Каждый его поцелуй

– Так! – воскликнула она. – Кто это к нам пришёл?

Изабель не взглянула в сторону женщины. Не сводя глаз с папы, она скрестила руки на груди и сказала громко и чётко:

– Я пришла за отцом.

Он поднял голову и откинул назад волосы. При виде потрясённого выражения его лица Изабель мрачно и удовлетворённо улыбнулась.

– Боже милостивый! – нарушил тишину его ошеломлённый баритон.

Глава 14

Дилан не стал дожидаться, когда прикажут подать его карету. Он не удостоил взгляда присутствующих в гостиной и даже не поднял с пола вечерний пиджак. Его единственной мыслью было поскорее забрать дочь из этого места. Дилан молча подхватил её на руки и вынес из гостиной, прикрыв рукой глаза Изабель, проходя мимо полуодетой и весьма страстной парочки на лестнице. Затем он вышел через парадную дверь.

– Папа... – начала она, пока он нёс её к конюшне за домом.

– Ни слова, юная леди, – сказал он. – Ни слова.

Она покорно замолчала, чему Дилан был откровенно рад. Он не хотел сейчас ничего обсуждать. Его буквально выворачивало наизнанку при мысли о том, что, должно быть, увидела Изабель. Он делал глубокие вдохи, пытаясь избавиться от дурманящего гашишного тумана в голове. Пульс отбивал барабанную дробь, звон в голове снова становился громче. Ещё никогда он не был так зол.

– Робертс! – взревел он, входя в конюшню и прерывая оживлённую игру в кости. – Мы уезжаем, немедленно!

Увидев ношу в руках хозяина, молодой, добродушный кучер перестал улыбаться.

– Что за чертовщина? – вскрикнул он, затем посмотрел на мрачное выражение лица Дилана, натянул кепку в знак молчаливого согласия и отправился запрягать лошадей. Дилан вынес Изабель во двор конюшни.

Только когда они оказались в ландо и тронулись с места, он снова обрёл дар речи.

– Что, по-твоему, ты здесь делала? – потребовал объяснений Дилан. – И как ты сюда попала?

– Я ехала на запятках как лакей. Какое это имеет значение? Я хотела выяснить, куда ты уходишь по ночам, и, думаю, теперь выяснила.

Изабель посмотрела на Дилана. Лунный свет, проникавший через окно, осветил её лицо, на котором отражались одновременно отвращение и женское презрение. Взгляд дочери подействовал на него странным образом, он задел Дилана как ни один женский взгляд прежде.

– Ты знаешь, насколько опасным может быть Лондон? – вскричал он. – Когда я думаю о том, что могло с тобой приключиться... – Дилан потрясённо замолчал. Он представил себе, какие опасности могли подстерегать маленькую девочку на ночной лондонской улице, и его охватили гнев и смятение. – Если ты ещё раз вздумаешь за мной следить, я тебя высеку.

Изабель отвернулась и уставилась в открытое окно ландо. По её щеке скатилась слеза неподдельной боли. Дилан будто получил удар под дых. Сердце защемило, к горлу подступил ком. Он с самого начала знал, что будет плохим отцом. И вот доказательства.

Дилан потёр ладонями лицо, не зная, что делать. Если бы здесь была Грейс, она бы дала дельный совет, но, учитывая, где он только что находился, Дилан вряд ли смог бы объяснить ей ситуацию и попросить о помощи.

Та белокурая куртизанка немного напоминала Грейс: стройная, с гривой ниспадающих, как золотой шёлк, волос. Именно поэтому он её и выбрал. Правда глаза у куртизанки были голубыми, а не зелёными, но поскольку она их сомкнула, приоткрыв рот в притворном экстазе, пока он ласкал её под юбками, Дилан практически поверил в свою фантазию. Жалкая альтернатива для отчаявшегося мужчины.

Глядя на дочь, которая пострадала по его вине, он не знал, что сказать. Дилан коснулся её щеки, смахнув слезу.

– Изабель, – начал он. – Не плачь.

Она оттолкнула его руку.

– Не говори мне, что делать, – выпалила она со всей детской яростью, на которую только была способна восьмилетняя девочка. Вытерев слезу, Изабель добавила: – Ничего не изменилось. Раньше, сидя в своей комнате, я глядела в окно и мечтала, что однажды ты приедешь и заберёшь меня, и тогда у меня появится настоящий отец. Я думала, ты отвезёшь меня в Англию, мы поселимся в твоём поместье, и у меня будет пони и яблоневый сад, а ты будешь обо мне заботиться. – Она вперила в него презрительный разгневанный взгляд. – Но ты так и не приехал.

– Я не знал о твоём существовании.

– Но теперь-то ты знаешь, – возразила она, на это Дилану было нечего ответить. – И всё равно ничего не изменилось. – Её голос сорвался на рыдание. – Всё, чего ты хочешь, – это чтобы я не мешала! Ты такой же, как и все остальные.

Дилан нахмурился.

– Кто все остальные?

Изабель откинулась на спинку сиденья. Шмыгнув носом, она поджала ноги, обняла колени руками и посмотрела на Дилана.

– Мамины друзья. Каждый раз, когда у неё появлялся новый друг, мы переезжали в другой дом, её друг навещал нас, и мама говорила, что он станет моим папой, но никто из них не был моим папой. Потому что им был ты, но ты так и не приехал. Когда очередной ненастоящий папа уставал от мамы, мы снова переезжали. Это место... – Она замолчала и указала большим пальцем на дом позади, из которого они только что уехали. – Мама жила в таком, когда ты впервые посетил Мец. Я слышала, как она кому-то об этом рассказывала.

Вивьен. В голове Дилана промелькнуло смутное воспоминание о хорошенькой темноволосой куртизанке с карими глазами. Они так и не смогли прийти к соглашению. Он провёл с ней пару ночей, но она запросила слишком высокую цену за услуги содержанки, которой, по мнению Дилана, не стоила.

Должно быть, земля под ним разверзлась, потому что ему показалось, будто он проваливается в глубокую тёмную бездну прямиком в ад.

Дилан пытался убедить себя в том, что его вины в этом не было. Он ведь не знал о существовании Изабель. Но легче не становилось. Глядя на дочь, совсем ещё маленькую девочку, он с ужасающей ясностью осознал, какую жизнь она вела. Боль в груди усилилась.

Изабель начала мучительно и безутешно всхлипывать.

– Я думала, ты будешь другим. Думала, раз ты мой отец, то станешь заботиться обо мне и любить, но ты не мой отец. Ты такой же ненастоящий, как и все до тебя.

Каждое слово ранило словно кинжал.

– Я не глупая, знаешь ли! – воскликнула она. – Я знаю, что за мужчины были в том доме! Те же самые, которых я наблюдаю всю свою жизнь. Когда они приходили навестить маму, я знала, чего они хотели! – Внезапно она накинулась на Дилана и принялась колотить его своими маленькими кулачками. – Ты такой же, как они!

Такой же, как они. Дилан обхватил руками напавшую на него маленькую фурию. Ему стало тошно и стыдно, как никогда раньше. Такой же, как они.

Боже, так и есть.

Он посадил рыдающую дочь к себе на колени и крепко прижал к груди. Дилан не знал, что сказать в утешение. Он лишь обнимал её и гладил по волосам, пока она плакала, и с каждой её слезинкой погружался всё глубже в преисподнюю.

Когда карета вернулась обратно в Лондон, Диланом овладел инстинкт защитника, который раньше казался ему чуждым. Он понимал, что должен что-то сделать, как-то загладить вину перед Изабель. Долгое время о ней никто не заботился, с ней плохо обходились и её мать, и он сам. Это его дочь. Ему её растить, защищать и оберегать. Дилан нёс за неё ответственность. Больше нельзя уклоняться от своих отцовских обязанностей, да он и не хотел.

– Мне очень жаль, милая, – пробормотал он, прижимаясь губами к её волосам. – Мне чертовски жаль. Я не знал, в каких условиях ты жила. Если бы знал, то обязательно приехал. Клянусь жизнью, я бы приехал и забрал тебя. – Он не был до конца уверен, что поступил бы таким образом, но сейчас сказал бы что угодно, лишь бы остановить поток слёз. Что угодно.

– Я всю жизнь хотела иметь настоящую семью, – прорыдала она, уткнувшись в его рубашку.

– Я знаю. – Он поцеловал её в висок. – Знаю. Мы будем настоящей семьей. Ты и я. Обязательно будем.

Изабель ничего не ответила. Она вцепилась в его манишку и уткнулась щекой ему в плечо, продолжая рыдать. Только когда они добрались до Гайд-парка, она наконец затихла и заснула. Дилан прижался губами к волосам спящей дочери и прошептал: