(не) избранная для султана

Аня снова выставила ладонь, мысленно призывая хамелеона.

Ничего.

«А может, есть какое-то заклинание, которое контролирует помощника? Абракадабра? Хм. Глупо. А, была не была…».

— Сим-Салабим, — прошептала Аня, выставив руку, потом ею помахала. — Абракадабра.

Ничего. Даже полупрозрачный хамелеон не появился. — Ахалай-махалай? — Она спросила шёпотом, а потом выставила две руки, перебирая пальцами, и пробормотала: — Я великая колдунья Анна, повелеваю тобой, хамелеон моей души, — шевелила руками. — У-у-у, появись…

— Что ты делаешь? — вмешалась, улыбаясь Наката, и Аня встрепенулась от неожиданности. Она не предполагала, что наложница так тихо подкрадётся. — Что это за странные движения пятернёй? — финийка ей продемонстрировала, а девушка покраснела, словно её поймали на воровстве или того хуже.

— Это магия, — важно ответила Аня и ещё больше покраснела. — «Взрослый человек, а занимаюсь чёрт пойми чем».

Ане повезло и появился управитель театра, отвлекая финийку.

— Мои нимфы, — позвал Заир, и все девушки стянулись в центр пространства. — Как ваши дела?

Наложницы наперебой загомонили, пытаясь и рассказать, и продемонстрировать намётки своего танца.

— Стоп. Стоп, — выставил он руку, а потом важно ей махнул. — Будем считать это занятие вам засчитано. Продолжим завтра. — Он улыбнулся.

Нимфы были ещё далеки от идеального танца, но каждая группа выражала свою индивидуальность и уникальность, что Заиру очень нравилось.

Глава 28

Мехтаб и сама не заметила, как начала привыкать к этому миру. День сменялся днём, и она принимала правила: знакомилась с людьми, научилась готовить местную еду, встретилась с родителями Ани. Особенно ей понравился отец: добрый мужчина с усталым взглядом и такой же улыбкой. Он позвал её в мастерскую, под которую в доме выделили комнату, и показал настольные часы ручной работы, и у Мехтаб перехватило дух.

— Они прекрасны, — ахнула девушка, рассматривая ажурную основу, словно не из металла она была вылита, а служила переплетением тонких стволов, создающих собой гармоничный ансамбль. Наверху в кроне сидели две маленькие птички с открытыми клювами, и казалось, по комнате разносится их пение.

— Ты другая, — не отводил отец взгляда, и Мехтаб замерла, боясь признаться. — Как только вошла, будто почувствовал: что-то изменилось в тебе.

— Не знаю, — пожала плечами, касаясь металлических птиц, не желая продолжать беседу. Мерно тикали часы. Кто знает, сколько ей осталось быть в этом теле, в этой семье, со Стасом, который за последние три недели стал настолько близким, что, казалось, не существовало того времени, что они не были рядом.

— Когда придёт время, ты расскажешь мне, договорились? — попросил отец.

Его глаза смотрели спокойно и понимающе, но Мехтаб боялась доверить такое человеку, которого видела впервые. Пусть он отец Ани, только кто знает, как он поступит, услышь такое признание от собственной дочери.

— Как твоё здоровье? — Мехтаб рассматривала стены с полками, уставленные многочисленными часами, и, казалось, нет места, где бы ни стояли приборы времени.

— В силу возраста. Как работа?

— В эту пятницу постановка, — воодушевилась. Ей нравилось в Аниной жизни всё. И даже театр, пугавший до недавнего времени, приносил колоссальное удовольствие. Она с интересом разрабатывала, придумывала вместе с Леной и Кириллом, которому теперь приходилось пить таблетки от аллергии, потому что кот стал неотъемлемой частью коллектива. Кот сновал между актёрами, ластился к костюмерам, выпрашивал еду у реквизитора и помог с самым главным: сделать настоящего дракона.

— Что со Стасом? — интересовался отец.

Почему все задают ей один и тот же вопрос. Мехтаб силилась понять и не могла, что этой Ане было нужно? За время пребывания здесь Мехтаб не нашла в мужчине ничего отталкивающего, тем не менее, все утверждали, что у них какой-то разлад.

— У нас всё хорошо, — призналась честно, и это было правдой.

После того как Стас узнал её тайну, они разделили комнаты. Теперь мужчина спал в соседней, а Мехтаб обнимала подушку, чувствуя, что ей одиноко на большой кровати. Хотелось просто ощущать его рядом, знать, что хотя бы какая-то часть мужчины принадлежит ей. Она смотрела на его портрет, жалея, что не сможет забрать с собой, и уповала, чтобы память как можно подробнее запомнила черты. Это не могло быть любовью, Мехтаб всячески отрицала чувство. Просто симпатия и благодарность, и ничего большего.

Стас каждый день рассказывал ей что-то новое, показал кинотеатр, где они, объедаясь попкорном, провели несколько счастливых часов, предложил прогулку по городу, отвёз в огромный магазин размером с дворец, разрешая выбрать всё, что захочется Мехтаб. Она стеснялась, ей почти никогда не дарили подарков, и теперь, стоя перед витриной украшений, боялась показаться циничной, потому ответила.

— Неважно, что это будет, главное — от кого. Я не смогу забрать с собой украшение, — покачала головой. — Оно останется в моей памяти, — коснулась головы, — и в моём сердце, — дотронулась до груди. — Я хочу, чтобы ты сам выбрал подарок для Ани, — она гордо подняла подбородок, борясь с тем, чтобы не выдать грусти. Осознание того, что настанет миг, когда ей придётся уйти, снова накрыло с головой. И в такие минуты становилось невыносимо тоскливо.

— Но Ани здесь нет, — он смотрел на неё, и Мехтаб казалось, что сейчас будто что-то изменилось, и он смотрит на неё иначе.

— Тогда выбери что-нибудь для Мехтаб, — улыбнулась девушка, отворачивая лицо.

Он наклонился над витриной, пробегая глазами по кольцам, подобрал аккуратное украшение из белого золота и попросил продавца подать.

— Можно твою руку? — протянул ладонь, и Мехтаб осторожно вложила свою руку в его.

Мгновенно по коже девушки разнеслись тысячи импульсов. Это был первый раз, когда Стас коснулся её, зная, кто она на самом деле, и сладкая истома наполнила её до краёв. Казалось бы, лишь касание, но то, что чувствовала Мехтаб, было волшебно. Он надел кольцо ей на палец, отводя руку и присматриваясь. Но его внимание сосредоточилось не на новом, а на другом — солнечном диске.

— Очень красиво, — похвалила Мехтаб, но мужчина изменился в лице. Он перестал улыбаться и не отводил взгляда от кольца.

— Я знаю, где искать ответы!

Схватил её за плечи, смотря прямо в глаза. Внезапная догадка пронзила мозг, и Стас понял, что во всём виновато солнечное кольцо. Значит, придётся найти того, кто дал его Ане. Но Мехтаб смотрела так испуганно и грустно, что его радость разом померкла.

— Прости, — отпустил её. — Но это может быть решением, понимаешь?

Мехтаб понимала одно: только что она была счастлива до предела, и теперь рассыпалась на тысячи мелких осколков. Она не хотела обратно. Вечное затворничество в гареме, наложницы, желающие сжить друг друга со свету, султан со своей немилостью.

— Я понимаю, — кивнула, сдерживая горечь внутри, и пытаясь снять несостоявшийся подарок.

— Нет, — он остановил её, перехватывая руку. –— Оно твоё. Я хочу, чтобы ты приняла его. Я хочу, чтобы ты помнила обо мне.

Отчего-то последние слова были сказаны слишком тихо, будто он стыдился их.

«Разве я могу забыть?» — пронеслось в голове Мехтаб.

Отстранившись, Стас оплатил покупку, и они вышли из магазина.

— Ты говорил, что знаешь ответы, — начала она первой разговор в машине. — Как нам поменяться обратно?

— Не уверен, но думаю, это кольцо с солнцем, оно появилось именно в тот день, когда исчезла Аня. Какой-то старик дал его ей в том месте, где я нашёл тебя.

— Длинный тёмный халат с золотыми символами и развевающаяся на ветру борода, — Мехтаб припомнила старца, смотревшего на неё в день отъезда.

— Ты знаешь его? — удивлённо вскинул брови Стас.

— Нет, — задумчиво покачала головой. — Но видела мельком. Он смотрел на меня, и я решила, что они с Аней знакомы.

— Он ничего не говорил?

— Он был далеко. Мы в тобой сели в машину и поехали в пустыню, помнишь?