Страница 2 из 11
– Садись. Кстати, ты завтракал? У меня как раз все готово.
– Спасибо. – Федоров кивнул. – Я уже поел.
Расстегнув пиджак, он поставил на старый, потрескавшийся от времени пол свой дипломат и окинув взглядом обстановку комнаты осторожно, чтобы не помять покрывающее диван одеяло присел на его край. Обстановка гостиной не отличалась изысканностью. Помимо дивана, в ее углу стояли еще несколько старых поломанных стульев. У противоположной стены разместилось трюмо с треснувшим зеркалом. А середину комнаты занимал огромный старинный шкаф, видимо еще ручной работы мастеров прошлого века. Обои коричневого цвета с золотыми виноградными гроздьями придавали всему интерьеру гостиной немного мрачноватый вид.
– Час назад прилетел в Вену, а следующий рейс у меня в полдень. Вот я и решил к тебе заскочить, пока время есть. – пояснил Дмитрий Николаевич. – Звонить не стал. Хотел сюрприз сделать.
– Правильно! – Надежда быстро подошла к стоящему рядом с диваном стулу и взяла с него брошенные вчера в беспорядке вещи. – Подожди минутку. Я сейчас переоденусь.
Она торопливым шагом вышла в соседнюю комнату и, прикрыв за собой дверь, подошла к платяному шкафу. "Интересно, зачем он приехал?" – роясь в шкафу и перебирая висящие там вешалки с одеждой, подумала она. – "Столько времени не было, и вдруг появился. Даже не позвонил."
Вытащив одну из вешалок, она положила ее на кровать и, сбросив с себя халат, начала одеваться. С трудом, извиваясь всем телом, натянула на себя старые потертые джинсы и коротенькую, едва прикрывающую живот, майку. Феном быстро подсушила влажные после сна волосы и, найдя на столике губную помаду и тушь для ресниц, несколькими движениями поправила на лице макияж.
Они расстались десять месяцев назад. В декабре, выйдя из клиники, Дмитрий Николаевич, как только начал самостоятельно ходить, сразу же улетел в Москву и с тех пор они не виделись и общались только по телефону. Надежда захотела лететь вместе с ним, но он уговорил ее остаться в Вене, пока в Москве все окончательно не успокоится, и ее безопасности больше ничто не будет угрожать.
Ей сняли недорогую двухкомнатную квартиру на окраине города, и с помощью посольства устроили на работу в довольно престижное австрийское модельное агентство, куда принимали на работу, в том числе и девушек из Восточной Европы. Федоров высылал ей каждый месяц небольшие денежные переводы и в коротких телефонных разговорах сообщал о последних московских новостях.
Их беседы касались в основном ситуации вокруг Гонгадзе и того уголовного дела, которое завели по факту ее похищения в Австрии. От ее настойчивых попыток обсудить с ним возможность возобновления их связи, он всеми способами уклонялся – шутил или ссылался на нехватку времени.
Поведение Федорова удивило и расстроило Надежду. После того, что они вместе пережили и испытали, ее тянуло к нему. И чем дольше они не виделись, тем, как ни странно, сильнее становилось это чувство. Их вынужденное расставание она переживала очень тяжело. Стала раздражительной, замкнутой. Постоянно ссорилась с подругами. Скандалила по всяким пустякам на работе.
Она несколько раз порывалась поехать в Москву. Даже взяла билеты. Но в посольстве ей посоветовали не торопиться и дождаться более благоприятной ситуации. Следствие по делу о ее похищении все еще продолжалось и она, как, главный свидетель и потерпевший, уже после отъезда Федорова, несколько раз давала в полиции дополнительные показания.
Несмотря на ее настойчивые просьбы, австрийские власти пока отказывались разрешить ей выезд в Россию до окончания всех необходимых по закону следственных мероприятий. Это обстоятельство становились непреодолимым препятствием между ней и Федоровым. Время неумолимо шло. И по их все более редким и коротким телефонным разговорам, она начала осознавать, что он теряет к ней свой интерес и очевидно рассматривает их знакомство, не более, как случайную мимолетную связь.
В модельном агентстве, где работала Надежда, она пользовалась успехом у мужчин, и ей несколько раз делали весьма заманчивые предложения о замужестве. Она медлила с ответом и, в конце концов, все их отклонила. Но, поняв, что у них с Федоровым все кончено, решила, наконец, устроить, и свою личную жизнь.
На одном из показов, она познакомилась с симпатичным молодым парнем, сыном владельца небольшой мебельной фабрики, расположенной в окрестностях Вены. Эгон, так его звали, ей понравился. Через три месяца знакомства он сделал ей предложение, и после долгих раздумий она дала согласие на брак с ним. Свадьбу на семейном совете с участием родителей Эгона, они решили сыграть в этом году на рождество.
В преддверии замужества Надежда с головой погрузилась в домашние хлопоты. Работу в агентстве постепенно забросила. Стала появляться там все реже и реже, и только тогда, когда клиенты выбирали для съемок только ее, и отказывались от услуг других моделей. Она перестала следить за собой, посещать тренажерные залы и косметические салоны. Отказалась, под влиянием родителей Эгона, от диеты и стала быстро набирать вес. Все это не могло не сказаться на ее внешности. В агентстве ее уже предупредили, что если ситуация не изменится, то с ней до конца года могут разорвать контракт.
Эгон уже месяц назад, предложил Надежде переселиться жить к нему в пригород. У его родителей там была небольшая птицеферма и они хотели видеть будущую невестку у себя. Но она все тянула, отказывалась, придумывая разные причины. Как будто чего-то ждала. И, похоже, ее ожидания были не напрасны.
Две недели назад ей вдруг неожиданно позвонил Гонгадзе и поздравил с наступающим днем рождения. А теперь появление, в столь неурочный час, у нее на квартире Федорова, после стольких месяцев расставания. Она сразу поняла, что все это не спроста. Наблюдая за Дмитрием Николаевичем, она заметила, что он сильно волнуется, хотя всеми силами и старается это скрыть. "Вот опять галстук поправляет!" – усмехнулась она, отмечая в очередной раз знакомый ей жест. Эту его привычку она заметила еще в прошлом году в Альпах. И единственной причиной такого поведения Федорова, считала она, могли быть только какие-то чрезвычайные обстоятельства. Очевидно, в Москве что-то случилось, и раз он приехал сюда сам и без предварительного звонка, что-то очень важное.
Закончив одеваться, она посмотрелась на себя в зеркало, расправила на майке складки, образовавшиеся после стирки и, надев туфли на высоком каблуке, пошла в гостиную. Дмитрий Николаевич сидел на диване и просматривал свежие венские газеты. Взглянув на вошедшую девушку, он понимающе улыбнулся.
– Ты прямо хорошеешь с каждым днем! Садись, пожалуйста. – он указал рукой на место рядом с собой. – У меня скоро самолет, а я с тобой еще о многом хочу поговорить.
Подойдя к дивану, Надежда смахнула с одеяла на пол несколько окурков и, вздохнув, присела рядом с ним.
– Расскажи, пожалуйста, как ты здесь живешь? – попросил Дмитрий Николаевич, внимательно разглядывая ее сильно располневшую с большой, налитой грудью, фигуру.
Надежда пожала плечами и, откинув сползшие на лицо еще не успевшие высохнуть волосы, спросила.
– Ну а что рассказывать?
– Мне все интересно! – ободряюще улыбнулся Дмитрий Николаевич, поправляя галстук. – Слышал, ты замуж собралась?
Надежда смущенно опустила вниз глаза.
– Собираюсь… – она сделала небольшую паузу, и, заметив в глазах Федорова интерес, продолжила. – А живу, в общем, неплохо. Работы в агентстве не очень много. Три раза снималась для журналов. Один раз для рекламы, сама уж не помню чего. Пять раз в показах участвовала здесь в Вене. Так что работа в основном сидячая, – она грустно улыбнулась и положила ладонь на свой выпирающий из-под майки живот. – Поэтому фигура быстро портится. Не успеешь глазом моргнуть, а уже лишних килограммов столько! – она с безнадежностью махнула рукой.
– Понятно, – Дмитрий Николаевич качнул головой. – А то я уже подумал, что ты в положении.