Страница 47 из 79
Он должен был сказать Тесси, что он чувствует, не только к Мишке, но и к ней. Что он любит ее. Хочет большего, чем воспоминания о Мексике - хочет будущего с ней.
Не успел он отвлечься от своих мыслей, как Соломон втягивается в разговор бармена и шеф-повара. Позоле (прим. традиционное мексиканское блюдо, представляющее собой густой суп с кукурузой и мясом) настолько пересолено, что несъедобно.
Опираясь на локти, он говорит:
— Добавьте картошки. — Когда они ничего не говорят, выражая недоумение, он прочищает горло. — Она впитает соль.
Повар кивает, на его лице появляется улыбка. "Gracias, señor" (пер. спасибо). С этими словами он скрывается на кухне, и дверь с грохотом захлопывается.
Набравшись решимости, Соломон достает телефон.
Хаулер отвечает на десятом звонке. Ленивец.
— Я хочу вернуться в бар.
— Что? Блядь, чувак.
Женский голос, шорох одеял, лай Пегги, а затем хлопанье двери.
— Не шути так.
— Я и не шучу, — ворчит он, глядя на тиканье часов за стойкой. Он уже злится на себя за то, что проверяет их чаще, чем следовало бы, зная, что скоро Тесси закончит занятия йогой и вернется в его объятия.
Триумфальное улюлюканье.
— Черт возьми! Когда?
— Когда вернусь в Чинук.
— И когда же?
Его грудь напряглась.
— Через два дня.
— Чувак, это, блядь, идеально. Ты возвращаешься. Мы приведем бар в порядок, а потом...
— Что случилось с баром?
Хаулер выдохнул долго и мучительно.
— Мы с Джимми пытались починить гипсокартон. Скажем так, в итоге мы получили несколько больше дыр, чем изначально было.
Соломон наморщил лоб.
— Господи. Я оставил тебя одного...
— На семь чертовых лет.
Он вздрагивает.
Хотя голос Хаулера звучит легко, в нем чувствуется тягучая печаль. Соломон не только отдалился от своей семьи, когда умерла Серена, но и отгородился от Хаулера. Его лучший друг со времен игры в футбол и песочницы. Хаулер был чертовски предан, он оставался рядом с ним, как бы дерьмово Соломон к нему ни относился, но его друг до сих пор переживает последствия смерти Серены.
Он извиняюще хмыкнул.
— Я знаю.
— Ну, ты возвращаешься. Так что...
— А что, если я вернусь с Тесси? — Вопрос сорвался с языка. Ощущение правильности.
Проходит такт молчания. Потом вздох.
— Мужик, я не уверен. Если это то, что ты считаешь нужным сделать…
Его челюсть сжимается.
— Да.
— Ты ведь не собираешься на ней жениться? — В голосе Хаулера звучит сомнение. — Только потому, что ты ее обрюхатил.
— Нет.
Да.
Черт.
От одной этой мысли у него затрещали ребра, а сердце заколотилось в быстром ритме.
Жениться на Тесс. Черт. Эта мысль. Эти слова.
Эта чертова женщина, которая разрывает его изнутри, заставляет его давать клятвы, обещания, заявления, которые он не произносил уже много лет.
Почему бы ему не жениться на ней?
Он был бы сумасшедшим, если бы не женился.
Не потому, что так проще. Не потому, что она от него забеременела. А потому, что с Тесси он больше не ходит во сне.
Он влюблен в эту женщину, которая взорвала весь его гребаный мир. Которая вгрызается в каждую частичку его разбитой души. Она собирается подарить ему сына, подарить ему жизнь, о которой он и не подозревал.
Тесси - все звезды во вселенной указывают на нее.
— Сол? — Хаулер присвистнул. — Ты еще здесь?
Он сглатывает комок в горле.
— Да, — выдохнул он. — Все еще здесь.
— Тащи свою задницу домой, — говорит его лучший друг с неподдельной радостью в голосе. — Твоя кухня ждет.
Соломон завершает разговор. Сердце колотится в груди. Ощущение такое, будто он отваливает глыбу от входа в темную пещеру. Впускает солнечный свет. И этот солнечный свет, этот золотой луч добра - это Тесси. Его Тесси.
Он снова в деле, снова в Чинуке. До этого момента он не понимал, как сильно по нему скучает.
По его проклятой жизни.
С тихой улыбкой на лице Соломон осматривает свое пиво, осушает бокал, затем потирает вспотевшие ладони о бедра джинсов. Господи, он нервничает, а он не нервный человек, но эта женщина держит поводок вокруг его сердца. И он хочет, чтобы так было всегда.
Навсегда.
На периферии мелькнули белые и терракотовые цвета. Фирменная униформа персонала курорта. Невысокий лысоватый мужчина подходит к нему и робко улыбается.
— Простите, мистер Уайлдер?
Он поворачивается на табурете лицом к мужчине.
— Извините за беспокойство, но у нас произошел инцидент в оздоровительном клубе с вашей женой.
— Что за инцидент? — спрашивает он, даже не потрудившись поправить мужчину. У него здесь два на два, и он не собирается останавливаться на достигнутом.
— Во время занятий йогой она... ...она упала в обморок, сеньор.
Эти слова заставили Соломона вскочить с барного стула.
— Где она?
Мужчина отступает назад.
— Она все еще там, сеньор.
Паника впивается в его горло, как нож. Ему кажется, что он не может дышать.
— Отвезите меня туда, — наконец удалось ему прохрипеть. — Сейчас же.
Через пять минут Соломон поднимается по ступенькам в оздоровительный клуб. Пульс неровно бьется в ушах. Чувство вины повторяется в его голове: Он должен был пойти с ней. Он должен был пойти с ней.
В тот момент, когда он вваливается в студию, все замирает. Круг женщин, одетых в трусики для йоги, парит, скрестив руки, между ними плывет тихий шепот.
— О, бедняжка. Она просто упала.
Женщина с неоново-желтыми волосами качает головой.
— Я сказала ей делать длинные вдохи. — Она обращает печальные глаза к Соломону. — Она сделала короткий вдох.
— Что? — Слова звучат для него как тарабарщина. Время замирает, он осматривает комнату. Никаких признаков Тесси. Ему необходимо увидеть ее, она нужна ему как воздух, и каждая секунда, проведенная вдали от нее, словно часть его жизни.
— Где она? — кричит он, и когда наступает тишина, делает шаг вперед. — Где она, черт возьми?
Женщина в ярко-оранжевых леггинсах задыхается. Он понижает голос, стараясь не выглядеть как сумасшедший, но его сердце как скаковая лошадь рвется вперед. Отчаянно хочется добраться до Тесс. Найти ее. Убедиться, что с ней все в порядке.
— Скажите мне, где она. Пожалуйста. Сейчас же.
Из круга выходит человек в штабной форме.
— Мы перенесли ее.
— Куда? — Его руки сжались в кулаки. Мысль о том, что какой-то Джо будет возиться с беременной и бессознательной Тесси, заставляет его кровь закипать.
— Сюда, — говорит мужчина и ведет его за занавеску.
Сердце Соломона покидает грудную клетку, погружаясь в желудок.
Тесси.
Она лежит на полу, под ее белокурой головой лежит подушка. Глаза закрыты, лицо пепельное, майка для йоги задралась, обнажив нежную луну живота. Второй небольшой круг женщин окружает Тесси, бормоча о своем беспокойстве, прижимая прохладную ткань к ее лбу. Но Соломон не обращает на них внимания. Вся его забота, все его внимание сосредоточено на лежащей перед ним бессознательной женщине.
— Двигайтесь. Живо, — говорит он, протискиваясь локтями сквозь толпу. — Отойдите от нее. Дайте ей немного воздуха.
Он опускается на колени рядом с ней, проводит пальцами по золотистым волосам, прилипшим к ее бледной щеке, затем поднимает глаза на парящего санитара.
— Нам нужен врач. Прямо сейчас. — Он не узнает своего голоса. Потрепанный. Потерпевший крушение.
Он кивает.
— Si, señor. Он уже в пути.
Повернувшись к Тесси, он кладет большую руку на твердый шар ее живота. Боже, он умирает. Умирает, черт возьми, и не придет в себя, пока не увидит карие глаза ее красавицы. Она выглядит такой уязвимой, такой неподвижной, что это пугает его до смерти. Он закрывает глаза, ярость и беспомощность скручивают его внутренности.
Слишком близко.
Совсем как Серена, когда он нашел ее на обочине дороги. Такая безжизненная, такая холодная.