Притяжение. Будь рядом, когда я умру

– Завяжи узлом. Прямо сейчас.

И пока она это делала, её пальцы ни разу не коснулись его руки. А ему хотелось. Хотелось так, что он даже перестал дышать, ожидая, когда же это произойдёт.

Чуть позже, когда они с Сарой брели домой вдоль ручья и лесополосы, и Сара трещала о том, какая Ива крутая, он пытался понять, как же это можно связать тонкие концы шнурка в вечный узел, ни разу не коснувшись? А ещё он жалел, что отдёрнул руку, когда Ива взяла её в свою – так и не понял, каково это прикасаться к ней, так ли это на самом деле приятно, как утверждал Бен?

Однако же Мэтт, конечно, был искушён жизнью совсем не в той степени, когда мужчина зацикливается на каком-то там несостоявшемся прикосновении. Прежде чем распрощаться с Ивой он пригласил её выпить с ним кофе в любой удобный для неё день. Она не удивилась, улыбнулась так, словно и ожидала чего-то подобного, а вот это уже Мэтту совсем не понравилось. Женские ожидания на его счёт – это то, что выводило его из себя ещё сильнее, чем непрошенные прикосновения.

Мэтт буквально остолбенел, когда Ива, одетая в такое же точно платье, какое он представил себе, разговаривая с матерью, вошла в кафе. Он даже встал от неожиданности, чего обычно никогда не делал – просто Мэтт слишком себя любил и слишком не относил к джентльменам.

Когда она опустилась в кресло напротив, вся такая ладная и уютная, с лёгким румянцем на щеках, Мэтт подумал, что Бен, считающий Иву красавицей, пожалуй, не так уж и не прав. А ещё, пока Ива изучала меню, глаза Мэтта были прикованы к её губам – он как-то сразу для себя отметил, что они не накрашены, и что их можно поцеловать прямо сейчас, если захочется. Обычно Мэтт просил своих подружек стереть помаду с губ перед сексом, если только он не начинался с оральных ласк для него – в этом случае помада ему не мешала и даже нравилась, особенно красная.

Он отвёл взгляд и попытался было сосредоточиться на своём выборе блюда и напитка, но почему-то продолжал думать о губах Ивы. Они были бледно-малинового цвета, не полные, но и не тонкие, очень аккуратные, как и вся она, впрочем.

– Расскажи, чем ты занимаешься, – попросила его Ива.

– Ничего интересного, поверь. Маюсь от скуки в основном.

– Я недавно встретила Шанель в продуктовом, она рассказала, что ты временно снова живёшь с ней, а в следующем месяце у тебя долгосрочный контракт в Милане. Разве это не интересно?

– Совсем не интересно.

– Как же Милан может быть неинтересен? Не скажу, например, что Рим – мой любимый город, но величия его отрицать нельзя. А вот в Милане я не была. Говорят, там особая атмосфера.

Мэтт призадумался.

– Возможно, ты права: я не ценю то, что… в общем, многое не ценю. В Милане работал раз сто, не был ни в одном музее, а в знаменитый Дуомо, вообще, случайно попал.

Мэтт не стал распространяться на тему этого «случайно». Как-то это было неуместно, учитывая его планы относительно Ивы.

– Я даже не помню, что и как там было внутри, – только и добавил он.

А не помнил он потому, что не был в состоянии оторваться от Авы – работающей с ним в одном проекте чешской модели. В тот день, когда ей вздумалось посетить собор, у них должна была состояться сессия первооткрывания друг друга. Он только об этом и думал. А потом уже, когда всё свершилось, впечатления от знакомства напрочь вынесли из его головы жалкие стены Дуомо: в постели Ава была куда как более талантлива, нежели перед камерой.

– Звучит действительно скучновато! – рассмеялась Ива.

Мэтт глубоко вздохнул и попросил:

– Расскажи лучше ты о себе. Мать говорила, ты закончила учёбу… собиралась вроде бы работать ветеринаром?

– Совершенно верно.

– Тогда какого чёрта… в смысле, что ты делаешь в школе?

– Волонтёрю.

– Зачем тебе это?

– Работу по специальности никак не могу найти. Считай, трачу свободное время с пользой.

– А разве студентов не обеспечивают рабочими местами сразу после окончания?

– Помогают с практикой. Часто клиники предлагают практикантам постоянное место, но у меня так вышло, что я заменяла девушку в декретном отпуске.

– Она вернулась и тебя уволили?

– У меня закончился контракт, и я знала, что так и будет. Это закон, он защищает матерей.

– Но не выпускников… – недовольно констатировал Мэтт.

– Такова жизнь, – спокойно пожала плечами Ива.

– Но ведь твоё образование – одно из самых дорогих и самых сложных!

– Это так. И спустя полгода после выпуска образовательный кредит становится дорогим, за него теперь надо платить, – улыбнулась Ива. – Некоторые родители просят меня посидеть с их детьми – это небольшие деньги, но их вполне хватает для ежемесячных платежей за кредит.

– Зачем же тогда было учиться? Сидела бы с детьми с самого начала и деньги банку отдавать бы не пришлось!

– Не знаю, помнишь ты или нет, но я ведь с детства хотела лечить животных.

Мэтт и впрямь об этом напрочь забыл. Да, что-то такое она говорила, когда они совсем ещё были детьми, но когда это было!

– Конечно, помню, – заверил он. – Но если это нецелесообразно…

– Это целесообразно, – резко прервала его Ива. – Пока мне не очень везло, но всё обязательно встанет на свои места. У выпускников врачей тоже случается такая проблема, но рано или поздно каждый находит своё место.

«Как же у неё всё просто» – подумал про себя Мэтт. Сам он все последние годы ломал голову над тем, как бы ему выгоднее вложить свой капитал и прекратить уже, наконец, крутить торсом перед камерами. Все его предыдущие попытки не увенчались успехом, и он стал подозревать, что без знаний инвестициями лучше не заниматься. Однако же и учиться у него не было ни времени, ни желания. Деньги у Мэтта были, точнее, пока ещё были – до последнего времени его бывшая подружка спускала их с такой скоростью, что его текущие контракты попросту не успевали покрывать её текущие расходы, но вот чего у него не было, так это видения куда податься в будущем, к чему стремиться, над чем работать.

Ива же едва сводила концы с концами, была вся в долгах, как в шелках, но чётко знала, куда идёт и чего хочет. Ему даже завидно стало. На мгновение.

Он не позволил ей заплатить по счёту, и Ива в ответ на это улыбнулась. Эта её улыбка стала для него красным флагом – он напрягся.

Как только официантка покинула их, заодно прихватив со стола пустую посуду, Мэтт, не откладывая в долгий ящик, решил сразу расставить все точки над «и».

– Ива, могу я задать тебе вопрос?

– Конечно.

Вот если бы она спросила: «Какой?», он сразу вытянул бы из этого вопроса нить и продолжил в духе: «Это даже не совсем вопрос, а такая непростая ситуация, и ни в коем случае не у тебя, вся проблема во мне, я только разобрался с прошлыми отношениями и не готов к новым, но ты мне очень нравишься, и я хотел бы…».

Но ведь это же Ива. Она всегда говорит так, будто каждое её слово стоит десять долларов.

Мэтт вздохнул.

– Ива, ты что-нибудь слышала о ни к чему не обязывающих краткосрочных отношениях?

Выражение её лица даже не изменилось, отчего у Мэтта возникло ощущение, будто бы это он желторотый птенец, а вовсе не Ива грёбаная девственница.

– Безусловно.

– И…

– Что, «и»?

– Как ты к этому относишься? – без обиняков спросил он.

Уголок рта Ивы дёрнулся в усмешке:

– Я же не кисейная барышня из прошлого века.

Вот и как понимать такой ответ? Он решил, что будет понимать его так, как ему нужно.

– Ну и отлично, – заключил Мэтт и открыто посмотрел на её губы. Не без удовольствия, между прочим.

Ива никак не отреагировала, продолжала сидеть с таким же лицом, с каким спрашивала его о Милане.

– Бен тебе уже звонил? – спросил он.

– Да. Пригласил на свадьбу. Спасибо, что сообщил ему мой номер.

– Пойдёшь?

– Пойду.

– Я тоже приглашён. Как насчёт прибыть туда вместе? Как пара.

– Положительно.

– Превосходно, – ответил он в её духе и тоже усмехнулся.