Страница 33 из 42
Особый интерес Марка вызвал поединок двух капитанов: Элота и Дэвре. Они были равными и по силе, и по мастерству, и трижды сшибались в центре ристалища, с треском ломая о нагрудники свои копья. Получив равное количество очков, они спешились и продолжили поединок на мечах, причём и в этом они оказались схожими по мощи и быстроте нанесения ударов. Но неожиданно Леонард после видимого ухода в оборону стремительно и изящно атаковал соперника, в результате чего сумел его обезоружить, и Марк с усмешкой вспомнил, что сам показал ему этот хитрый приём, которому научил его когда-то командор де Мариньи.
Однако уже в следующем туре и сам Леонард уступил победу барону Адемару, что, впрочем, было предсказуемо. К финалу на ристалище остались два победителя, так и не познавшие в этот день поражений, и, к смущению гостей из луара, оба они были подданными короля Сен-Марко. Барон Адемар и маркиз Делвин-Элидир сошлись в финальной схватке и в этот раз Айолин всё же уступил своему другу, и пылающий от счастья и гордости Рене с поклоном вручил золотой венец королевы турнира Элоизе, дочери графа де Жуайеза. Дамы тут же окружили её, выспрашивая, что значит этот неожиданный поступок королевского прево, но зардевшаяся от смущения девушка лишь молчала, не отрывая взгляда от Адемара, который влюблённо смотрел на неё.
— Оказывается, Рене очень часто бывает в их доме, — радостно щебетала Мадлен, вцепившись в локоть супруга, когда они шли в королевский шатёр. — Он свёл близкую дружбу с Бертраном и даже приглашал графа и его супругу на охоту в свой замок. Кажется, дело идёт к свадьбе!
— Рене давно пора жениться, — рассудительно заметил Марк. — И эта девушка — отличная партия для него.
Он снова вернулся к своим размышлениям, продолжая слушать новости, которые торопилась сообщить ему Мадлен. Она весь день ворковала со своими подружками, делясь сплетнями, и считала всё это очень интересным и важным, а Марк вспоминал Кондара, сидевшего в ложе энфера. Он выбыл в первом же туре, уступив победу графу де Монфору и, сняв доспехи, сел на скамью рядом с другими алкорцами. Он был мрачен и рассеяно следил за происходящим на ристалище, не проявляя радости, когда удача была на стороне его друзей, и не расстраиваясь из-за их поражений. Он то и дело посматривал в сторону Марка и нахмурился, когда к нему подошёл человек в тёмной одежде и, нагнувшись к самому плечу, о чём-то доложил. Небрежный кивок в ответ вызвал его беспокойство, и он ещё какое-то время ёрзал и осматривался, видимо, размышляя, сможет ли незаметно улизнуть, но в это время в ложу явился Ликар, и он сник. Он так и просидел до вечера, не вставая с места и равнодушно следя за поединками, а потом удалился вслед за остальными алкорцами.
Вечером по традиции король устроил пир в честь победителя и королевы турнира, и к всеобщему веселью он чем-то напоминал свадьбу. Громкие шутки на эту тему вызвали смущение юной Элоизы, но явно позабавили Адемара. Все с интересом поглядывали на отца девицы, но граф де Жуайез только таинственно улыбался, из чего можно было сделать вывод, что всё к тому и идёт.
Марк был рад за своего старого друга и провозгласил за него тост. Сидевший рядом с ним Элот был вовсе не расстроен своим поражением на турнире и весьма доброжелательно беседовал через стол с Леонардом Дэвре, обещая вскоре взять реванш. Тот ответил, что будет к его услугам в любое время, и вполне удовлетворённый этим Элот обнял за плечи Марка.
— Этот прохвост пытался отпроситься у энфера, сказав, что ударился при падении с лошади, — шепнул он. — Наш господин изобразил заботу, велев ему отправиться в шатёр под присмотр лекарей, и ему пришлось отступить, сознавшись, что он не так уж и расшибся.
— Он хочет проверить, забрал ли кто-нибудь его записку, — предположил Марк.
— А её забрали?
— Нет. Мне доложили, что в трактир никто так и не явился.
— Значит, так её выследить не удастся, — с явным разочарованием проворчал Элот.
— Что ж, это делает нашей ближайшей целью самого Кондара. Присматривай за ним и подливай масла в огонь, упоминая при нём о том, что птичка скоро окажется в клетке.
— Это доставит мне удовольствие, — с кровожадной ухмылкой признался капитан, взглядом отыскав за столом Кондара, чья унылая физиономия никак не вязалась с всеобщим весельем.
После пира Марк вернулся домой. Ночь была светлой, и многие остались в шатрах на турнирном лугу, но он беспокоился о Мадлен, которая выглядела уставшей. Он проехал по пустынной в этот поздний час Королевской улице рядом с её каретой, в окружении охраны и оруженосцев, державших руки возле эфесов мечей и привычно озиравшихся по сторонам.
На следующее утро Марк оставил жену дома. Её фигура уже заметно округлилась в ожидании малыша, и вместе с тем пропало желание слишком часто покидать дом ради празднеств. К тому же это был день рождения короля, и вечером во дворце должен был состояться праздничный пир, куда ей надлежало сопровождать своего супруга. Потому она вернулась к своим домашним делам, а он, поцеловав её на прощание, отправился обратно на турнирный луг.
По старому обычаю во второй день турнира державшиеся на ногах участники были разделены на два отряда, которые должны были биться между собой под командованием Делвин-Элидира и Адемара. Король и энфер остались на трибуне, наблюдая за сражением. На этот раз удача сопутствовала соратникам маркиза, из которых на поле после схватки, кроме него, остались барон Аллар и капитан Элот. Глядя на своего приятеля-алкорца, сияющего от гордости, Марк вспоминал как тот недавно с упоением колотил закованным в железо кулаком по шлему Кондара, после чего вышвырнул его с площадки, как нашкодившего котёнка. И, похоже, это доставило ему не меньшее удовольствие, чем победа на турнире.
Элоиза де Жуайез под радостные крики зрителей вручила победителям призы, после чего герольды объявили турнир законченным. Поскольку на вечер намечался большой пир во дворце, пир в честь турнира решили не проводить, и горожане заторопились в город, спеша успеть к накрытым в честь празднества столам у себя дома или занять самые удобные места в харчевнях и трактирах. Вскоре под звон бубенцов, вплетённых в гривы коней, к городу промчался король в окружении своей свиты, а следом неторопливо ехали нарядные кареты. И, наконец, на турнирном лугу остались лишь плотники, которые неторопливо разбирали шатры, трибуны и ограждения и грузили их на телеги.
На улице начало потихоньку темнеть, а значит, уже перевалило далеко за полдень, когда Марк, остановившись перед большим зеркалом в резной раме, окинул одним взглядом свой наряд. Он должен был выглядеть дорого, но не слишком ярко, чтоб не затмить короля, не любившего броские цвета. На сей раз его камзол из синего бархата был украшен вставками из серебряной парчи, которая подчеркивала блеск драгоценных камней, украшавших графскую и баронскую цепи на его груди. От венца он отказался, сочтя, что имеющихся на нём драгоценностей вполне достаточно, но всё же надел дедов серебряный пояс, к которому были пристёгнуты ножны нового кинжала, украшенные изящным единорогом де Лианкуров, поблескивающим поверх пластин из бирюзы.
— Ты выглядишь, как и подобает серебряному графу, — услышал он за спиной голос Мадлен и обернулся, с некоторым удивлением взглянув на неё.
Она была одета в просторное платье из серебряной парчи, а на плечи наброшена тонкая бархатная накидка, расшитая белым шёлком. Это одеяние придавало ей вид строгий и возвышенный, но на личике застыло печальное и немного обиженное выражение.
— В чём дело, ангел мой? — спросил он, подойдя и взяв её за руку. — Почему ты грустишь?
— Я зря выбрала для платья эту парчу, — капризно заявила она. — В ней я похожа на неповоротливую гусыню. Особенно рядом с тобой.
— Ничего подобного, — запротестовал он. — В этом платье ты похожа на святую Бригитту. Ты же помнишь ту прекрасную статую на алтаре в её храме? Она тоже не затянута в корсет, но её облик вызывает благоговение?