 из 61
Клипсянин обернулся и встретился со страшно бледным лицом своего друга. Только сейчас, когда первая опасность миновала, армут начал осознавать произошедшее. Его грудь нервно вздымалась, будто он вместо коня тащил всех сюда на собственной спине. Губы гордого юноши дрожали, и он все силился что-то произнести, однако рот не слушался своего хозяина.
– Во второй раз… Во второй раз… – наконец прошептал бедный армут, всячески пытаясь остановить слезы, которые уже появились в уголках его красивых выразительных глаз. Он вновь напоминал оленя или грациозную лань, которые водятся в армутских степях. Спазм перехватил ему горло, но он, поборов себя, произнес:
– Во второй раз я прошу у тебя прощения. Сможешь ли ты, мой добрый верный друг, простить меня?
Артур ласково улыбнулся Кириму.
– А потом… Потом я должен добиться прощения у нее. Если, конечно, она выживет, ведь стрела была отравлена! Ах, ты видел, Артур, она спасла меня! Спасла! Загородила собой, как своего друга! А я, я! – юноша в отчаянии замолчал, и по его щекам все-таки потекли слезы.
– Кирим, она тоже, несомненно, простит тебя, – тихо утешил своего друга Артур. – Она изменилась.
– Она изменилась, а вот я – совсем нет. Я действительно остался тем же низким и подлым Лэком, способным на все, что угодно, ради своей шкуры!
– Ах, Кирим. Сколько раз нам с тобой еще предстоит оступиться? Бессметное множество. Но это не помешает стремиться к чему-то более высокому, благородному, честному, доброму! Жизнь ведь на это и дается.
– Я отдам табибу все свои сбережения, только пусть она живет! Пусть живет! – запальчиво, в каком-то слепом отчаянии воскликнул Кирим. – Ты веришь, мне сейчас ничего не жалко, даже своей жизни! Мне кажется, если она умрет, умру и я сам…
Друзья с грустью замолчали. Ни один из них не был наверняка убежден в том, что отважную девушку удастся спасти. Однако они верили в это всей силой своих юных и страстных сердец.
Глава 13 Всякое животное любит подобное себе
Между тем, в то время, пока Артур отсутствовал, в хабите Кирима держалась напряженная атмосфера. И хоть сам хозяин как мог успокаивал друзей, всячески обещая помочь и привести Артура обратно живым и невредимым, его увещевания имели довольно слабый эффект. Тэнка по-женски устроила самую настоящую истерику со слезами и капризными воплями; несколько раз белокурая девушка порывалась отправиться на поиски друга, выкрикивая бессмысленные угрозы и проклятия по отношению ко всему семейству Ролли; Кириму, надо сказать, пришлось немало потрудиться, чтобы привести ее в чувство.
Впрочем, состояние Дианы пугало его гораздо больше. Сероглазая девушка была молчалива и внешне спокойна; встав утром позже всех и обнаружив отсутствие Артура, она невозмутимо поговорила с Киримом, совершенно хладнокровно выслушала его увещевания, затем немного походила по хабиту, а потом вышла на улицу со словами, что хочет освежиться. Юный армут последовал за ней, подозревая, что состояние девушки отнюдь не такое безмятежное, как может показаться с первого взгляда. Он подошел к ней со спины; Диана стояла неестественно прямо, напряженно вглядываясь вдаль. На улице было пустынно и мрачно, со стороны Беру дул неприветливый северный ветер.
Юный армут тактично кашлянул, и девушка тут же стремительно обернулась к нему. Лицо ее было бледно такой бледностью, что казалось совсем прозрачным.
– Я… я тотчас же отправлюсь за ним! – неловко воскликнул Кирим, совершенно испугавшись за душевное состояние Дианы. Юноша уже тысячу раз обругал себя в своем сердце, ибо он позволил дорогому другу уйти, никак не убедив его остаться и не рисковать понапрасну своей жизнью.
Здесь надо пояснить, что Кирим, несмотря на приобретенные качества и изменения характера, в каком-то смысле все еще оставался прежним Лэком, который привык во всем слушаться своего лучшего друга беспрекословно. Во время их недавнего разговора с Артуром армут как-то даже не подумал о том, что должен переубеждать его или настойчиво предлагать не рисковать собой. Кириму казалось, что Артура, по натуре весьма упрямого, не так-то легко было бы заставить изменить принятое решение. Но сейчас юный армут был ужасно зол на себя и свою робость.
– Спасибо, Кирим, – тихо прошелестела Диана, и голос ее был ужасно отстраненным и даже, если позволительно вообще употребить это определение, каким-то невесомым.
– Вы должны оставаться здесь… Он очень просил меня об этом, – строго предупредил девушку хозяин хабита.
Диана вскинула брови, на мгновение придя в себя и став прежней своевольной и гордой девушкой.
– Ах, он просил? Может, еще что-нибудь?
– Нет, ничего… – смущенно пробормотал Кирим, сильно досадуя на свое неумение общаться с женским полом.
– Я… сейчас же поеду… – опять неловко повторил он, быстро отходя от Дианы, словно она в какой-то степени пугала его. Юноше стоило огромных трудов упросить друзей Артура остаться в безопасности хабита, в то время как он сам будет осуществлять спасательную операцию.
Кирим, Артур и Тиллита вернусь домой ближе к вечеру, когда на небо, лениво покачиваясь, выползла луна. Совсем похолодало, песчаные дороги, будто расписным ковром, покрылись инеем.
Табиб, как и обещал, сделал все, что было в его силах, однако прогноз оставался неутешительным: судя по всему, отважная Тиллита должна была умереть.
– К вечеру следующего дня все будет кончено… Бедная девочка… Впрочем, если ее организм окажется сильнее лихорадки, то исход может быть благоприятным. Но это весьма маловероятно, увы. Она такая худенькая… – с грустью сказал он Кириму, принимая от него вознаграждение за свои труды.
Вся эта печальная ситуация невероятно расстроила друзей, которые, несмотря ни на что, все же верили в исцеление самоотверженной армутки. Пребывая в совершенном упадке духа, юноши вошли в хабит, бережно поддерживая бедную Тиллиту. Здесь уже уютно горел костер, и все ребята сидели вокруг него – насупленные, мрачные, своим внешним видом напоминая нахохлившихся чаек. Увидев вошедших, Тин с оживлением вскочил на ноги. Круглое добродушное лицо его сияло широкой улыбкой.
– Арч, ты вернулся! Ах, я знал, верил, что все будет хорошо!
Шафран тоже была здесь. Все сидевшие у огня, как один, проследили взором за тем, как Артур с Киримом аккуратно вносят в дом какую-то незнакомую девушку и заботливо размещают ее на единственной кровати, закрывая со всех сторон ширмой от любопытных глаз. По всему было видно, что незнакомка находится на грани между жизнью и смертью; дыхание ее было сильно затруднено, глаза плотно закрыты, на лице проступила болезненная испарина. Худое тело бедняжки дрожало, как лучина, пожираемая огнем. Бережно положив на кровать больную Тиллиту, юноши укрыли ее шкурой и, оставив у изголовья кувшин с розовой водой, прошли к друзьям, которые выглядели молчаливыми и суровыми.
Артур поискал глазами Диану; сероглазая девушка сидела совсем рядом с костром; кажется, она грела руки, не замечая, однако, как беспощадные языки пламени обжигают ей пальцы. Неловкое молчание воцарилось на мгновение в хабите. Шафран внимательно следила за Киримом; очевидно, она ждала от него каких-то объяснений, но армут был настолько подавлен и измучен, что ему не хотелось ничего говорить.
– Приготовь нам поесть, Шафран, – усталым голосом приказал юноша.
– Та девушка… Которую вы притащили с собой… Она ведь не из этих? – с каким-то сильным напряжением в голосе вдруг проговорил Паприка. Кирим тяжело вздохнул.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он, хоть и совершенно отчетливо понял, что хочет сказать его приятель данной двусмысленной репликой.
– Это ведь не дочка Ролли? – угрюмо пояснил Паприка, непримиримо посмотрев на Кирима. Лицо юного вора по цвету напоминало красный перец.
– Ты прав, мой друг. Это Тиллита, дочь Ролли. Она спасла мне жизнь, закрыв собой от летящей стрелы, и теперь я у нее в долгу, – спокойно, с чувством собственного достоинства ответил армут.