Нелюбовь

Лена Сокол

«Нелюбовь»

Посвящается моему ангелу-хранителю. Ну, ты и крутой парень, конечно! Возможно, у других ангелов работенка проще, зато со мной тебе никогда не бывает скучно. Надеюсь)

Посвящается моим детям. Люблю вас, засранцы!

1.1

Где стремятся провести каникулы школьники всей страны? Конечно, на юге, ближе к морю. Подозреваю, я одна такая – кто на три летних месяца улетал из теплого южного городка на север, где температура летом не поднимается выше шестнадцати градусов, и постоянно льют дожди.

Просто мой отец – военный лётчик. Таких, как он, называют винтокрылыми – за то, что летает на различных модификациях современных вертолетов. Папа служит на нашем местном аэродроме. Работа у него сложная и, надо признать, опасная. Его почти не бывает дома, и по этой причине они развелись с мамой еще, когда мне было лет пять. Сам он говорит об этой ситуации коротко: «Летчиков тяжело ждать». История старая, но, видимо, мама его не дождалась. Как и почему я осталась жить с отцом, тоже тайна, покрытая мраком – папа не любит об этом разговаривать.

Так вот. Этим летом его вызвали в Карелию, консультировать военлётов в учебном центре. Для меня эти три месяца должны были стать самым ярким воспоминанием о безбашенной юности и свободе, ведь мне полагалось остаться в городе одной, но что-то пошло не так, и отец забрал меня с собой.

Хотя, тут я, конечно, немного лукавлю. Моя ссылка на север была наказанием за ту прощальную вечеринку, с которой Никита принес меня домой на руках, потому что я была слегка пьяна. Слегка – очень мягко сказано, ноги практически отказывались меня держать, но, кто ни разу в жизни не перебирал с алкоголем, пусть бросит в меня камень. К тому же, я в тот день впервые попробовала спиртное – всего бокал, откуда мне было знать, что получится такой эффект?

Короче, давайте по порядку.

Кто такой Никита? Это мой лучший друг, мы с ним живем по-соседству. Мой дом на склоне, его – чуть пониже, нужно спуститься по тропинке через заросли акации. Все, что нужно знать о Никите Высоцком, это то, что он знает обо мне всё. А я о нем. Мы как сиамские близнецы, только не сросшиеся. И так продолжается уже десять лет – с того дня, как я переехала в Лазорев.

Лазорев – тихий и уютный морской городок. Ударение, кстати, на «о». Специально говорю «городок» потому, что он настолько мал, что практически все жители знают друг друга и здороваются на улице при встрече. Здесь очень легко вычислить чужаков: не здоровается, значит, турист, а их тут летом и осенью тоже немало. Все из-за шикарных видов на море, горных троп, Лазоревого мыса и песчаного пляжа за ним – песок там, кстати, привозной: мэр раскошелился, мечтает сделать из Лазорева рай для туристов со всей страны.

Итак, Никита Высоцкий.

Мой лучший друг и главный герой всех моих снов и романтических фантазий.

Не скажу, что влюбилась в него с первого взгляда, все-таки, на момент нашей первой встречи нам было лет по семь: меня тогда больше интересовали куклы, а его червяки – он собирал их в маленькое пластиковое ведро, всюду таскал с собой и предлагал мне потрогать.

Но когда в конце мая на школьном вечере для десятиклассников мы надрались дешевого вина и взорвали танцпол безумными танцами, он вдруг ухватил меня за талию и рывком притянул к себе… в тот момент на меня будто снизошло озарение. Губы Никиты были так близко, что мое сердце испуганно толкнулось в груди, а голова закружилась.

Уверена, что если бы в следующую секунду меня не вырвало прямо ему на туфли, Никита бы меня поцеловал. По крайней мере, к этому все и шло. Насколько я помню.

В любом случае, это был переломный момент. Мгновение, которое заставило посмотреть на Высоцкого по-другому. В секунду он перестал быть соседским мальчишкой, с которым весело гонять мяч по двору, плескаться допоздна в море, лазать по деревьям и до самого утра в гараже мучить старую отцовскую гитару. Он стал привлекательным парнем. Мужчиной. И это открытие уже не позволяло мне воспринимать его как прежде.

Мои северные каникулы тянулись бесконечно. Если бы мы не переписывались с Высоцким каждый день, уверена, я бы умерла. Я ждала возвращения в Лазорев бесконечных три месяца. И вот этот день наступил.

– Папа, останови здесь! – Прошу я.

– Десять метров до гаража. – Ворчит он.

– Я к Никите!

– Не хочешь для начала разобрать вещи? – Отец бросает на меня недовольный взгляд. – Поужинать?

– К черту вещи! – Я открываю дверь и почти на ходу выпрыгиваю из его пикапа. – Мне нужно столько всего ему рассказать!

– Алёна… – Голос папы стихает вдали.

Я уже во весь опор несусь вниз по тропинке среди кустарников. Мое сердце грохочет в груди. Никита еще не знает, что все лето я подрабатывала в кафе и накопила приличную сумму, а вместе с тем, что добавит мне отец, у меня будет достаточно денег на то, чтобы купить новую электрогитару, и мы сможем, наконец, создать с ним свою музыкальную группу, как всегда и мечтали. Вот он обалдеет, когда узнает!

Я прорываюсь сквозь заросли акации, спешно стряхиваю с себя листья и мчу к сараю, который Никита оборудовал для наших посиделок и репетиций. Останавливаюсь лишь на мгновение, чтобы перевести дух: волнение зашкаливает. И вдруг вижу его в небольшое окошечко – он сидит на диване, подогнув под себя ногу, и улыбается, что-то разглядывая в телефоне.

Я уже говорила, что Никита такой красивый, что у меня мурашки бегут по спине всякий раз, когда об этом думаю? Так вот, это правда. Не знаю, как раньше у меня получалось этого не замечать.

У него выше среднего, мягкие светлые волосы, небрежно уложенные набок, ровный нос, брови правильной формы, добавляющие лицу упрямства, и пронзительные серо-голубые глаза с озорными искорками.

У меня подгибаются коленки от волнения. «Он все еще твой лучший друг, веди себя как обычно», – уговаривает меня внутренний голос.

И я вхожу.

Нет, влетаю в нашу берлогу, резко толкнув дверь.

– Сюрприз!

– Что? Лёлька? – Таращится он.

И, не давая ему опомниться, я с разбегу запрыгиваю на него сверху.

– Обалдеть, ты! – Никита путается в словах.

Я прижимаюсь щекой к его груди, он кладет руку на мое плечо, крепко обнимает меня.

– У меня столько новостей! – Пищу я, втягивая носом его запах.

Кажется, новый парфюм. Ему подходит.

– И у меня, Лёль. – Мечтательно говорит он.

– Давай, ты первый! – Начинаю я уже знакомую игру.

Хотя, какие у него могут быть новости? Мы каждый день были на связи.

– Хорошо. – Никита сильнее прижимает меня к себе. – Лёль, кажется, я влюбился…

1.2

– Что? – Она отрывает голову от моей груди и удивленно смотрит мне в глаза.

Я обожаю ее. Серьезно.

Так здорово, что Алёнка вернулась – есть, с кем поделиться новостями и вообще… поговорить.

– Влюбился. – Повторяю я, и мой голос взволнованно дрожит.

Кому еще, как не лучшей подруге, сообщить о том, что ты впервые в жизни чувствуешь такое? Уверен, парни, узнав, отреагируют соответственно: начнут подкалывать, смущать, может, пару раз пошло пошутят. Поэтому я и решил для начала поделиться с тем, кто всегда поймет – с Алёнкой. С моей Лёлькой, как я зову ее с детства. Или Алёшкой – как ласково зовет её моя мама за то, что та всегда разделяла со мной любые мальчишеские забавы, и в умении хулиганить ни в чем никогда не уступала пацанам.

– Влюбился? – Переспрашивает Лёля бесцветным голосом.

Она выглядит ошарашенной, а еще бледной – совсем такой же, как когда приехала в Лазорев с отцом из северного Сампо десять лет назад. Худая девчонка с тонкими светлыми косичками, с белой, как фарфор, кожей, сквозь которую просвечивали сосуды, и большими перепуганными глазами-озерами. В странном желтом платьице она походила на олененка Бэмби, но очень быстро дружба со мной добавила ей уверенности и превратила в настоящего сорванца.