Страница 4 из 14
— Не жалеешь сейчас, что не стал дожидаться?
— Вот уж о чём я точно не жалею и жалеть не буду, — усмехнулся я. — Решение там было формально законное, но в целом несколько сомнительное. Проблема в том, что у нас и без того хватает сомнительных занятий. Зеленная лавка формально не наша, ювелирная лавка формально производство, ещё скоро добавится и торговля, которая формально не торговля. К каждому из этих дел формально не придраться, но как бы количество не перешло в качество — Дворянский совет может ведь в конце концов и решить, что у нас как-то многовато сомнительных предприятий. Вы же сами знаете, как пристально за нами наблюдают. На этом фоне ещё и торговля рифейскими сплавами мне совсем не сдалась.
— Что за торговля, которая формально не торговля? — заинтересовалась Стефа.
— Это пока секрет, — улыбнулся я.
— А что за ювелирная лавка?
— Она скоро откроется, уже и помещение подыскали. Это лавка как раз нашего с карлами товарищества, будем в ней продавать нашу совместную продукцию. Один артефакт уже почти готов, скоро выставим его на аукцион.
— Всего один артефакт?
— Пока только один, — кивнул я.
— И сколько вы за него попросите? — скептически подняла бровь Ольга. — Расходы на лавку-то сумеете окупить?
— Стартовая цена будет пятьдесят тысяч гривен, а там посмотрим, как ставки пойдут.
Сёстры онемели. Наконец, Стефа спросила:
— Не много ли просишь?
— Не для бедных безделушка, конечно, — глубокомысленно согласился я.
— Знаешь, Кеннер, — решительно сказала Ольга, — я вот себя к бедным никак не могу отнести, но я в жизни не отдам столько за какую-то побрякушку.
— Не загадывай раньше времени, — улыбнулся я. — Впрочем, с аукционом пока ещё ничего не решено — Лена подумывает выкупить это украшение для себя, по стартовой цене, конечно. Я её уговариваю этого не делать, но если уговорить не получится, то какой тогда аукцион?
— Лена хочет это купить за пятьдесят тысяч[1]? — неверяще переспросила Ольга.
[ 1 — Пятьдесят тысяч гривен — это примерно пять миллионов долларов. В нашем мире это совсем недорого за уникальное украшение, но мир Кеннера не настолько глобализован, стада миллиардеров по нему не бродят, и такая сумма за безделушку выглядит огромной.]
— Она боится, что потом цена таких артефактов сильно увеличится, — объяснил я. — Мы считаем, что цена на аукционе может дойти и до ста тысяч, а стало быть, следующий подобный артефакт уже не получится выкупить всего за полсотни. Лена, конечно, тоже не бедная, но это и для неё очень немало.
— Он нас разыгрывает, что ли? — Ольга в замешательстве обратилась к Стефе.
— Разум говорит, что разыгрывает, а сердце подсказывает, что, может быть, и нет, — с сомнением ответила Стефа. — Не знаю, Оля, раньше я не замечала в нём склонности к глупым шуткам. Возможно, он и в самом деле не шутит.
— Ну, это мы просто в качестве рекламной акции первым выставляем самое дорогое украшение, — объяснил я. — Потом планируем продавать народные вещички, тысяч по пять-десять.
— Народные, скажешь тоже, — фыркнула Стефа. — Ну, посмотрим. Но я тебя предупреждаю, Кеннер: если ты сейчас разыграл нас, как дурочек, то ты об этом пожалеешь.
— Не разыгрывал я вас, — обиделся я. — Никогда не стал бы это делать с людьми, которых я искренне уважаю. Да и вообще нет у меня такой привычки.
— Искренне уважает он нас, — проворчала Стефа. — Ладно, хватит об этом. Лучше скажи — что там у тебя за шевеления с дружиной? Ты с кем-то воевать собрался, что ли? Многие встревожились, а некоторые так даже семьи отправляют подальше.
— Семьи-то зачем отправлять? — удивился я.
— Не знаю, — пожала плечами Стефа. — Я тоже думаю, что незачем, но моего мнения никто не спрашивал. Так всё-таки — что у тебя происходит?
— Дружина едет в империю к Бернару, — вздохнул я. — Попы её наняли, целиком.
— А тебе-то к чему туда влезать? — поразилась Стефа. — Ты настолько нуждаешься в деньгах?
— Ни к чему, — покачал головой я. — Не нуждаюсь.
Сёстры молча смотрели на меня, ожидая пояснений. Пришлось объяснять:
— Бернар ведь не простой шевалье, он бургграф Кохеме, и, таким образом, вассал архиепископа Трира. Архиепископ воспользовался правом сюзерена призвать вассала на сорок дней и потребовал службы. Ожидается, что герцог Баварский нападёт на Трир, вот Бопре в качестве службы и поручил Бернару командовать обороной Трира, а сам уехал в крепость Эренбрайтштайн и увёл туда все свои войска.
— И попы предложили защищать Трир тебе, — сразу же догадалась Стефа. — А ты не можешь оставить Бернара без помощи.
— Прямо в корень посмотрела, бабушка, — кисло улыбнулся я.
— А сил-то у тебя хватит воевать с целым герцогом?
— Это я и сам хотел бы знать, — признался я. — Бернар говорит, что ожидается всего лишь вылазка ограниченными силами, в этом случае должно хватить. Но кто знает, что там будет на самом деле. Я нанял Волков Севера целиком в качестве вспомогательных частей. Боеспособность у них, конечно, сильно пониже, чем у нашей дружины, но это всё-таки ещё семь сотен ратников.
Стефа пристально посмотрела на Ольгу, и та в ответ уставилась на неё. Нет, они точно каким-то образом общаются.
— Мы дадим тебе полк, — наконец, сказала Ольга. — Больше дать не можем, у нас, как ты знаешь, немного другая организация сил.
Знаю, конечно — роды полагаются в основном не на дружину, а на своих высокоранговых Владеющих. У них и тактика, кстати, совсем другая, чем у дворянских дружин.
— Но у нас есть условие, — продолжала Ольга, — позаботься о наших девочках, потерь быть не должно. Род будет очень недоволен любыми потерями.
В этом, кстати говоря, и состоит уязвимое место родов — даже небольшие потери сильно ослабляют род и заметно снижают мораль. Если род ввязывается в серьёзные боевые действия, от него даже в случае победы мало что остаётся. Что все и наблюдали в войне родов, которую Ренские едва сумели пережить, а победители не пережили вовсе.
— Спасибо, — от чистого сердца поблагодарил я. — Обещаю, что позабочусь — я ведь тоже Ренский. На войне ничего гарантировать нельзя, конечно, но затыкать дыры родственниками мы не станем.
— Не благодари, — покачала головой Ольга. — Нам и самим не стоит забывать, что мы тоже Арди. Помочь родственникам — наш долг.
Ольга осталась и дальше копаться в бумагах, а мы со Стефой покинули её и неторопливо двинулись по аллейке вдоль начинающих краснеть клёнов. Увлечённый разговором со Стефой, я узнал встречную девушку, только когда уже практически с ней столкнулся.
— О, Эльма! — наконец дошло до меня, кого я вижу. — Какая приятная встреча! Давно тебя не видел.
Рыжая сестрица застенчиво улыбнулась.
— Здравствуй, Кеннер. Здравствуйте, старшая.
— Где ты сейчас? Ты же в этом году закончила Академиум, верно?
— Закончила, — кивнула она. — Завтра уезжаю в Рифейск.
— В Рифейск? Точно, Анна же возвращается в Новгород! То есть ты будешь там вместо неё?
Эльма промычала что-то утвердительное.
— Поздравляю! — с чувством сказал я. — Повезло тебе.
— Ммм, — отреагировала на моё поздравление Эльма.
— Даже не буду спрашивать, как тебе это удалось, — продолжал я. — Главное, что заслужила.
— Да, очень верно заметил, — подала голос Стефа.
В эмоциях у Стефы творилось что-то непонятное. Веселье у неё переходило в задумчивость, и тут же снова сменялось весельем, которое вдруг превращалось в замешательство. У меня создалось ощущение, что она сама толком не понимала, как ей реагировать на рыжую.
— Вообще-то, я ожидал, что Ренские пошлют туда кого-то поопытнее, кого-то более заслуженного, — заметил я. — Похоже, у вас действительно стараются давать дорогу молодым. Но я уверен, что ты полностью оправдаешь доверие. Такой шанс отличиться кому попало не дадут — рад за тебя!
— А почему ты думаешь, что мне повезло? — в полной растерянности спросила Эльма.