Постапокалипсис

Бородин согласно кивнул.

Четвёртый мужчина держался немного в стороне от трёх остальных, притуплено взирая на величественного генерала Эйсмонта. Он был моложе, чем казался на самом деле, и только голос выдал в нём твёрдую хрипотцу.

— Подполковник Хаматов, заместитель начальника генерального штаба, временно командующий сибирским округом, — чётко отрапортовал он, выделяясь строгим армейским акцентом от своих предшественников.

— Вольно, подполковник. Вижу в вас серьёзную личность, подходящую для компетентного руководства. Дело ваше я прочитал. На вас у меня особые планы, но об этом потом. Сейчас пора в штаб, там и продолжим.

Он жестом подозвал худощавого мужчину, прилетевшего вместе с ним в вертолёте. Тот послушно подошёл к нему, бережно прижимая к боку большой серебристый кейс.

— Кстати, пока не забыл, познакомьтесь с моим личным помощником Игорем. Человек он гражданский, но будет иметь доступ ко всем секретным документам нашего командования без ограничений. Игорь моя правая рука во всех операциях, поэтому отношение к нему должно быть соответствующее. Теперь поехали.

Полковник Швед взял на себя роль показать дорогу к персональному автомобилю генерала, предоставленному от имени нового руководства. Это был длиннющий Хаммер лимузин белого цвета, вместивший с запасом в себя шестерых человек, чувствующих себя в нём довольно комфортно. Охрана следовала за ними на обычных армейских джипах, разукрашенных под камуфляж. Их колонна ехала по направлению к воинской части, раз за разом проезжая дорожные блокпосты.

— Мир теперь не узнать, — устало произнёс генерал. — Россия пала под натиском невиданной силы, но вместе с ней пал весь мир, погрузив планету во мрак.

— Неужели кроме нас никто не выжил? — наивно спросил Швед.

— Сомневаюсь. Вот наладим связь со спутниками, тогда и будем знать наверняка. А пока временно назначаю столицей России город Омск.

— Возможно, не временно, — возразил подполковник Хаматов, сидящий напротив генерала. — Два часа назад вернулись четыре самолёта разведчика. Их разведданные не обнадёживают. Пока что за пределами Сибири жизнь не обнаружена, но это во многом из-за того, что неважные погодные условия служили помехой их кругозору. В некоторых районах вообще отсутствует какая-либо видимость. Океан пыли взмыл над землёй, застлав просторы, и вот уже несколько часов не может осесть на землю.

— Это временное явление. Не так ли, Игорь?

Худощавый помощник генерала сделал противную гримасу.

— Максимум пару дней, не больше, — услышали все странный писклявый голос помощника. — Если, правда, дождь не вмешается, что намного облегчило бы нам задачу.

Вряд ли он кому-нибудь понравился. Антипатия к Игорю зародилась сразу у всех четверых офицеров, таков уж он был. Но это они ещё не знали его близко…

Хаммер сделал крутой вираж и въехал в открытые ворота воинской части, где его уже встречали десятки вооружённых солдат, стоящих по стойке смирно. Проехав несколько метров, он остановился возле небольшого лестничного марша, ведущего в штаб. Молодой сержант поспешил открыть дверцу лимузина. Шестеро прибывших вышли из автомобиля.

— Через час постройте всех на плацу, — бросил генерал непонятно кому. — А вы, полковник, проводите нас в мой новый кабинет.

Швед исказился в улыбке, что неприятно подчёркивало его шрам. Он с нескрываемой радостью от того, что генерал попросил именно его, ринулся показывать дорогу новому командиру, выдавая в себе черты незаурядного подхалима. Оставшиеся офицеры только пожимали плечами, а через минуту мирно разошлись каждый по своим делам. Через час Эйсмонт должен выступить с речью, поэтому плац следовало надлежаще подготовить, ведь его территория не могла вместить в себя столько солдат, сколько их было в данный момент на счету. В общем, заняться пока было чем.

--

Дверь со скрипом отворилась и в комнату вошла двенадцатилетняя Соня, одетая в джинсовый комбинезон. Она неторопливо подошла к угловому дивану, на котором, скрутившись в комок, тихо спал Кирилл, вспотевший от дурного сна. Она аккуратно пихнула его в плечё, но он не реагировал. Затем попробовала ещё раз, уже более сильно. Кирилл закряхтел, однако недовольно открыл веки. Девочка немного побаивалась незнакомца, но всё же решила заговорить:

— Папа сказал, что скоро мы отправляемся в дорогу. Тебе пора вставать.

Слушать её не хотелось, так как сон брал своё, и он снова закрыл глаза. Соня растерянно похлопала его ещё раз, боясь, что парень болен.

— Уйди, вредная девочка, — тяжело пробормотал Кирилл, не открывая глаз. — Пусть едут без меня, а я спать хочу.

Тут Соня ещё больше замешкалась, не понимая настроения Кирилла. Уйти сейчас или завершить дело до конца?

— Моя мама с нами не поедет, — с грустью произнесла она, с надеждой глядя на незнакомца, который даже бровью не повёл. — Папа не хочет, чтобы она ещё больше страдала, но я с ним не согласна. Нельзя оставлять её одну. — Девочка заплакала. — Неужели тебе всё равно?

Кирилл встряхнул голову, прогоняя остатки сна. Затем в упор поглядел на неё, пытаясь подобрать нужные слова, но в такой момент ничего умного в голову не лезло.

— Твоя мама находится при смерти. Она даже говорить не может, не то чтобы двигаться. А состояние её только ухудшается, что говорит о неминуемой кончине. Так что разумнее было бы оставить её здесь.

— Замолчи! — во весь голос закричала девочка, плача ещё сильнее. — Она сильная. Она не умрёт. Не надо желать ей смерти!

Кирилл в момент подскочил.

— Да успокойся ты. Я не это имел в виду.

Но звучало совсем не убедительно. Он посадил её на диван и подал стакан воды.

— Вот, попей. — Однако девочка отвернулась. — Знаешь, я ведь тоже совсем недавно потерял родителей. Их стёрло в порошок прямо у меня за спиной, когда взрывная волна от ядерной бомбы двигалась нам вдогонку. Мы с братом успели удрать, а вот папа и мама не смогли. Я, честно говоря, ещё толком не успел прийти в себя, ведь было это сегодняшним утром, но что произошло- то произошло. И этот факт мы обязаны принять, как больно бы нам ни было. Ты думаешь, твоей матери приятно чувствовать себя растением, ощущая приближение смерти? Сомневаюсь. Она мучается.

— Но убивать её нельзя. Она ведь моя родная мама, которая заботилась обо мне, когда я болела, когда мне было плохо. Мы не должны её бросать здесь. Я не брошу.

— Вот именно, она всегда делала так, чтобы тебе было хорошо. Но иногда наступают такие моменты, когда родители и их дети меняются местами. Сегодня ты о ней заботилась и, наверно, делала это хорошо. Однако забота подразумевает большую ответственность за этого человека, где надо делать правильный выбор, иначе ты можешь ненароком навредить ему, правда?

Соня молча кивнула.

— Поэтому, сегодня перед тобой стоит очень важная задача: позволить твоей маме безболезненно покинуть этот рухнувший мир, либо взять её с собой в долгую трудную дорогу, где она будет сильно мучиться, моля бога взять её к себе, а потом медленно болезненно умрёт, и ты за этим будешь наблюдать. Итог один, но какой из вариантов лучше решать тебе.

Наступила мучительная тишина. Оба подростка молчали, не решаясь произнести ни слова, но голос Антона прервал их размышления:

— Соня, дочка, пора паковать вещи.

Он стоял в дверях с медицинским чемоданчиком в руке, а Соня с мольбой взирала на него, молча прося не делать задуманного. Затем встала и вышла из комнаты, оставив отца и Кирилла в некотором смятении.

— Я всё слышал, дружище, — грустно сказал Антон. — Спасибо тебе.

— Что, будешь колоть смертельную дозу морфия?

— Поверь, она давно этого хотела.

— А похороны?

— Дочка их не вынесет. Просто оставим её здесь в больнице.

— Ладно, пойду к брату.

Антон остался один в этой жуткой комнате, держа в руке зловещий чемоданчик со смертельным наркотиком. Он разложил его на маленьком столике и вынул большой шприц, в который медленно заправил содержимое прозрачной ампулы. Затем повесил на плечё дробовик и направился в соседнюю палату, где тихо лежала его парализованная жена, не имеющая возможности шевелить телом и даже разговаривать. К счастью она спала. Он аккуратно откинул одеяло и вытянул её блеклую руку. Затем зажал её жгутом и ввёл в вену смертоносную дозу. В этот момент она резко открыла глаза, в которых читалось безумие, или молчаливый крик. Антон в ужасе отпрыгнул назад, глядя жене прямо в глаза и видя в них истеричный страх перед собственным мужем. Её всю начало трясти, а через минуту её тело обмякло. Мужчина со стоном упал на колени.