Осколки нашей истории

– К слову, многие блогеры не отменили свою заявку на «Магический дебют». Они все еще хотят получить книгу на обзор, – чуть более живо делится редактор, и я даже в изумлении приоткрываю рот.

Вот это действительно неожиданный поворот!

– Но советую не расслабляться, Лина. Обзоры могут быть и негативными, – поджимает губы Татьяна, но я не успеваю подхватить ее тревожное настроение.

Фил оказывается куда менее терпеливым, нежели я. Устав молча следить за нашей беседой, он первый тянется к пакету и достает из него книгу.

Мою. Бумажную. Книгу.

– Вау, – только и выдыхает он, рассматривая яркий арт на обложке и блеск фольги на названии.

Без слов протягиваю руки, и Фил вкладывает пухлый томик в мои ладони, точно хрупкое новорожденное дитя. Чувствую на себе его взгляд и взгляд Татьяны. Фил смотрит с нежностью, а Татьяна с интересом, который бы смутил в другой ситуации. Но сейчас мне все равно.

– Не верится, что держу ее в руках…

Голос дрожит. Внутри все переворачивается от эмоций, которые похожи на цветы: яркие, красивые, но дикие и буйные. Их так много, что, заполняя собой грудную клетку, они мешают дышать.

– Ей бы понравилось.

Только на эти слова хватает воздуха. Потом я прикусываю дрожащую губу и концентрируюсь на сердцебиении, чтобы случайно не заплакать.

Держать в руках книгу, посвященную бабушке, – все равно что разом пережить всю радость и всю боль, что связаны с ней. Я будто снова смотрю на улыбку бабушки. Снова стою у ее надгробия.

Фил притягивает меня к себе за секунду до того, как слезы все-таки срываются с ресниц. Он прячет мое лицо на своей груди, и я безумно благодарна ему за это.

Не хочу, чтобы Татьяна видела мои слезы. Она бы никогда не поняла их.

– Что ж, – судя по голосу, редактор явно смущена тем, что только что случилось. – Вы очень милые, ребята, – я буквально слышу ее смущенную улыбку. – Не думали использовать это в продвижении книги?

Фил отпускает меня, когда утираю слезы. Несколько влажных пятнышек остается на его футболке, но их он тут же прячет, запахнув куртку.

– Что вы имеете в виду? – спрашиваю собранно.

Горжусь собой. Голос уже совсем не дрожит, и в глазах – ни слезинки. Только пальцы до боли на подушечках сжимают книгу.

– Сейчас много каналов для продвижения. Видео – мощный инструмент. Тем более вы внешне очень похожи на героев «Дебюта». – Татьяна по очереди глядит то на меня, то на Фила. – Можно снять эстетичные ролики по мотивам книги. Аудитории зайдет, учитывая очевидный всплеск внимания к тебе, Лина.

– Всплеск? – хмурюсь я.

Если она имеет в виду наплыв хейтеров, то это не то внимание, которому стоит радоваться. Любое мое действие непременно осуждают. Поэтому следовать совету редактора и выкладывать видео со мной и Филом не хочу. Я готова терпеть выпады в свой адрес, но, если засвечу Фила, он станет отхватывать яда не меньше.

Даже если ему плевать и он согласен на такой шаг, то я – нет.

– Черный пиар – ненадежный помощник. Но все сложилось как сложилось, – пожимает плечами мой редактор. Затем она элегантно закидывает ногу на ногу и наклоняется ко мне. Понизив голос, Татьяна говорит: – Лина, за тобой следят многие.

Она замечает, как я морщусь, будто на свежую рану попал лимонный сок, и добавляет:

– Да, такое внимание тебе неприятно, но относись ко всему философски. Ненависть лучше равнодушия. У тебя есть шанс склонить хейтеров на свою сторону, сделать их своими читателями. Заинтересуй их. Покажи, что влезать в скандалы – не единственное твое умение.

– Я не…

«…влезаю в скандалы! Меня втянули!» – не успеваю договорить я. Фил сжимает мою руку, без слов намекая, что сейчас не время для споров.

Слушай и запоминай, Лина.

– Ссоры и громкие выпады всегда привлекают много внимания. За чужими проблемами наблюдать интересно и безопасно. Но помни, такие шаги дают мощный, но короткий выхлоп. Или, что еще хуже, вызывают привыкание аудитории, которой становится нужен только очередной инфоповод. Перестаешь влезать в разборки? О тебе мигом забывают.

– Это не мой путь.

– Надеюсь, что так, Лина. Но докажи это. Докажи не только мне и издательству, но и аудитории. Всем, кто следит сейчас за каждым твоим шагом.

– Они ждут, что я оступлюсь.

– Если сделаешь все правильно, хейтеры станут союзниками.

– Но как? Предлагаете помириться с блогерами? Снова скажете извиняться перед Алекс Шторм?

Татьяна медленно поднимается с кресла, глядит на меня сверху вниз и произносит:

– Не знаю. Но твоя ситуация хоть и трудная, но далеко не безвыходная. Судьба издания следующей рукописи зависит от тебя. Постарайся не рубить сплеча. Думай, и только потом делай ход.

Я встаю, желая продолжить волнующую меня беседу, но разговор, как и рабочий день, окончен. Татьяна мягко улыбается и, прежде чем уйти, едва слышно хлопает в ладоши:

– Кстати, поздравляю с выходом книги, Лина! Это по-настоящему громкий дебют.

Глава 2

– Это нужно отметить. – Фил поднимает пакет с книгами и заговорщически подмигивает мне.

Не спешу улыбаться в ответ, как и не тороплюсь напоминать – он по уши в долгах. О посиделках в кафе лучше забыть. Торговых центров, чтобы прогуляться в тепле, поблизости в моем районе нет. А слоняться по улице в ноябрьский холод я не готова.

– Холодновато для прогулок, – с неподдельной досадой выдыхаю я.

– Мы не будем торчать на улице. – Фил обгоняет меня и начинает шагать передо мной спиной вперед. Глядя в глаза, просит: – Соглашайся, Ангел!

– На что? – не могу сдержать улыбку, но хочу сохранить серьезный тон. Отвожу взгляд вверх и, наблюдая за тем, как в свете фонаря танцуют редкие снежинки, напоминаю: – Ты даже не сказал, куда меня зовешь!

Фил останавливается, но я замечаю это слишком поздно. Врезаюсь в его грудь и оказываюсь заключена в крепкие объятия.

– Не отпущу, пока не согласишься.

Я слышу, что он шутит. Чувствую, как от щеки, которой Фил коснулся дыханием, мурашки бегут вниз к шее – искры Млечного Пути. Я так хочу побыть с ним наедине, но боюсь принять приглашение. Одна только мысль о том, чтобы сдаться, воскрешает в памяти ужасные картины: темный подвал, полуживой Фил и кровь на его смуглой коже.

– Не могу.

– Почему? Родители снова злятся, что ты встречаешься со мной?

– Они постоянно злятся. – Я выбираюсь из объятий Фила и хмуро отворачиваюсь к заснеженным клумбам у магазина садоводства. Летом здесь цвели пионы и кусты роз, теперь же об этом напоминают только голые ветви и камни, которыми огорожен небольшой сад. – Но я ясно дала родителям понять, что свое решение не изменю.

В горле пересыхает, едва вспоминаю, сколько ссор довелось пережить за последние пару месяцев. И тем больнее осознавать – собственный выбор вселяет радости столько же, сколько и страха.

– Тогда в чем дело? У тебя много домашки? Ты расстроилась из-за встречи с редактором? Она что-то не то сказала? Или я…

– Фил.

Он умолкает, когда пронзаю его умоляющим взглядом.

«Не заставляй напоминать об этом вслух».

Мимо проходят люди, проносятся автобусы, забитые пассажирами. Густой вечер вытягивает из ноябрьского дня последнее солнце, но какой-то его осколок все еще живет в Филе.

В его глазах столько света! Я хочу поцеловать его прямо здесь, посреди многолюдной улицы. Но едва делаю шаг, Фил просит:

– Скажи мне.

Мягкий тон, проникающий в самые темные уголки души, рвет ее на клочки. Я знаю, что правда причинит ему боль, и потому молчу.

– Ангелина. Ты моя девушка, – выдыхает он вместе с облачком пара, а затем нежно берет меня за руку. Так осторожно, будто я хрупкая фарфоровая кукла. – Но как я могу услышать тебя и понять, если продолжишь молчать? Ты ведь этого хотела – решать все проблемы вместе. Так скажи мне, что тебя беспокоит? Мы разберемся. Вместе.

Вот почему я с ним.

Вот почему выбрала Фила, несмотря на его темное прошлое и пугающее настоящее.