Некромантка

— Итан, ты заводишь новые знакомства? — мужчина растерянно молчал. Имельда не могла избавиться от чувства неловкости и непонимания. — Что такое, Итан? — девушка участливо заглянула в лицо мужчины, а потом посмотрела на Имельду. — О, госпожа, вы его знаете?

— Вы издеваетесь надо мной? Что за спектакль? Итан, немедленно перестань играть умственно отсталого! Я думала, мы с Розалинд и тобой уже давно решили нашу проблему. К чему это…

— Простите, госпожа… Вы говорите о Розалинд Клевенски?

— Именно о ней я и говорю. И потрудитесь представиться.

— Ох…госпожа…простите, меня зовут Олерия Баз. Я даже не знаю, как вам объяснить… Вы, наверно, знаете Итана и госпожу Розалинд.

Имельда недоуменно уставилась на своего друга.

— Знаю? Знаю ли я их… Конечно, знаю. Я училась с ними шесть лет.

Незнакомка изрядно удивилась, услышав это, но тут же вернула себе самообладание и приветливое выражение лица.

— Простите за этот каламбур… Верно, вы чувствуете себя не очень приятно…

— Вы наблюдательны.

— …но госпожа Клевенски погибла. Прошлой зимой.

Бравада и злоба моментально улетучились из Имельды.

— Как… Как погибла?

— Несчастный случай. А господин Клевенски едва ли не погиб вместе с ней, но бог охраняет его. Он выжил…

Имельда перевела взгляд на своего друга, взглянув на него по-новому.

— У господина Клевенски была тяжелая травма головы, лекари сделали, что смогли, но память не вернулась. — Имельда шокировано продолжала молчать. В этот миг она потеряла разом двух друзей, пусть она и не общалась с ними давно и рассталась с ними не лучшим образом, но они были частью ее жизни, и были дороги ей. — А я его невеста, — девушка скромно улыбнулась и потупила взгляд, — Присматривала за ним, в госпитале. А как вас зовут? Вы здесь работаете?

— Да, — хрипло произнесла, смотря лишь на мужчину. Новое лицо в виде молоденькой девицы было ей не интересно. Последний месяц для Имельды был настоящим испытанием, она собирала себя по частям после смерти родителей и происшествия на болотах, как в прямом, так и переносном смысле. И сейчас она не знала, что ей вообще чувствовать: в душе разворачивалась настоящая пустота. Казалось, что хуже быть не может после всего того, что было. Как оказалось, может. — Извините, — она развернулась и поспешила прочь, стуча тростью по гладкому каменному полу. Эта встреча была совсем не ко времени, эти новости выбили почву из-под ног у девушки почти буквально. Больная нога заныла с новыми силами, и девушка опустилась на ближайшую лавку, которая ей попалась в очередном коридоре. Вокруг сновали люди, и на нее никто не обращал внимания.

Нога нещадно болела и пульсировала, а вместе с ней кровь в висках отбивала свой бешеный ритм. В груди, рядом с сердцем, расползалось неприятное чувство. Казалось, что там все горит и сжимается одновременно. Казалось, что вот-вот грудная клетка хрустнет, сворачиваясь вовнутрь.

Девушка опустила голову, ссутулилась, вцепившись пальцами в колено. В ушах зашумело, Имельде казалось, что она слышит, как шуршат страницы книг, а не голоса толпы.

***

— Не пойму, что они в тебе находят?

Розалинд сидела на стуле, наблюдая, как толпа первогодок шастает по библиотеке. Девушка нервно крутила перо в пальцах и не заметила, как испачкала их в чернилах. Имельда переписывала абзац из толстой книги себе в тетрадь.

— Кто — они?

Розалинд помотала головой, глядя куда-то себе в колени, усмехнулась.

— Отступись от него…, прошу тебя.

— Отступиться? О чем ты? — Имельда продолжала писать, не глядела на подругу.

— Ты понимаешь, о чем я. Не строй из себя дуру, — Розалинд волновалась, хотелось повысить голос, эмоции били через край, и это чувствовалось в сочных словах, но библиотечная атмосфера не давала повысить голос хоть на тон. — Я вижу… Вижу, как ты смотришь на него, — Розалинд зачастила, пригнувшись к подруге, — и замечаю, как он смотрит на тебя, когда ты отворачиваешься. Он никогда не смотрел так на меня… Ни на одну девушку так не смотрел, как на тебя.

— Уверяю тебя, я вижу в нем только друга.

— Не надо! — Розалинд перешла на страстный шепот. — Ты лжешь самой себе. Между мужчиной и женщиной не может быть дружбы! Никогда. Поэтому, что бы ты к нему ни испытывала, как бы это не называла, отпусти, если он тебе дорог…

— Я и не держу его.

— Нет! Держишь! Ты держишь его. Я знаю. Эта привязь намного крепче, чем простая веревка. Ты опутала его своими…чарами…называй, как хочешь. Я не знаю, что ты делаешь, что они все так липнут на тебя.

— Опять эти «все»… Да, кто, скажи, наконец, эти «все», Розалинд!? — Имельда разозлилась, с силой впечатала перо в тетрадь пальцами, задрапированными в ткань тонких затасканных, но дорогих перчаток, и, наконец, подняла на подругу взгляд. Розалинд опять не ответила. И, словно не заметив ее слов, она продолжила:

— Ты, как всегда, ничего не видишь дальше собственного носа. Что его ждет здесь? Что его ждет с тобой? Да, Геновер крупный город, но… что ему будет доступно с тобой? Некромант на полставки? Работа в поле за гроши? Или, может, станет преподавать? А если нет, то, как скоро он погибнет в какой-нибудь выгребной яме с упырями? Защищая этих неблагодарных бездарных людей… — Имельда молчала. Она прекрасно знала, какими могут быть обычные люди, она понимала. — А со мной у него есть будущее. Мой отец сможет пристроить нас обоих. Он не бросил бы моего избранника.

— И чем вы будете заниматься? Защищать таких же бездарностей, но с тяжелым кошельком на пузе?

— Это лучше, чем сдохнуть в нищете!

— Значит, в нищете и одиночестве лучше сдохнуть мне?

Розалинд осеклась, растеряно заморгала.

— Я не это имела в виду…

— Забудь. Я тебя поняла, — девушка отвернулась, взялась за перо, но уже ничего писать не стала.

— Имельда, ты ведь вправду стала мне другом.

— Друзья так не поступают.

— Изначально я вовсе не хотела с тобой связываться. Это все Итан. Это он помог тебе, а я лишь хотела, чтобы он меня заметил. И только потом я тебя узнала лучше и подружилась с тобой. Все это было взаправду. Ты мне не чужая. Но чувства к Итану у меня тоже настоящие. И сейчас ты мешаешь, Имельда, пойми… Прошу. Пожалуйста. Ты еще найдешь себе человека, которого полюбишь по-настоящему.

— А если для меня это Итан?

— Нет…

— Откуда ты можешь… а, впрочем, не важно. Я услышала тебя. Вот только Итан — не разменная монета. Спроси, чего хочет он. Обещаю, что вмешиваться не стану, — она захлопнула свою тетрадь, оставив перо внутри.

***

— М-ма-маэстро Пешет?

Девушка подняла голову и выпрямила спину, возвращаясь из пелены воспоминаний. Она быстро смахнула слезы, втянула сухой воздух, утерла нос.

— Да, это я.

Перед ней стоял высокий, чересчур худой юноша в крупных очках. Совсем еще молодой для преподавателя и тем более для Маэстро. На нем был неприметный серый свободного кроя костюм, слегка испачканный пылью спереди и на широких рукавах. Растрепанный и запыхавшийся он был весьма рад увидеть Маэстро Пешет. Он увидел ее слезы, но обращать на них внимания не стал.

— От-отл-лично, я вас нашел! — заикаясь, но с воодушевлением произнес он и протянул ей какой-то лист пергаментной бумаги. — Мне поручили по-к-казать вам кабинет и а-а-аудиторию, в которой будут проходить ваши занятия.

Парень нервно поправил очки и шагнул в сторону, тем самым давая понять, что именно сейчас он хочет проводить ее и ни минутой позже.

— Хорошо, ведите, — покладисто согласилась девушка и с немалым трудом поднялась со скамьи.

— С-с вами в-в-се хорошо? — засуетился юноша.

— Да, все прекрасно.

Шагая по коридорам, молодой человек говорил быстро и без умолку, то и дело, поправляя очки.

— Как вы понимаете, п-п-приемная неделя еще только н-н-началась. Всем нам предстоит еще отобрать будущих учеников из того б-ббо-большого количества, что к нам прибудет.

— Кому «нам»? — решила прервать Имельда.