Постапокалипсис

— Немного грязной работы позволит обуздать потенциальных врагов и построить на их основе мир прекрасных грёз.

— Интересное высказывание, — отметил генерал.

Они остановились возле высокой металлической двери, оснащённой электронным замком с кодом. Несколько нажатий на плазменном циферблате и дверь оказалась открытой. Пройдя внутрь, Эйсмонт рухнул на кожаный диван, располагаясь в нём поудобней.

— Игорь, будь добр, подай мне стакан воды, — устало произнёс он.

Суетливый помощник послушно выполнил приказание.

— Я уже придумал первые шаги в нашем деле, — всё тем же противным голосом сообщил Игорь.

Генерал сделал несколько глотков и поставил стакан на стеклянный стол.

— Говори, — с интересом сказал он.

— Толчком к нравственному переосмыслению может послужить отлов заключённых и лиц не русской национальности, то есть кавказцев и цыган. Людям будет неприятно, что какие-то изгои, будем называть их так, выжившие после катастрофы, могут претендовать на дальнейшую жизнь среди них. Кавказцы принесли с собой много бед, в том числе и многочисленные теракты. Уголовники просто опасные личности, жить с которыми просто неприятно. Ну, а цыгане, эти вообще никогда не работали на государство. Всё, что мы о них знаем, так это то, что кроме продажи наркотиков и бесчисленных краж они ещё много горя несли с собой на протяжении десятилетий. Так что контингент изгоев довольно широкий.

— Ну, не знаю. Смахивает на политику геноцида. Трудно будет заставить их поработиться. Да и где мы их столько найдём?

— Главное начало. Поскольку мы не можем допустить их к нашему миру, придётся тогда просто использовать их рабочую силу на благо нового общества. Конечно, расистские настроения могут походить на времена нацистской Германии в годы правления Гитлера, но посудите сами, к чему нас привёл гуманизм. Да, к уничтожению мира. Только держа власть в кулаке можно добиться мира.

— Попробуй объяснить это остальным офицерам. Возрождение рабовладельческого строя- вот как это звучит.

— Ну и пусть, — не унимался Игорь. — Пусть изгои платят за свои ошибки. В этом и заключается суть идеи. Убедив общественность в том, что именно они привели мир на грань хаоса, вы сможете добиться их расположения, что сыграет ключевую роль в этом моменте. Это же элементарно.

В горле опять пересохло, и генерал снова потянулся к стакану.

— Ты прав. Даже не верится, что всё это реально, — задумчиво протянул он.

— Это реально, как и то, что мира больше нет.

В дверь громко постучали. Эйсмонт полез в карман парадного мундира, извлекая из него маленький дистанционный пульт. Нажав на пульт, металлическая дверь полностью открылась, пуская в кабинет молодого полковника Шведа.

— А, полковник, проходите, — с тяжёлой улыбкой протянул генерал.

Швед в нерешительности шагнул вперёд.

— Простите, генерал, но хотелось бы уточнить некоторые нюансы, возникшие в ходе вашего выступления, — немного заикаясь, сказал он.

— Садитесь рядом, полковник, — дружелюбно позвал Эйсмонт. — Нам как раз не хватало кого-то из представителей военной дружины. Нам очень важно ваше мнение.

— Правда? А по какому вопросу?

Генерал выдержал паузу.

— Скажите, полковник, как вы относитесь к людям кавказской национальности и, в частности, к цыганам?

Швед не нашёлся что ответить, но в его глазах читалась ненависть к тем, про кого у него спрашивали.

Глава 6

6. Руины

Стемнело наполовину, когда два автомобиля въехали в разрушенный город, некогда бывший одним из областных центров Украины. Сюжет напоминал кадры из фантастических боевиков, где показывались последствия ядерного взрыва, только теперь ничего фантастического в этом не было. Сотни разрушенных зданий превратились в руины, под толщей которых покоились тысячи людей, похороненных здесь по воле случая. Части разрушенных мостов и других конструкций теперь находились всюду, даже на заваленном асфальте, обезображенном многочисленными трещинами. Ужас вселяло и то, что ничего живого не попадалось на глаза, как будто мир и впрямь прекратил своё существование, забрав под завалы не только человеческие жизни, но даже птиц и насекомых.

Кирилл выбежал из Хонды, направившись на высокую гору разрушенного бетона. Преодолевая разные препятствия, он не без труда взобрался на самую вершину, где перед ним возникла устрашающая картина останков недавнего города, превращённого в сплошную серую массу. Вот это был настоящий судный день, не то, что в фильмах. Сразу закружилась голова, чуть не свалившая его с ног.

— Что ты видишь?! — услышал он за спиной отчаянный крик брата.

Обернувшись, Кирилл посмотрел вниз на три маленькие человеческие фигурки, взирающие на него, и только тогда до него дошло, как высоко он взобрался. Преодолевая всё те же бетонные препятствия, он с таким же трудом спустился вниз, где его ждали старший брат и двое новых знакомых.

— Всюду сплошная разруха, — мрачно произнёс он, — даже не стоит туда соваться. Вокруг сплошной хаос.

— Чёрт! — выругался Антон, почёсывая длинную щетину. — Придётся заночевать в мёртвом городе. Как вам это нравится? Вчера здесь всё кишело людьми, спешащими на работу или по каким-то другим делам, а сегодня ничего этого не стало, как будто ветром унесло. Создатель вселенной решительно хочет над нами поиздеваться.

— Другого выбора у нас нет, — тяжело вздохнул Макс. — Если уж создатель так этого хочет, то не будем его разочаровывать.

Они устроились на ночлег, прямо на разрушенных завалах. Небольшой костёр вспыхнул в одночасье, и четверо путников устроились вокруг него, расстелив под собой тёплые одеяла, которые успели утащить из уцелевшего здания больницы в посёлке. Вечер выдался не таким тёплым как день. Кроваво-красная заря простиралась над горизонтом, устрашая их своим оттенком. Ветер гулко шумел по бетонным руинам, внушая не самое приятное впечатление перед сном. Стемнело очень быстро.

Они молча сидели возле костра, каждый думая о своём.

Произошедшая утром трагедия должна была как-то уложиться в их сознаниях, переварившись хоть немного, чтобы у них хватило сил двигаться дальше в поисках живых людей, которые могли бы как-то помочь им.

Треск горящих дров долго не давал уснуть, ведь они не привыкли к подобным ночлежкам на твёрдом покрывале холодного песка, приукрашенного тусклым пейзажем павшего города. Но делать было нечего. Оставалось постараться сомкнуть глаза, превозмогая горечь прошедшего дня, нанёсшего столько безвозвратных потерь.

Соня старалась избегать разговоров с отцом, который теперь казался ей не тем любящим человеком, который воспитывал её на протяжении двенадцати лет. Его хмурый взгляд теперь выглядел скорей пугающим, чем озабоченным, что постепенно отталкивало их друг от друга. Убийство своей жены никак не могло характеризоваться о нём с положительной стороны, тем более в глазах родной дочери, для которой мать была самым родным и близким человеком на земле. Даже теперь, сидя у пылающего огня, девочка старалась держаться ближе к парням, дабы не ощущать присутствие Антона, который, впрочем, не очень-то и старался наладить с ней контакт. Безмолвная печаль в его глазах говорила о нежелании вести беседу, особенно с родной дочерью.

Ближе к полуночи, когда все уже спали, к ним в маленький лагерь явились гости. Никто не пытался их разбудить, только тихое шуршание говорило о том, что в кабине внедорожника кто-то возится. Соня резко открыла глаза, но вида, что проснулась, не подала. Прямо перед её глазами неподвижно стояла пара потрёпанных сапог, владелец которых тщательно разглядывал спящих людей, вертя в правой руке разделочный кухонный нож. В бликах догорающего костра было отчётливо видно его обгоревшее лицо. Захотелось громко закричать, но страх сковал её с ног до головы, не давая сделать лишних движений. Мужчина повернулся к ней спиной, наклонившись над дробовиком её отца, который лежал возле его спящего тела.

— Советую не брать, — услышала она хриплый голос Антона.