Страница 41 из 49
Я не сдержалась и зарыдала в голос. Не хотел говорить об этом. Одна мысль приносила мне адскую боль и страдания, а говорить вслух, сродни вынести себе приговор. Я и так виню себя во всем, ненавижу за то, что сделала, но поступить иначе я не могла. Не тогда точно. Возможно, будь моя мама для меня поддержкой, я бы смогла найти в себе силы, но не нашла. Наверное, это глупо и удел слабачки — искать себе какие-то оправдания, но мне так хотелось быть понятой, хотя бы для самой себя. Я хотела понять себя, отпустить прошлое. Я хотела простить саму себя. Но последнее кажется невыполнимым.
— Это тогда… — новый всхлип, — после изнасилования.
— Карина, полгода назад! Я видел справку, ты сделала аборт полгода назад! — прошипел он мне в лицо, а я замерла, нахмурилась, не понимая, о чем он говорит.
Медленно покачала головой и снова всхлипнула.
— Тогда, я узнала, что беременна. Какая справка, Егор?
— Бл*ть, Линка! Она мне показала справку.
— Я не могла быть беременной полгода назад. После аборта я не могу больше иметь детей, Егор.
Его взгляд как-то изменился. Егор немного стал спокойнее и отпустил меня. Я оттолкнула его от себя и сбежала в ванную, вовремя закрыв дверь на замок.
Земский уже колотил руками по двери. Я прислонилась к ней и съехала на пол.
Слезы обиды душили меня и хотелось просто умереть. Казалось, что все это никогда не закончится.
Мать, она никогда не даст мне покоя, никогда не отступится и не оставит меня. Она мой ад. Человек, который должен был стать моей защитой, моей опорой и поддержкой. Она хочет разрушить меня окончательно. Уничтожить, чтобы я не стояла на ее пути. Я для нее всегда была и есть помехой, и до сих пор она не может мне простить, что я родилась красивой. Только для меня эта красота как приговор.
Даже Егор… его она мне тоже не простит.
— Ты поверил моей маме, — прохрипела я совсем осипшим голосом, не уверенная, услышит меня мужчина, или нет, — она придумала очередную байку про меня. Да она даже денег не пожалела на справку.
— Блонди…
— Уходи, Егор. Ты поверил ей, поверил ей и пришел ко мне с разборками. Ты мне не доверяешь, зато веришь женщине, которая плевать хотела на своего ребенка.
— Блонди, но та справка. Я подумал…
— Если бы ты мне верил, то пришел и спросил бы. Спокойно, без агрессии. А ты поступил иначе.
— Почему ты мне не сказала сразу?
— Я не хотела, чтобы ты знал… ту часть моей жизни. Вообще не хотела. Это не то, чем хочется делиться. Тогда случайно так вышло, и ты узнал…
Я оторвалась от двери и, согнувшись пополам, грудью прижалась к коленям. В душе все пылало огнем. Боль раздирала меня на куски, и мне все время казалось, что меня хотят задушить. Кислород едва попадал в легкие.
— Карина, открой дверь, ты же знаешь, я все равно ее выломаю.
Я знала, а потому не стала сопротивляться. Я сегодня так сильно устала, что у меня было лишь одно желание — умереть.
Потянувшись к двери, я щелкнула замок и услышала, как та распахнулась.
Я снова щекой прижалась к коленям и, обессиленная, прикрыла глаза.
Егор стоял позади меня.
— Я сама жить не хотела. А ребенок… я бы его ненавидела. Знаю, что он ни в чем не виноват, но… одно понимание того, что внутри меня растет плод от того ублюдка… я думала, с ума сойду. Тот шаг дался мне легко. Но родить я теперь не смогу.
Егор.
Я стоял, слушал Карину и понимал, что ей пришлось пережить. Она сама маленькая хрупкая девочка, пережила такую трагедию в свои восемнадцать лет. Моя блонди.
Я опустился на колени и обнял ее за плечи, боясь прикоснуться к шее, на которой отчетливо виднелись следы от пальцев той суки.
Как… бл*ть, как я мог усомниться в Карине? В этой светлой чистой девочке. Я поверил в лживую справку, которую мне тыкала Лика. Тварь! Убью ее! Она снова посмела очернить дочь.
То, что малышка сделала аборт после насилия, объясняло все. В этом я не мог ее упрекать. Она и так слишком много настрадалась. И сложно представить, что нужно было ощущать, когда она узнала о беременности.
— Блонди, — прошептал ей на ухо.
Мне так хотелось забрать ее боль себе. Моя маленькая солнечная девочка. Что же ей пришлось пережить. И только благодаря отцу и подруге она не сломалась, живет дальше и пытается делать вид, что с ней все хорошо. Но что на самом деле в ее душе? Так ли все зажило, как она пытается показать, или по-прежнему болит с той же силой?
— Тебе лучше уйти, Егор. Тебе лучше найти другую девушку. Мне не место рядом с тобой.
Ее слова как нож в сердце. Только кажется мне, что Карине куда больнее сейчас, и упрекать ее я не могу. Я посмел в ней усомниться, и теперь мне понадобится много сил, чтобы снова завоевать ее доверие.
Черт! Как же я ненавижу Линку. Как можно быть такой тварью? Снова подставить дочь, практически оклеветать, и ради чего? На что она надеялась? Что я брошу Карину и прибегу к ней? Сука, что же за тупая баба?! И я придурок, повелся на справку. Теперь эта дура точно отправится лечиться.
— Не тебе решать, блонди. Мне другая не нужна. Мне только ты нужна.
Я обошел ее и присел рядом, спиной подперев стену. Карина не повернулась ко мне, продолжая лежать щекой на коленях с закрытыми глазами.
На ее лице читалась неприкрытая боль.
— Ты бы понравилась моей маме, — тихо прошептал я, уткнувшись головой в стену, — а за то, что я тебя обидел, схлопотал бы от нее по самое не хочу. Не удивился бы, если бы она всегда тебя защищала. Мама у меня была замечательная.
— Расскажешь? — прошептала Карина осипшим голосом.
Я нахмурился и хотел коснуться ее руки, но блонди не позволила.
— Тебе нужно отдохнуть, малышка.
— Сегодня я буду спать одна и обязательно успею отдохнуть.
Я выдохнул и мысленно проматерился. Понимал, что блонди меня сегодня не то что к своему телу не подпустит, она меня и в комнату не пригласит. Но я сам виноват, долбанный придурок. Сам облажался. Не могу ее винить ни в чем. И не удивлюсь, если она теперь месяцами будет меня морозить.
— Мама всегда старалась меня порадовать. Мы никогда не жили богато, порой перебивались пустыми макаронами, не имея денег даже на колбасу. Но мама всегда старалась, чтобы у меня все было. По крайне мере голый я не ходил. Всегда новый костюм в школу, теплые сапоги на зиму и красивые футболки на лето.
Перед глазами всплыли моменты из детства.
— Помню, мы с ней ходили в парк и у нас не хватало денег на аттракцион. Мы стояли, смотрели, как другие ребята веселятся, катаясь на веселых горках. А мама украдкой смахивала слезу, огорчаясь, что я не могу быть как те ребята. Тогда еще дежурный аттракциона пропустил меня на свободное место. Бесплатно! Эмоций было на неделю вперед. Такие детские радости.
Черт! Сам словно девка…
Стер слезу покатившуюся по щеке и сделал глубокий вдох.
— Всегда хотел для мамы лучшей жизни. Мечтал, что разбогатею, куплю дом и заберу ее туда. Будем вместе всегда жить. Женюсь, внуков ей нарожаем. Разбогател, — хмыкнул, устало прикрывая глаза, — а толку от моих денег нет. Только Марку помогаю, и то, лишь учебу оплачиваю. Больше он уже не берет. Взрослый стал, самостоятельный. И Женьке уже помощь не нужна. В свое время помог ей с бизнесом, с тем самым, за городом который… а теперь она удумала мне деньги возвращать. А нахрена они мне? На баб? У меня и так хватало. Теперь-то и тратить некуда. Жаль только мама так и не дождалась богатой жизни. Хотел, чтобы она ни в чем себе не отказывала, а получилось…
— Что получилось?
Сделав глубокий вдох, я выдохнул и, открыв глаза, повернул голову к Карине. Ее взгляд, наполненный грустью, был направлен на меня.
Как же мне хотелось обнять ее сейчас, но вместо этого я продолжил рассказ:
— Мама предложила заложить квартиру. Хотела мне, идиоту, помочь. Эскизы, мечты… первые вложения… Черт! До сих пор себя ненавижу за это! Я прогорел, остался ни с чем, и денег за квартиру вернуть не смог. Мама до последнего отстаивала квартиру, умоляла подождать, — в горле образовался ком. Никогда не прощу себе того, что случилось. И каждый раз, вспоминая о маме, проклинал себя. Проклинал себя за то, что подставил ее, — маму убили за мой долг.