Дик

Уже отправившись к входной двери, чтобы покинуть обитель разврата, я услышала хлопок двери. За ним показалась полуодетая девушка с рюкзаком в руке, ее лицо было красное и перекошенное недовольством. Она находу поправляла одежду.

— Знаешь, милая, я тебе советую трахнуться с ним — это того стоит. Отдать должное, он в этом великолепен, но вот как человек — он гандон. — с этими словами, обуваясь на ходу, она вышла.

А то я не знаю, что Дик гандон!

— Чего стоишь? Есть не хочешь? — Дик выходит ко мне переодетый в шорты и футболку. В домашних вещах он выглядит намного моложе, напоминает американского студента. — Что за женщины пошли, ничего от них не дождешься.

Он подходит к холодильнику и открывает его. Даже из-за его широкой спины вижу, что у него в холодильнике все заставлено баночками и упаковками. Здоровой, правильной пищи у него нет. Он достает и ставит на барный стол пару баночек черной икры, банку закупоренных ножек краба, маринованную кукурузу, масло, хлеб и пару бутылочек пива.

Ничего не обычного. Среднестатистическая еда работника полиции. Да и вообще, у русского человека в холодильнике всегда же припасена парочка баночек черной икры.

— Зачем ты меня привёз к себе? — спрашиваю осторожно. Чувствую себя очень неуютно в его квартире. Правильнее сказать в хоромах. Очень уютных, по правде сказать. Я не видела ее полностью, но гостиная с кухней впечатляют.

Огромный диван, на котором уместятся человек десять посередине комнаты, вызывает уважение.

Стильный, темно-серого цвета — пережил, наверное, не одну пассию Дика. Вместо телевизора у него висел проектор. Вся мебель в его доме ультрамодная и дизайнерская, определенно не икея, и вряд ли он сам обставлял ее. Это сбивает меня с толку. Дело не в том, что я считаю его деньги, просто тут что-то не сходится. Не бьется у меня дебит с кредитом.

— а куда мне нужно было закинуть тебя на пару часов? — Дик так ловко намазывает масло на хлеб, что невольно засматриваюсь на его красивые руки с тонкими пальцами. — Не переживай, пока у тебя девственность, тебе ничего не угрожает.

Он смотрит на меня так выразительно, что я на всякий случай хватаюсь за барную стойку, чтобы не упасть со стула. От взгляда медузы Горгоны мужчины превращались в камень, а от взгляда Александра Дика — женщины снимают мокрые трусики.

Дик раскладывает бутерброды на тарелку, открывает банки с деликатесами и откупоривает бутылки пива. Честно говоря при виде всего этого у меня наполняется полный рот слюны.

— Разве можно пить во время исполнения служебных обязательств?

— Нужно, иначе кукуха поедет. — удивительно какой он может быть хозяйственный и домашний. Он садится напротив меня и отхлебывает со звуком пиво, демонстрируя мне, как ему хорошо. — Ешь, давай, а то башка соображать не будет.

Неуверенно беру кукурузу и отправляю ее в рот, продолжая рассматривать Дика. Мне бы очень хотелось разгадать и его загадку.

— И все же, как следователь с зарплатой семьдесят тысяч рублей может позволить себе машину Ауди и квартиру в элитном доме. У тебя квартплата только тысяч двадцать, если не больше. Да и футболочка твоя стоит тысяч сорок. На честную зарплату мента так не разгуляешься. Не сходится дебит с кредитом. — отпиваю бельгийского нефильтрованного, чувствуя пшеничную сладость на кончике языка.

— А я содержанка, лижу за дорогие подарки. — он говорит с таким спокойным видом словно нет ничего предосудительного в этом, как говорят о том, где учился или кем работают родители. Его губы даже не дрогнули в улыбке, намекая на шутку.

— Ну а все же? Обо мне ты теперь многое знаешь, может расскажешь о себе что-нибудь, тоже?

— Мне казалось, что знаешь все обо мне, так напрашивалась ко мне в напарницы.

— Я слышала только слухи, им я принципиально не верю.

Дик откинулся на стуле, отпивая пива и смотря на меня испытывающе, над чем-то раздумывая.

— Ты можешь задать один вопрос, я отвечу на него честно.

— Почему ты ненавидишь фотографироваться. — я спросила сразу же. Быстрее, чем он закончил предложение, потому что мне было интересно это, еще когда я училась в университете. Одна из загадок Дика.

— Моя мать была фотографом, выставлялась в галерее Нью-Йорка. Ее интересовали люди только на фотографии, общение с ними для нее было в тягость. Целыми днями она искала красивые лица, нужные места и смысл в черно-белой картинке. Я был маленький и меня нельзя было выбросить, поэтому она постоянно меня фотографировала, заставляла часами позировать. Меня тошнило от объектива и вспышки, я проклинала ее фотоаппарат, потому что жутко ревновал. Почему моя мама любит его сильнее? Она умерла от рака, за несколько минут до смерти сфотографировала себя. Фото продано было ее агентом за несколько миллион долларов какому-то коллекционеру. Я не хочу, чтобы меня фотографировали и увековечивали где-либо… Не хочу, чтобы рассматривали моё лицо…

Непроизвольно я обвела взглядом комнату в поисках хотя бы одной фотографии, но ничего не было, любой живописи. Мне, как девочке, все равно было не очень понятно, как можно не любить фотографироваться, как можно отказываться. Но мне было хорошо понятно, что такое, когда родители не понимают тебя, и ты у них не на первом месте.

— Я как-то читала статью, что большинство работников полиции в России это выходцы из детдомов, неблагополучных семей и те, кто не смогли получить высшее образование. Странное представление, все пока с кем я знакома — очень интересные персонажи. Ты, вот, сын знаменитого фотографа. — не решаюсь спросить, когда его мама умерла и что с его отцом.

Глаза Дика слишком неоднозначно застывают на моих губах, даже вижу отражение их в его зрачках. Тянусь с губами указательным пальцем и чувствую, что на нижней губе остались крошки хлеба с маслом. Выбираю и облизываю палец, очень быстро. Все это время Дик наблюдает за мной безотрывно, не моргая даже.

— Я собираюсь поспать час. Ближайшее время Ренат ни на что не разродится, нам не за что зацепится и нужно отдохнуть, возможно будем работать ночью. — он встаёт, убирая пустую тарелку со стола, а я все сильнее чувствую себя неуютнее.

Чувство некой интимности происходящего не покидает меня, хотя ничего такого не происходило. А с другой стороны, что нормального происходит?

— Я могу дать тебе длинную футболку вместо пижамы. — он моет тарелку босой. Только сейчас замечаю на его икре татуировку, волк истекающий кровью с разными глазами. Необычный выбор. Он оборачивается ко мне, поднимая брови и немного наклоняет голову в сторону. — Ну так что?

— Ну давай. — хрипло отвечаю я, следуя за ним в комнату, чтобы получить футболку. Мне немного не по себе, топчусь неловко за ним.

— Вот, держи. — он протягивает длинную футболку мне, пропахшую им, даже на расстоянии вытянутой руки чувствую его парфюм. Никогда не носила мужские футболки, ничьи. — Комната в твоём распоряжении.

Дик выходит, оставляя меня одну в его комнате в смятении с его футболкой в руках. В этом месте все кричит о том, что здесь царит разврат и секс. Огромная кованая кровать в центре комнаты с толстым матрасом и множеством подушек, толстые шторы Блэк-аут и здоровенный шкаф. Подняв голову, я посмотрела на своё отражение в зеркальном потолке. По коже пробежали мурашки.

Я прижала к себе футболку, передумывая в ней спать в мгновение. Попробовала закрыть дверь, но не было щеколды. Ложиться спать было страшно, казалось, что Дик придет и пристроиться ко мне сзади. Была бы я против?

Сев на краешек огромной кровати, все также прижимая его футболку, я поняла, что сон отступил, исчез, как будто и не было. Невозможно было расслабиться в этой квартире, где все пахло Диком; моя фантазия рисовала порочные картины сношения моего напарника с сотнями, если не тысячами женщин. И одна из них была в его кителе. Из моей памяти еще не стерлась картина из туалета бара.

Мне было трудно вспомнить лицо девушки, скакавшей на его члене, и в чем она была в тот момент, но я во всех деталях помнила толстый ствол, покрытый бугристыми венами.