Страница 13 из 18
– Чего тебе?
Она пыталась поймать мой взгляд, но я не мог на нее смотреть. Вдруг представил такую жену рядом. Мерзость.
– Я… беременна.
Она сказала это так просто, будто есть позвала. Я обалдел от новости и не мог понять ее смысл.
– Ты о чем?
– У нас будет ребенок.
Я расхохотался. Не от радости. От ужаса. До экзаменов оставался месяц и я получу заветную свободу, уеду в большой город и буду жить так, как захочу. Без указки родителей и придирок преподов, а тут такой облом.
Я схватил ее за руку и потащил на детскую площадку, подальше от дома. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь услышал этот бред.
– Тише ты. Чего разоралась?
– Пусти. Мне больно.
Ненависть и злоба переполняли меня. Даже из далека, придурок Димка портит мне жизнь. Ненавижу.
– А спать с первым встречным было приятно?
– Ты говорил, что любишь меня.
По ее щекам текли слезы. Меня начало тошнить.
– Вот дура. Ты что, не предохранялась?
– Я не знала.
Что за дурь? Взрослая тетка строит из себя малолетку.
– Тебе уже двадцать, не так ли?
– Да.
Мысли выстроились в логическую цепочку:
– Замуж хочешь? Ясно. Затащила меня в постель, а теперь шантажируешь ребенком?
– Это случайность. Поверь.
– У нас было всего раз, как ты могла залететь?
– Не знаю…
– Зато я знаю. Сами в постель ко всем лезете, а кто последний, тот и папа.
– У меня никого не было. Кроме тебя.
– И я должен верить? Может это и не мой ребенок вовсе?
Она побледнела еще больше, покачнулась.
Я не тронулся с места. Мысль прикоснуться к этому чудовищу пугала меня.
– Не придуряйся. Меня этим не возьмешь.
Она ойкнула и осела на землю.
– Какая актриса. Я тронут.
Она смотрела на меня снизу вверх и плакала.
– Как ты можешь быть таким бессердечным? Это же твой ребенок.
Я не знаю, что на меня нашло. Я с презрением смотрел на эту странную женщину и говорил, не затыкаясь. Бросая каждое слово, словно ком грязи:
– Это твой ребенок. Мне он не нужен и ты не нужна. Если еще раз припрешься, я не буду так вежлив. Поняла?
– Вася…
Я присел, схватил ее за плечи и сильно тряхнул.
– Мне не нужны дети. Убирайся, дура.
Ее глаза вдруг застыли, она обмякла и начала заваливаться на бок.
Я не знал, что делать. Задержал падение и осторожно положил на землю. Похлопал ее по щеке.
– Эй, ты чего? Вставай.
Она молчала.
Я наклонился , прислушался. Дыхание едва слышно. Видимо, она потеряла сознание.»
Борис Иванович трясущимися руками достал из кармана корвалол, накапал прямо на язык, слегка поморщился. Он часто дышал, держась за сердце.
– Ты… убежал?
– Я же не зверь. Вызвал скорую.
– Она умерла?
– Что вы такое говорите? Жива она.
– А ребенок?
Борис Иванович затаил дыхание.
– Обошлось.
Борис Иванович громко выдохнул, стукнул кулаком по столу.
– Дурак этакий. Чуть до инфаркта не довел.
Василий улыбнулся уголками губ.
– Это самая добрая часть моей истории. Уверены, что хотите узнать конец?
– Продолжай.
«В больнице разразился скандал. Родители Мышки узнали о ее беременности и требовали назвать имя подлеца, но она молчала, как партизан. Лишь тихо плакала и вздыхала.
Соседи начали сплетничать и строить догадки. Я решил притаиться на время и засел за уроки. Тем более, что экзамены на носу, диплом защищать надо. Только бы Мышка не проболталась. Пока никто не знает, я смогу тихонько улизнуть из города. А там, пусть ищут ветер в поле.
Димка не ходил в институт или я его просто не видел. Мне было все равно, я не хотел с ним встречаться. Моя ненависть к нему переросла в манию. Одна мысль о нем, заставляла кулаки и зубы сжиматься до боли. Говорили, что он ходит к Мышке в больницу, но меня это не интересовало. Пусть хоть пропадут вместе. Меньше проблем будет.
Она долго лежала в больнице, но я так и не решился ее навестить. Нас ведь видели вместе. Вдруг кто догадается?
Перед самыми экзаменами ко мне заявился Димка.
Сам бы я его не впустил, но дверь открыла мама. Она ничего не знала о нашей ссоре и радостно впустила его, сетуя, что он давно не приходил. Приболел что ли?
Димка вошел в комнату, когда я читал, лежа на кровати. Он с ненавистью смотрел на меня, скривив ужасную мину. Он быстро подошел к столу и без приглашения, уселся на стул.
Я отложил учебник, сел. Внутри все кипело, руки чесались. Кажется, у меня на него аллергия.
Несколько минут мы молча пялились друг на друга. Я не выдержал первым.
– Чего уставился?
– Первый раз вижу подонка. Хочу запомнить, чтобы не ошибиться в следующий раз.
Я криво усмехнулся, сжимая кулаки.
– Нотации пришел читать? Не поздновато?
– Такому как ты, уже ничто не поможет.
Его презрительный надменный тон больно бил меня прямо в сердце. Как я мог считать этого подлеца своим другом? Верить ему и помогать? Где были мои глаза и уши?
– Ты же у на святоша, как я забыл?
– Получше тебя.
– Зачем приперся? Я занят.
– Что ты намерен делать?
Я с трудом изобразил беззаботное удивление.
– Диплом защищать надо. В отличии от тебя, я учусь.
– Жениться собираешься?
– Тебе то что?
– Я задал вопрос.
– Не твое дело.
– Это значит нет?
– Я не обязан перед тобой отчитываться. Убирайся.
– Сдавай экзамены и вали из города. Чтобы я тебя больше не видел.
– А то что?
Димка пропустил вопрос, небрежно взял учебник и бросил его на пол.
– Я хочу жениться на ней. Не бойся, я сказал, что ребенок мой. Когда он родится, я запишу его на себя. Он никогда не узнает, какой подонок его отец.
Вот так и заканчивается дружба. Где-то в глубине души, я все еще надеялся, что Димка просто шутит. Что вот сейчас он рассмеется и предложит погулять. Мы все забудем и простим друг друга. Какой же я дурак. За что он так со мной?
– Забавно. Институт окончен и друг Вася больше не нужен. А ты красавец.
На секунду Димка замешкался, опустил глаза. Его руки дрогнули, но лишь на пару секунд. Он надменно усмехнулся:
– С паршивой овцы хоть шерсти клок. Нужно было больше иметь тебя.
Я сильнее сжал кулаки, суставы жалобно хрустнули. Физическая боль не затмила душевную.
– Конечно, ты же любишь объедки с чужого стола. Вот и сейчас, не так ли?
– Не смей так о ней говорить.
– Не хочешь слушать правду? Она сама залезла в кровать. А как стонала. У вас такое было? Нет?
Я видел, как корчится от боли тело Димки. Он словно сжался и уменьшился в размерах. В его глазах плескался огонь и ненависть.
Я ликовал: враг повержен и истекает кровью. Но почему мне не стало легче?
Вдруг Димка надменно улыбнулся и повторил:
– Значит, я могу забрать твоего ребенка?
– Забирай и не приходи больше. Ненавижу вас.
Димка достал из кармана мелочь, бросил на стол несколько монет.
– Цена тебе копейка, но я не жадный.
Он засыпал монеты в карман и достал кошелек. Вынул крупную купюру и осторожно положил на стол.
– Это тебе. Плата за ребенка. Не смей к нему приближаться.
– Покупка совершена. Поздравляю, дебил.
Я улыбаясь подошел к столу, уже хотел взять купюру, но в это время у двери кто-то вскрикнул, раздался грохот и звук разбитой посуды. Я обернулся и увидел маму. Она зажимала рот полотенцем, в ее глазах мелькал ужас.
В запале ссоры, я не заметил, как она вошла в комнату с подносом в руках. Сейчас он лежал на полу, две разбитые чашки валялись рядом. От лужи шел пар. Часть горячей жидкости попала на голые ноги мамы и кожа покрылась красными пятнами. Видимо она слышала наш разговор и выронила поднос.
– Сынок, что он говорит? Что это значит?
Димка победно улыбался. Он наверняка видел вошедшую маму, поэтому и устроил весь этот цирк. Он встал и пошел к двери.
– Не провожайте, я знаю где выход. И не забудь, ты продал ребенка и забрал деньги. Теперь он мой. Я откупился.