Очарованная

Его глаза предостерегающе вспыхнули, но, к моему удивлению, он не поддался на мои насмешки. Вместо этого он откинул одеяло, обнажая каждый сантиметр своего голого, резного мрамора.

Моим глазам казалось, что они вот-вот вывалятся из орбит при виде этого зрелища.

Он явно не был ленивым лордом, проводившим все свое время в помещении, попивая виски, читая и сочиняя письма.

Нет, этот человек был спортсменом, его длинные линии силы были индивидуально прочерчены под его золотистой кожей, так что я могла проследить напряженный живот, каждую худую мышцу бедра под своим пальцем.

У меня пересохло во рту.

Александр подошел к краю кровати рядом со мной и встал так, что я вдруг затмилась его устрашающим ростом. Он должен был быть не менее шести футов четырех дюймов, учитывая, что он возвышался над моим впечатляющим ростом.

—Я не буду втягиваться в твои игры, как те глупые, девственные итальянские мальчики, с которыми ты имела дело в Неаполе, ведомые своими членами и твоей красотой. Я взрослый мужчина и опытный Доминант, тебе лучше помнить об этом и не продолжать насмехаться над тем, чтобы я уступил контроль. Это понятно?

— Если ты так чертовски контролируешь себя, я думаю, ты сможешь выдержать небольшую насмешку со стороны неопытной итальянки, — возразила я, подойдя еще ближе, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

Желание горело в его глазах, и я знала, что он хочет наказать меня за мою дерзость.

Дрожь пробежала по моему основанию позвоночника.

—У меня нет времени, чтобы показать тебе, насколько ты совершенно неопытна в данный момент, потому что у меня сегодня утром встречи. Ты здесь, чтобы начать то, что станет частью твоих повседневных обязанностей.

Мои брови метнулись к линии роста волос. —Быть ​​твоей секс-рабыней недостаточно, теперь мне нужно убираться?

Его губы дернулись от улыбки, прежде чем он успел ее скрыть. — Ты будешь начинать каждый день с заботы обо мне, как мой камердинер Мерфи. В настоящее время он находится в столь необходимом отпуске в Шотландии со своей семьей, и поэтому этот долг должен лечь на моего раба.

Он отошел от меня, прошел по шикарным персидским коврам и открыл двойные двери, которые, казалось, вели в гардеробную.

—Проходи.

Я выругалась себе под нос по-итальянски, но последовала за ним.

Он продолжал говорить, проходя через чулан в огромную мраморную ванную, явно недавно отремонтированную. Я смотрела, как он подошел к тропическому душу, заключенному в стекло, и включил его. — Ты будешь меня купать и одевать, а потом провожать каждое утро. Когда я буду возвращаться каждую ночь, ты будешь ждать меня в большом зале в своей позе, обнаженная и ожидающая меня.

—А пока тебя нет? Неужели меня заставят сидеть в бальном зале весь день, созерцая свое рабство и кандалы

Я сойду с ума, если проведу слишком много времени в одиночестве в этой черной дыре.

Александр изучал меня, нахмурив брови, и я заметила, насколько ясны его серые глаза, настолько темно-серые, что они казались почти черными, а затем у зрачков приобрели такой чистый цвет, что казались кристально чистыми.

Он действительно был самым красивым монстром.

— Ты относительно неплохо доставила мне удовольствие за последние двадцать четыре часа, так что я позволю тебе побегать по дому, пока меня не будет. Разблокированные комнаты — единственные, к которым у тебя есть доступ. Не пытайся воспользоваться моей щедростью, проникая в запретные места.

Я надулась, прежде чем смогла остановиться, но, к моему полному шоку, выражение моего лица заставило Александра тепло усмехнуться и мягко сжать мой подбородок между пальцами, чтобы он мог лучше смотреть на меня.

— Какое наслаждение от твоей молодости, — пробормотал он, по-видимому, удивленный своим наслаждением. —Я не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то противостоял моей тирании или дулся перед лицом моих правил. Это странно мило, Мышонок.

— По крайней мере, ты признаешь, что ты тиран.

—О, тиран высшего порядка. Тот, кто правит абсолютной властью, — заверил он меня странно игривым тоном, хотя лицо его было холодным, почти отсутствующим в своем бесстрастии.

—И ты совершенно сбиваешь с толку, — сказала я ему, слегка запыхавшись, потому что общение с лордом Торнтоном было похоже на то, что я представляла себе, катаясь на американских горках, — постоянная смена атмосферы.

Какая бы мягкость ни скрывалась в его глазах, она затвердела, хотя его прикосновение к моему подбородку оставалось нежным. —Если ты доверяешь чему-либо обо мне, доверяй этому. Я твой Мастер, и я буду суров с тобой. Я сломаю тебя и превращу в мою идеального рабыню, потому что у нас нет другого выхода. Если ты во что-то веришь, пусть это будет моя жестокость и случайные ошибки в суждениях там, где я мог бы быть добрым, доставить удовольствие, а потом сбросить со счетов.

— Но почему это должно быть именно так? — спросила я с оттенком отчаяния в тоне, когда подошла ближе, мои соски коснулись его нижней части груди. — Я просто не понимаю, почему ты так поступил со мной?

—Иногда мы оказываемся не в том месте и не в то время. Иногда мы рождаемся у плохих людей и живем плохой жизнью. У несчастья не всегда должна быть причина, Козима.

— Нет, — согласилась я, чувствуя эти слова как удар в грудь. — Но для этого есть.

—Есть.

— Ты сказал что-то, когда я была не в себе, о том, что ты враг. Пожалуйста, объясни мне это, — умоляла я, моя гордость утонула в приливной волне подпитываемого надеждой любопытства.

—Что я тебе говорил? Это отношения взаимных уступок, моя Красавица. Ты даешь, а я беру. Если ты порадуешь меня, я вознагражу тебя. Ты еще даже не начала нравиться мне настолько, чтобы заслужить ответ на вопрос о твоем рабстве. Его хватка на моем подбородке болезненно сжалась, и он наклонился, чтобы сильно прикусить мою нижнюю губу. — Можешь начать прямо сейчас, купая меня.

— Купать тебя? — недоверчиво спросила я, когда он подошел к огромной душевой кабине, чтобы включить ее. —Только детям нужна помощь в купании.

Его лицо было каменным, когда он повернулся, чтобы посмотреть на меня. —Очевидно, что это неправда, так как я взрослый человек и мне нужна твоя помощь. Я удивлен, что ты забыла, я же обещал тебе принять душ. Два зайца один выстрел, Красавица.

Я смотрела, как взрослый мужчина, о котором идет речь, повернулся, чтобы войти в душ, обнажая идеально вылепленный зад, увенчанный глубокими ямочками у основания спины.

Мой рот наполнился слюной, когда он шагнул под ливневый душ. Я не могла не смотреть, как вода превращала его волосы в потускневшее золото, а каждый дюйм слегка загорелой кожи — в бронзу.

— Рабыня, — позвал он. —Позаботься обо мне.

Я вздрогнула, борясь со своим животным желанием к нему.

Я не была животным, и я не поддалась бы таким низменным инстинктам, хотя я знала себя достаточно хорошо, чтобы понять, что я всегда была слишком большим гедонистом, чтобы сопротивляться навязыванию различных удовольствий в течение длительного времени.

А тело Мастера Александра, безусловно, вызывало восхищение.

Я толкнула стеклянную дверь в душ с большим количеством пара. Не говоря ни слова, Александр вручил мне кусок мыла, от которого пахло соснами, и продемонстрировал широкую, покрытую мускулами спину.

Я смотрела, как поднимается моя рука, чтобы растереть мыло по его коже, как она дрожала, когда я двигалась широкими кругами по рельефу его позвоночника.

Я никогда раньше не мыла мужчин.

Это было глупое наблюдение. Я была женщиной и девственницей, так что, очевидно, я никогда раньше не была в подобной ситуации. Но эта близость, казалось, простиралась за пределы сексуальности в область настоящей близости.

Я могла чувствовать атласную текстуру его кожи под моими пальцами, силу его мускулов, напряженных под плотью, и жар его тела, когда он впитывал температуру парящего душа. Высоко на левом плече виднелся треугольник из маленьких коричневых родинок, а в ложбинке под лопатками — еле заметные, почти неразборчивые скопления тонких пересекающихся шрамов. Я провела по их краям большим пальцем и подумала, кто это с ним сделал.