Страница 23 из 27
В ресторане он держится чуть позади, но всегда рядом. Никаких пошлых комплиментов на ухо или демонстративных объятий. Только редкие соприкосновения рукавами, а вот во время танца происходит забавная заминка.
Яр словно не решается дотронуться до моей обнажённой спины: ниже — неприлично, выше — некуда. Поэтому скромно поджимает пальцы на талии, украдкой поглаживая меня через ткань. Это волнует сильнее самых откровенных поцелуев, и я уже не знаю точно, каким он мне нравится больше: настойчивым или вот таким… трепетным.
Первый танец так, второй, пятый…
На шестой Яр дёргает меня в зал для фотосессий, зажимает прямо за колонной из белых пионов.
— Ты так красива… — шепчет он, обхватывая моё лицо ладонями. — Невыносимо…
Растерянность сменяется восторгом от невесомого прикосновения к губам. Он словно пробует на вкус моё дыхание и эта нежность напрочь сносит голову.
— Яр, я тебя…
От щемящей остроты момента хочется кричать. Я ни разу не обмолвилась, что люблю его, как будто что-то не пускало, а сейчас наоборот больше не могу молчать.
— Ш-ш-ш… — Яр запрокидывает моё лицо, заставляя смотреть в выгоревший небосвод его глаз. — Я кое-что должен тебе сказать…
Но продолжить ему не дают голоса наших родителей, скользнувших в полумрак зала подобно нам.
— Андрюш, ну что с тобой? Расслабься. Ведь этот день больше не повторится, наслаждайся.
— Хм… Думаешь, я не пытаюсь? Иногда мне это даже почти удаётся… Пока Яр на виду. Как-то резко он оттаял, не находишь? Я сейчас глупость скажу, но… Лучше бы он не пришёл на нашу свадьбу. Что-то тут не то.
— Не говори так. Яр всего лишь обиженный ребёнок…
— Обиженный⁈ У него есть всё, о чём ровесники могут только мечтать. Кроме благодарности.
— А ты, когда согласился подыграть его матери, о том сможешь ли полюбить чужого сына, подумал? Я понимаю, что она, богатая наследница, связалась с аферистом. И хорошо, что ты дал мальчишке свою незапятнанную фамилию. Но ребёнку нужна любовь, Андрей. Её Ярослав от вас с Жанной не видел.
— Мы пытались, — устало вздыхает мой отчим. — Не смог я полюбить ни его, ни Жанну. Чудес не обещал, конечно, и всё же. Я сам впустил их в свою жизнь, сам взял ответственность. Не справился… Ты ему руку протягиваешь, а он её кусает. И так каждый раз. Я бизнесмен, а не мозгоправ, мне легче с неродной мне Таей, она у тебя светлая, к ней душа лежит. Да и гены у Ярослава… скрытность, стремление всех поиметь, заморочить — куда их? Я на него порой смотрю и аж мороз по коже. Не доверяю.
Яр смотрит сквозь меня и, кажется, не дышит. Руки сами к нему тянутся, я тихонько сжимаю пальцами горячую ладонь, успокаивая.
— А ты уверен, что проблема в генах? Дети ведь чувствуют, когда им не рады. Он видел ваше отчуждение и просто отзеркаливает. Вы таким сделали Ярика, поэтому не суди его строго. Когда его кто-то полюбит, преданней человека найти будет сложно. Попомни мои слова. Всё, Андрюш. Выдыхай. Что бы он ни натворил — мы, взрослые, это заслужили.
«Мы это заслужили».
А он⁈
Когда молодожёны уходят, опять сжимаю руку сводного брата.
— Яр, а давай сбежим домой?
Он вдруг сгребает меня в охапку, шею опаляет сорванный выдох. Это всё. Больше он того, что на душе, ничем не выдаёт. Да и не надо. Разве может быть его боль меньше моей?
Я что-то вру маме про мигрень и выскальзываю в душный осенний вечер. От стены ресторана отделяется высокая тень.
— Яр! Я боялась, что ты меня не дождёшься, — шепчу в воротник его рубашки.
— Я эгоист, ты забыла?
Я испытываю к нему чувства, и это факт. Поэтому сердце сейчас раздирает тревога, подобно стремительным бабочкам, у которых вместо крыльев лезвия.
Мы едем по ночному городу, смеясь на грани истерики.
— Как вспомню, что умыл тебя в фонтане… Хозяин дома, блин. Вот я оле-е-ень… Выпендрился, — шутит Яр, пока стоим на светофоре. Его веселью меня не обмануть, но я не подаю и вида.
— Самое здравое, что ты в тот вечер сказал — что мне понравится тебя целовать.
— Я говорил такое?
— Прикинь!
С одной стороны, мне и самой так проще — подхватывать его смех, делая вид, что ничего ужасного не прозвучало… Жалеть такого человека, как Чалов — только унизить. Уж лучше поддержать как-то иначе. А с другой — ну фарс же откровенный! Ощущение, что мы опять выступаем на сцене: в голове одно, на словах другое. И долбанное понимание того, что когда занавес опустится, всё вернётся на круги своя.
Дома мы по привычке выбираем мою комнату. Я незаметно запираю дверь.
— А помнишь, я ещё говорила, что тебе никогда услышать моё «да»? — произношу посерьёзневшим тоном, спуская рукав платья с плеча.
Напускное веселье с Яра слетает на раз… Губы сжаты, глаза непроницаемы…
От волнения колотит. А с другой стороны, может, вот так и надо лишаться невинности — спонтанно, когда просит сердце и хочется не на словах сказать «люблю».
Глава 26
Глава 26
Тая
— Отличная была свадьба! — Яр наигранно улыбается, отворачиваясь к окну. — Уже поздно. Я пойду к себе.
— Мы дома совсем одни. Останься… Нас до утра никто не потревожит, — стараюсь голосом не выдавать смущения. Это не так просто…
— Брось, ты же правильная, умная девочка, — произносит Яр мягко, почти ласково, и я чувствую, как от этой нежности у меня щемит сердце. Но от его мимолётного потемневшего взгляда дух перехватывает.
— Мне надоело быть правильной. — Бесстрашно шагаю к нему.
Яд сегодняшних откровений не позволяет отступить. Я хочу, чтобы у Яра не осталось сомнений — он мне нужен. Есть как минимум один человек, для кого он — весь мир.
Руки сами к нему тянутся. Осторожно касаюсь напряжённого плеча… Ткань рубашки под моими пальцами не может скрыть волну прокатившейся дрожи.
Яра колотит.
Я сама едва дышу от волнения.
— Ты просто переутомилась сегодня, — хрипит он, не поворачивая ко мне головы. — В тебе чудит усталость и шампанское.
— Чудит?.. Пф-ф… Очнись, Чалов, я пила только воду! Ты же рядом сидел, — невольно повышаю голос.
Яр ведь сам перед свадьбой едва не ввалился в спальню за мной. Или как понимать его: «Вообще не хочу на тебе что-либо видеть»⁈
Передумал вдруг? В жизни не поверю. Его колбасит так, что много опыта не надо, чтобы понять причину.
— Ну разумеется, — его срывающийся шёпот проходится по оголённым нервам. — Не кипятись, Тая. Ладно? Я просто хотел сказать, что ты не в себе.
— Я в порядке.
Яр всё-таки оборачивается. Под его жгучим взглядом дышать не могу. Воздух плавится.
Я никому себя не предлагала, не может же он этого не понимать⁈
Вижу, что понимает. И это осознание рвёт ему крышу.
А ещё говорит, что я не в себе. Сам едва держится: дышит шумно, через рот, в глазах — пламя. Смотреть страшно. Но и отвернуться не могу, затягивает…
Я медленно приспускаю и второй рукав, собираясь сломать его сопротивление, но Яр удерживает меня, поймав за подбородок. В следующую секунду губы обжигает поцелуем, настолько жадным, болезненным и диким, что я пошатываюсь от его напора. Он запускает пальцы в мои волосы, с рычащим стоном прижимая меня к себе.
Горячая ладонь скользит вдоль позвоночника, касаясь обнажённой кожи. Инстинктивно сминаю рубашку под лопатками, ощущая его сердцебиение через слои ткани. Нас одна на двоих лихорадка шатает…
Отрываюсь только, чтоб выдохнуть раскалившийся воздух из лёгких и снова обратно тянусь, но Яр вдруг отстраняется, словно от огня.
Мне требуется несколько секунд, чтобы стряхнуть хотя бы часть дурмана. Со всей отчётливостью понимаю, что Чалов не собирается продолжать.
Он отказывается от меня.
Теперь уже я дёргаюсь от него. А Яр наоборот — за мной.
— Прости, я… чёрт возьми… — выдыхает он после долгой паузы, за время которой я успеваю натянуть обратно рукава и пальцами до боли вцепиться себе в плечи. — Так не должно быть.
— А как Яр? Как⁈