Мой самый любимый человек

Александр Хвостов

Мой самый любимый человек

«Мой самый любимый человек».

Шёл второй день, как я валялся с простудой. Жар, ломота в костях, головная боль… Словом, была масса «приятных» ощущений. Всё это и огорчало меня, как человека активного (как отец говорит, с пружиной в пятой точке), потому что я физически не могу не то что лежать, сидеть на месте дольше пяти минут, и в тоже время немного радовало, потому что в этот момент рядом со мной мои родные, чьё внимание, забота, тёплое слово или улыбка куда приятнее противных таблеток. Впрочем, моя болезнь причиняла мне огорчение не только тем, что выбивала из нормального ритма; она лишала меня счастья поехать в эти выходные с домашними на вокзал, чтобы встретить поезд, следовавший из Владимира, в котором ехал мой самый любимый человек: моя тётя – Вера Владимировна Лисичкина. Хотя, сколько помню себя, я всю жизнь называл её Верой. Тётей Верой никогда. Просто частенько слышал, как её и мама, и папа в общении звали, ну, и прилипло мне к языку лишь имя. А со словом тётя оно прилипать ну никак не желало. Так с тем все и смирились. Вы бы знали, как я обрадовался, прочтя в Интернете письмо, в котором Вера писала, что она скоро приедет! Я ждал этой встречи, всю неделю готовился к ней, мечтал, как обниму и поцелую свою родственницу и первую подругу, как подарю ей её любимые красные розы… И тут всё на смарку. Так что пришлось мне дожидаться мою тётушку с родителями, которые поехали встречать поезд, в кровати. От вокзала до нашего дома, наверно, с полчаса пути на машине при нормальном движении. Но тут время моего ожидания растянулось ни на полчаса, ни на сорок и даже ни на пятьдесят минут. Ощущение было, что это коварное время, зная то, как мне плохо и одиноко, решило меня подразнить, как хозяин дразнит кошку куском мяса, чтобы та за ним потянулась. Наконец силы мои иссякли и я заснул. И приснилось мне, что лежу я не в постели, а на морском берегу, слушаю шум прибоя, вдыхаю свежий бриз и наслаждаюсь теплом летнего солнца. Но помимо берега, моря и солнца увидел я в этом сне, как ко мне подошла одна молодая и красивая женщина. Она тихонько опустилась на песок, улыбнулась, провела своей рукой по моим волосам и оставила на моей щеке два своих спокойных и нежных поцелуя. А потом ушла. Знаете, мне её улыбка, прикосновение и поцелуи показались какими-то знакомыми, даже родными… Сколько времени я проспал – не знаю, но когда проснулся, в моей комнате по-прежнему царила тишина. Неужели их ещё нет? – с тревогой подумал я. Вот это шутки! Тут я забеспокоился и решил уж, было, звонить своим, но именно в этот момент мне очень захотелось пить. Думаю, сейчас схожу попью, а после выясню, где их всех нечистая носит. Едва выхожу я из своей спальни, как слышу доносящийся с кухни разговор. Слава тебе, господи! – думаю уже с облегчением и, перекрестившись, даю ходу на кухню. В это время я встречаю отца в коридоре.

– Проснулся, Алёша? – спросил он меня.

– Ага. – говорю ему я, уже будучи не в силах сдержать моей выкипающей радости.

– Ну, иди-иди, обними свою любимицу! – сказал мне отец, увидев мою улыбку, которая при своём появлении занимала ровно половину моей физиономии.

Я продолжил свой «полёт» в сторону кухни. Приближаясь к конечному пункту в квартире, я вижу, что Вера сидит ко мне спиной. Думаю, так, сейчас я ей сделаю сюрприз. Спокойно подхожу к ней и говорю:

–девушка, к вам можно за столик?

Как она начала хохотать! И смех её был звонкий и весёлый, как первый дождик.

– Молодой человек, вам ко мне за столик не можно, а даже необходимо!

Я сел с ней рядом и мы обнялись.

– Что ж это ты, мой хороший, болеть решил? – спросила она, глядя на меня своими большими серыми глазами.

– Зато какая польза: вон, сколько сразу любящих тебя родственников появляется! – в шутку отвечаю ей я.

И опять раздаётся хохот на всю кухню. Только уже к смеху Веры добавился смех отца и мамы и я побоялся, что наша маленькая, но такая уютная кухонька просто разрушится, не выдержав таких звуковых волн.

– А ты как надолго к нам? – спросил я Веру.

– Да пока не выгоните, – таким же шутливым тоном ответила мне она.

Мне стало так хорошо, что я и забыл про своё иссушённое жаждой горло.

И вспомнил о нём лишь тогда, когда мама меня спросила, буду ли я пить чай. Я ответил согласием.

– Вера, – обратился отец, – а ты, может, коньячку выпьешь?

–А с удовольствием! Наливай! – сказала Вера.

И хотя моя тётушка не была заядлой любительницей спиртного, но если у неё было настроение, могла себе чуть-чуть позволить. Вот мы все сели за наш круглый стол, Вера подняла рюмку и спросила:

– За что пьём? И я предложил тост, с которым все согласились:

– А давайте за то, что мы вместе!

Три рюмки и кружка отзвенели, содержимое, что целиком, что частично, было принято нашими организмами.

– А я лежу, жду вас, жду. А вас всё нет и нет. Это какими огородами вы до дому ехали, что я, не дождавшись вашего приезда, уснул? – спрашиваю Веру.

– Просто, Алёша, поезд опаздывал, а ещё на пути к вам мы увидели весьма неслабую аварию и нам пришлось объезжать по другой улице. А когда приехали, я вошла к тебе, а ты спишь. Ну, мы тебя будить не стали. – сказала Вера. Так вот кто меня поцеловал и гладил мою голову! – подумал я, вспоминая свой сон.

– А почему ты одна приехала, без Светланки? – спросил я Веру.

Светлана – это её дочка и моя двоюродная сестрёнка. Рыжая, весёлая, озорная девчонка. Правда, немного ветряная, но всё равно я её очень люблю.

– А Света захотела поехать в гости к дяде Мише с тётей Ларисой. А я и не против была: иногда нужно немного отдохнуть друг от друга. Но обещаю тебе, что зимой мы приедем вместе. – сказала Вера.

– Зимой, даст Бог, мы сами к вам пожалуем, – сказал отец.

– Будем очень вам рады, – ответила Вера.

Тут мама предложила ещё один замечательный тост: вот тут сидит один юноша, который, зайдя сюда, назвал нашу любимую родственницу девушкой. Так выпьем же за то, Верочка, чтобы тебя ещё не раз так называли! Так мы ещё долго сидели, смеялись, произносили тосты, вспоминали, говорили… Слегка подустав, я отпросился в свою комнату прилечь.

– Я к тебе ещё приду, – сказала Вера.

–Это ты меня пугаешь на ночь? – с иронией спрашиваю я.

В ответ на мои слова опять раздался гром семейного хохота. Придя к себе и улегшись на кровать, я почувствовал, что моя болезнь куда-то девалась. Ломки в костях нет, голова не болит и вообще как-то легко! Очевидно, болезнь просто не смогла перенести нашего дикого веселья.

Если спросить меня, какие самые главные качества я бы выделил в характере Веры, рассказывая о ней, я бы ответил – силу духа и жизнелюбие. Почему? Да, конечно, она красивая женщина, весёлый, умный, образованный, добрый человек… Но это может быть у каждого. Однако, наверно, не каждый сумеет любить жизнь, даже если она иной раз даёт подзатыльники, не озлобиться на неё и не впасть в отчаянье. А Вера смогла. Смогла, возможно, потому, что у неё такое сильное и говорящее само за себя имя – Вера. Вера в то, что счастье обязательно сменит горе; что выздоровление победит болезнь и так далее. И она оправдала своё имя в полной мере. Первый такой удар от жизни Вера получила в самое время своей беременности Светой: по вине пьяного водителя погиб её муж, Виктор Викторович Лисичкин, который просто ждал свой автобус на остановке, когда возвращался с работы домой. Тоже весёлый дядька был, царство ему небесное… В какие игры мы с ним только ни играли, когда я был маленьким!.. Мне его гибель тогда объяснили так, что, мол, дядя Витя уехал очень далеко и надолго. Это позже я всё узнал, как оно случилось. А как Вера это всё пережила – я не могу представить. И, описывая сейчас данную историю, я задаюсь вопросом: вот наверняка был суд по этому делу и тот мужик понёс наказание… Хватило ли ему мужества посмотреть в глаза родителям, у которых он отнял их сына, а так же жене, у которой не стало мужа и будущего отца их ребёнка (Вера тогда была беременной Светой), и попросил ли он у них прощение?.. Ведь дядя Витя, наверно, очень ждал малыша; мечтал, как выйдет с ним из роддома, как станет его водить на прогулку, купать и рассказывать ему сказки… И все эти мечты превратились в прах.