Нет моей вины

— Бабушкина? Привет! Чем обязан?

— Привет, Артём! Ну я вот…пришла помогать, как договорились.

— Когда договорились? Кому помогать? — он удивлённо хлопал глазами.

«Так, Олеся! Спасибо! Всё понятно! Удружила так удружила…».

Из-за спины Артёма выглянула бабушка, Римма Артуровна. Она была ниже его почти на голову, хотя Артём среднего роста. Выше Кати, в которой роста метр шестьдесят, сантиметров на пятнадцать. А вот Олеська одного с ним роста.

Римма Артуровна откинула со лба тёмные с сединой короткие волосы, внимательно посмотрела на Катю поверх очков с толстыми стёклами.

— Здравствуйте, Римма Артуровна! — вежливо сказала Катя и перевела взгляд на Артёма, всё ещё удивлённо взирающего на неё. — Что ж. Я так понимаю, Олеся не предупредила тебя о том, что я буду помогать с дипломной работой. До свидания! Простите за беспокойство!

Она кивнула и начала поворачиваться, чтобы уйти, когда цепкая сухая рука ухватила её за локоть.

— Катенька! Это же Катя Бабушкина! — воскликнула басом Римма Артуровна, крепко держа Катю за руку. — Ты что стоишь, как истукан, Тёма! Быстро приглашай девушку чай пить!

И Римма Артуровна потянула Катю в квартиру. Артём, который всё ещё не пришёл в себя от удивления, слегка посторонился, пропуская Катю.

Что-то он не похож на себя. Насколько Катя помнила, Суворов всегда соображал очень быстро и был острым на язык. Он никогда не являлся ни спортивным, ни самым высоким и красивым. Довольно симпатичный, конечно, — темноволосый и кареглазый, — но черты лица слишком резкие. К тому же, весьма язвителен и насмешлив. В чём ему точно не было равных, так это в интеллекте. Он шагал далеко впереди их всех. А Катя его откровенно побаивалась. Она старалась не появляться в компании, если Олеся была не одна, а с Артёмом, потому они и виделись только мельком с тех пор, как Катя поступила в училище.

— Ты ведь была у нас как-то, Катюша? Очень давно, конечно! Вот тут ванная комната, можно руки помыть. И проходи в кухню!

Кто чувствовал себя абсолютно естественно и прекрасно, так это Римма Артуровна. Ну ещё бы, она у себя дома, а не у чужих людей, к которым заявилась незваным гостем, как Катя.

Катя послушно зашла в просторную ванную комнату, а потом последовала в кухню по широкому коридору.

Артём, видимо получивший за это время взбучку от бабушки за нерасторопность, отодвинул для Кати стул у большого круглого стола.

— Я правильно понял, что помогать мне печатать дипломную будешь ты? Олеся тебя попросила? — голос к нему тоже вернулся, к счастью.

— Да, именно, — кивнула Катя. — Олеся позвонила мне позавчера почти ночью, когда я была на дежурстве. Рассказала о твоей проблеме. А у них, как назло, какая-то серьёзная проверка в банке, чуть ли не прокурорская, и ужасный аврал по этому поводу.

Тут уже пошла импровизация, конечно! Ей пришлось ещё и выгораживать Олеську.

— Видимо, потому Олеся и не успела вчера тебя предупредить, — завершила Катя свой спич.

— Ох, спасибо тебе, Катенька! — Римма Артуровна, которая хлопотала у стола, покачала головой. — Вот такая беда приключилась, руку Тёма сломал. А тут дипломный проект! И от меня помощи, как от козла молока! Боюсь я этого вашего…компьютера! Вот если бы машинка печатная! Но у меня глаза устают, всё равно бы много не смогла печатать. Тёма мучается, одной рукой набирает, и то левой.

Римма Артуровна говорила, а на столе тем временем появились три больших кружки с дымящимся чаем, свежий батон, масло в маслёнке, корзинка с печеньем и хорошими шоколадными конфетами, сыр и сахарница с колотым сахаром и щипцами.

Катя вдруг вспомнила, что не позавтракала сегодня. Она мечтала об одном: чтобы никто не догадался об этом по её лицу.

Артём левой рукой ловко захватил щипцами кусочек сахара, положил в чай и начал задумчиво размешивать. Катя вдруг поняла, что он не поверил в её сказки о прокурорской проверке. И что он расстроен. Ей стало стыдно, грустно и жаль его. Он же хороший парень. Зачем Олеська так с ним?!

— Ты работала раньше на компьютере, Катя? — спросил он задумчиво.

— Да, у нас на работе появились два компьютера, мы их осваиваем потихоньку.

— Хорошо, — кивнул он.

— Где ты работаешь, Катенька? — спросила Римма Артуровна, намазала маслом большой кусок батона, плюхнула сверху два куска сыра и настойчиво вложила бутерброд в руку стеснительной Кати.

— Спасибо! — Катя вспыхнула. — Я работаю в третьей медсанчасти, в стационаре, в терапевтическом отделении. Процедурная медсестра.

— Замечательно! Молодец! Благородное дело! А мама твоя как? Помню, пока ты не ушла после девятого класса, всегда были отличниками только ты и Тёма. И нас с твоей мамой всегда поздравляли! На все собрания и торжественные вечера ходила я, ибо мать с отцом то на работе, то в разъездах. Я гордилась, а твоя мама краснела всегда, вот прямо как ты сейчас. Словно стеснялась, что её дочь — отличница.

— Мама по-прежнему работает воспитателем в детском саду. Папа не живёт с нами уже десять лет. Сейчас у мамы появился друг наконец-то, художник. Взрослый, состоявшийся человек, он заботится о маме. А брат… — тут голос Кате изменил, и она увидела неожиданно острое сочувствие в тёмных глазах Артёма.

— Знаем, знаем, Катенька! — Римма Артуровна стиснула её руку своей маленькой сухой рукой. — Что тут скажешь в утешение? Только время лечит. Словами не помочь.

Катя кивнула и обнаружила в руке новый бутерброд. Она даже не помнила, как съела предыдущий.

Они долго разговаривали, сидя за большим круглым столом, вспоминали школьные времена. Римма Артуровна рассказывала о том, как сама когда-то училась. Постепенно разговорился и Артём, стал почти прежним.

— Ну что, Бабушкина, пойдём работать? — насмешливо спросил он, спустя время, и первый поднялся из-за стола.

— Идите-идите, я тут сама! — Римма Артуровна легко подтолкнула вознамерившуюся убирать со стола Катю вперёд.

Глава вторая

Они вошли в одну из комнат. Там едва слышно гудел компьютер, который Артём так и не выключил. Экран монитора, однако, погас, и Артём нажал на кнопку компьютерной мышки.

— Ну собственно, ничего сложного. Я буду диктовать, а ты печатай подряд. Потом отредактирую текст. Надеюсь, гипс всё же когда-то снимут! — он усмехнулся и снял компьютерные очки, в которых был до сих пор.

— Надо очки? — спросил он у Кати.

— Нет, — она покачала головой. — Они мне будут только мешать.

Катя устроилась в компьютерном кресле, а Артём сел на стул неподалёку.

Через час она печатала уже вполне бойко, Артём был очень доволен. Конечно, сначала он очень расстроился, что Олеся в очередной раз кинула его, подослав к нему в помощь эту серую мышку Бабушкину. Роста она среднего, и сама она вся какая-то средняя. Сколько он помнил её (а помнил с первого класса), она всегда носила одну и ту же причёску: каштановые длинные волосы были гладко убраны в тугую косу, спускающуюся до самой поясницы. Ни локонов, ни чёлки. Никаких украшений, даже серёжек нет в изящных аккуратных ушах. Зелёные глаза смотрят всегда спокойно из-под длинных тёмных ресниц, на носу круглый год веснушки. Рот большой, но улыбается или смеётся она редко, очень уж серьёзная.

Артём читал где-то, что самая устойчивая психика у женщин, которые всю жизнь ходят с одной и той же причёской и не меняют цвет волос. Если верить этому утверждению, то оооочень устойчивая психика у Бабушкиной. Бабушкина — олицетворение спокойствия и уравновешенности.

Её попросили помочь, и вот она пришла помогать, и сидит, и печатает… Ничто её не напрягает, никуда она не спешит, не бросает нетерпеливых взглядов на часы. Видимо, своих дел, кроме работы, нет никаких. Скромняга. Как они подружились с Олесей? Это всегда было загадкой для него. Они такие разные!

А ещё через час Артём поймал себя на мысли, что Олеся никогда не смогла бы помогать ему так эффективно, как Катя. Олеся не была настолько вдумчивой и серьёзной, печатала намного медленнее, и точно норовила бы не работать, а затащить его в постель. Её бы даже присутствие бабушки не смутило, двери бы закрыла, и всё… Бабушка очень деликатная, она и близко к его комнате не подходит, когда у него гости.