Закаленные бурей 5

В холле отеля меня ждал гонец от Ценка, просившего прибыть на базу. Перед уходом, обратившись к женщинам, произнёс: «К десяти вечера я подойду и решим, что делать». Однако в отель у меня получилось вернуться лишь вечером следующего дня. Я возвращался в хорошем расположении духа, планируя свой разговор с Юлей и программу действий. Беря ключи, администраторша отдала мне заклеенный конверт. Поднявшись наверх, я обнаружил, что оба номера пустые. Я прочитал записку, где Юля сообщала, что приехал отец и забрал их. К соседке также прибыл муж, так что они тоже уехали. Я сжёг записку в пепельнице.

– Что же, как гласит народная мудрость: «Всё, что ни делается – к лучшему».

Получивший приказ о расформировании Корпуса, комендант базы Ценк отдал приказ о её свёртывании. Курсанты, проходящие обучение, были распущены по домам, чтобы забрать родных и быть готовыми отправиться в Якутск. Забрав супругу, первым же поездом Ерофеев готовился отправиться в наместничество. Серж, ознакомившись с приказом, рванул с бригадой в Питер, чтобы забрать отрядное имущество, решить текущие и семейные дела и отправиться в Якутию.

При встрече я зло высказал Ерофееву и Сержу свои соображения о долге и обязанностях.

– Господа, взрослые уже люди, давно пора научиться расставлять приоритеты, по отношению к которым требуется соблюдать долг. Когда можно было все сделать спокойно, вы водили му-му, руководствуясь своими соображениями. Зато сейчас героически бегаете по городу, прячась от полицейских и спасая специмущество.

Титовский, Ценк, бригада и курсанты с семьями, собрав учебные пособия и тренажёры, поездами уезжали в Москву, а оттуда в Иркутск. Ананьев со многими своими коллегами по работе также перебрался в Якутск, поступив на службу в местное жандармское управление.

В наместничество пришла депеша: «Наместнику Семенову приказываю прибыть в Санкт-Петербург для передачи дел. Председатель правительства князь Г. Е. Львов». Аналогичная депеша пришла о снятии Джека. Джек проигнорировал её, дожидаясь меня. Прибыв в Якутск и прочитав приказ, я посмеялся.

– Ёмкое слово на три буквы знаешь? Вот его и положи на их распоряжения. Отпиши в столицу: «Слушаюсь, будет исполнено», – и забудь об этом. Мы тут хозяева, пусть придут и попробуют нас снять.

Поскольку никто в столицу для передачи дел не прибыл, через месяц пришла очередная депеша за подписью Львова, в которой нас известили о назначении новым наместником графа Мясоедина и предписывали в кратчайшие сроки прибыть в столицу. В Иркутске к кортежу графа подошёл человек в кожанке, какие одевают авиаторы, а в будущем станут носить чекисты.

– Господин граф, я начальник Северо-Восточного жандармского управления граф Михаил Владимирович Азовкин.

– Здравствуйте, граф. Разве у вас не упразднили жандармов? Граф Мясоедин Аристид Софоклович, я новый губернатор Северо-Дальневосточной губернии.

– Именно по этой причине я прилетел в Иркутск. Возвращайтесь в Санкт-Петербург, граф, не тратьте своё время.

– Не понял вас, граф?

– Князь Семёнов дал указание встретить вас и проинформировать о том, что князь плевать хотел как на само Временное правительство, так и на его распоряжения.

– Как вы смеете!

– Молчать! Отправляйтесь назад, если не хотите оказаться под арестом.

После этих слов Рыбак махнул рукой и к гостям стали медленно приближаться люди в чёрных куртках с автоматами наизготовку.

– Значит, так вы! По-хорошему не хотите.

– Это вы называете "по-хорошему"? Семёнов в пустой тайге и тундре поднимал промышленность, строил инфраструктуру, а ваши думцы ему только палки в колеса ставили. А теперь, видите ли, ему «надлежит явиться для передачи дел». Придите и заберите свою должность, а если кишка тонка, тогда не лезьте, куда не просят.

– Я доложу об этом на заседании правительства.

– Хоть доложите, хоть наложите. Прощайте, граф Мясоедин.

Несостоявшийся губернатор в расстроенных чувствах возвратился в Санкт-Петербург. На заседании Временного правительства, прошедшего в мае 1917 года, граф Мясоедин докладывал о возникшей ситуации. Реакция министров была предсказуема.

– Выскочка! Князем стал без году неделя, а мнит себя пупом земли. Будем направлять войска и конфисковать всё его имущество, а самого Семенова под арест.

– Простите, князь Львов, я ещё не закончил. Граф Азовкин напоследок сказал, что в случае репрессий с нашей стороны Семёнов оставляет за собой право уничтожить всех причастных к этому решению министров правительства.

– Сволочь, совсем потерял чувство реальности.

Поднялся начальник штаба русской армии Алексеев.

– Господа, я имел возможность соприкасаться с Семеновым на фронте. У него очень опасное подразделение из жандармов, причём, крайне озлобленных на нас из-за вашего приказа о расформировании Корпуса и аресте ряда его руководителей. Так вот, господин Милютин, я отказываюсь голосовать за санкции против Семенова. Я солдат и не боюсь смерти, но вовсе не хочу проснуться ночью едущим на его шахты в Якутию или, чтобы меня нашли с перерезанным горлом, как немецкого генерала Грубеша, применившего газы против русских войск. А ведь генерала охранял полк рейхсвера.

– А если мы направим войска?

– То в городе мы его не найдём. Он уйдёт в леса и начтёт против нас боевые действия. Лично я хочу жить, господин Гучков.

Взял слово министр Борис Савинков.

– Насколько я знаю, Семенов обычный диверсант и убийца. Он является создателем отряда специальных операций, который провёл много громких акций по подавлению восстаний. Его нужно либо убить, как и всех его соратников-боевиков, либо не трогать.

– Хорошо, мы займём нейтральную позицию. Проинформируйте Семенова о сохранении всех его полномочий. К тому же у некоторых из нас есть деловые отношения с предприятиями Семенова. А с ним разберёмся позже, когда укрепим свою власть.

Джек получил правительственную телеграмму с уведомлением о сохранении всех положений о наместничестве, действующих при императоре. В ответ он отбил письмо: «Благодарю за доверие. Будем и дальше работать на укрепление России».

Я же засел в Якутске, занявшись развитием наместничества и координацией деятельности наших филиалов в США, Никарагуа, Эмиратах. Месторождения разрабатывались, добывались золото и самоцветы, цветные и черные металлы, материалы для строительной и нефтехимической отрасли. Заводы работали, выпуская продукцию военного и мирного назначения, развивалось тепличное сельское хозяйство, животноводство и рыбная промышленность. На высокий уровень поднялись медицина, образование и культура в крае. Железная дорога связала Якутск, Охотск, Магадан, Мирный и Иркутск. Построенные аэропорты позволили запустить ежедневные авиарейсы пассажирских самолётов «Илья Муромец» между Иркутском, Якутском, Магаданом, Анадырем, Петропавловск-Камчатским, Охотском и Мирным. Легкие самолёты «К1» и первые вертолёты летали между приисками и дальними заставами, осуществляя поддержку геологических партий и рыбаков. Построенные на верфях края кораблики курсировали между морскими портами региона, а торговые корабли и купленные в США сухогрузы ходили в Никарагуа и Эмираты.

Солдаты и казаки несли службу, тренировались и работали, выпускались новые «Осы» и бойцы отряда специального назначения, которому присвоили название самой ядовитой змеи мира «Тайпан». Выбор названия определялся «смертельностью» прототипа, хотя думали о пауках, оружии, растениях, птицах и даже японских названиях в духе «невидимые убийцы», предложенных Микадо. На самом деле смертельных вещей очень много, даже среди растений. Милые с виду, но ядовитые внутри, они прекрасно растут на приусадебных участках и в домашних горшках. Например, в палисадниках часто встречается привлекающая своим красивым видом клещевина обыкновенная. Растение содержит “рицин” – токсин, в шесть раз сильнее цианистого калия. Достаточно десяти семян клещевины для смертельного отравления человека, а получить этот яд в лаборатории несложно.