Отражение.

– Да что ты хочешь увидеть там сзади? – смеялась Палашка, аль думаешь, что там кто спрятался? Марфа обняла няньку за шею и зашептала ей на ухо:

– Нянюшка, только не смейся. Я и во сне вижу часто как-будто себя. Но это не я. Какая-то другая девочка. У неё моё лицо, но совсем другая одежда, и глаза другие, и волосики.

– Какая же другая, моя птичка? Такая красотка здесь только одна: Марфушечка-душечка. – улыбнулась Палашка.

– Нет же, няня, нет. Она – как моё отражение. Я сейчас вот посмотрела в зеркало- а она там. Похожа на меня, но это не я.

Няня нахмурила брови и потрогала девочке лоб.

– Пойдём-ка спать, стемнело на улице давно, да и гости почти разъехались. Устала ты, моя голубка, вот и мерещится всякое. Нянька подхватила Марфу под руки и отвела в кровать. Едва успела она переодеть девочку в ночную рубашку, как явился князь пожелать внучке доброй ночи.

– Доволна ли ты, душа моя, праздником? – спросил он, присаживаясь на край постели.

– Довольна, дедушка, очень довольна. Подарки просто чудесные. А это зеркало – что за прелесть! Прошу, давай чаще устраивать такое веселье.

Князь поцеловал Марфушу в лоб. – Учись прилежнее грамоте, языкам. Рукоделие так же не забывай, и к Рождеству устрою тебе вертеп, как ранее устраивал.

Марфуша горячо поцеловала деда и зашептала ему на ушко:

– Дедушка, лошадку хочу, очень, свою! Василий Петрович вздрогнул, как от удара и нахмурил брови:

– Мала ещё на лошади ездить. Не желаю даже говорить об этом! – и князь стремительно вышел из светлицы.

Но кобылку всё же Марфе он купил. Для уроков верховой езды и сопровождения внучки на конных прогулках был нанят за скромное жалование бравый отставной кавалерист Иван, невысокий, прихрамывающий на одну ногу, с густой седой шевелюрой и усами. Никаких молодых берейтеров рядом с внучкой князь видеть не желал, памятуя историю, произошедшую с Наташей. С Иваном Марфа быстро подружилась, Отставной вояка семьи не имел и привязался к девочке, как к родной.

В 12 лет Марфуша великолепно сидела в дамском седле, но предпочитала скакать в мужском, надевая перешитый дедов камзол и обтягивающие рейтузы. Дед внучку не бранил. «Подрастёт, остепенится и сама дамский костюм попросит», – думал он, любуясь на девочку, ловко сидящую в седле. Дядька Иван всё так же сопровождал юную проказницу в поездках по окрестным лесам и лугам, но девочка не то, что б тяготилась его присутствием, но все чаще ей хотелось удрать от провожатого, что б неспешно побродить по лесу с кобылкой в поводе. Лес странным образом манил её, казалось, что это и есть настоящий дом, где всё знакомое и родное, а вовсе не старый дом в усадьбе. «Опять сбежала, шельма», – ворчал дядька, когда Марфа, в очередной раз спрятавшись в молодом ельнике, хихикала, наблюдая за стариком. Впрочем, это у них давно переросло уже в игру. Марфа знала, что дядька Иван будет терпеливо ждать её в березнячке, а она в свою очередь, через пару часов непременно вернётся. Как только дядька со своим гнедым мерином скрылся из глаз, Марфа вывела кобылку из укрытия и поехала к ручью. Там она спешилась, дала кобыле напиться и зацепила повод за куст лещины. Это место у лесного ручья было самым любимым у Марфы. Ручей промыл себе глубокое ложе между соснами, и место было довольно укромным. Девочка подолгу сидела у воды, вглядываясь в своё отражение, и даже разговаривала с ним, рассказывая то, что казалось интересным. И казалось, что отражение внимательно слушает её и даже, одобрительно кивает. Раздался шорох, и сверху посыпались комочки земли и песка. Марфа подняла голову, ожидая увидеть какую-нибудь лесную зверюшку, и подскочила от неожиданности: огромный черный кот внимательно смотрел на Марфу изумрудными глазами.

– Кис, кис! – позвала девочка кота. – Какой красавчик! И откуда ты здесь взялся?

Кот принялся вылизываться, продолжая искоса поглядывать на Марфу. Девочка попыталась забраться наверх, но корень, за который она уцепилась, обломился под рукой, и Марфа свалилась вниз. А когда вновь поднялась – кота на прежнем месте не было. Марфуша отряхнула одежду и поправила растрепавшиеся волосы. Пора возвращаться.

Дядька Иван уже, поди, заждался. Девочка похлопала лошадь по холке. Та послушно наклонилась, и Марфа, легко забравшись в седло, пустила кобылу по тропинке легкой рысью. Она не видела, как из кустов лещины на тропинку вышел большой черный кот, а за ним – женщина и они долго провожали всадницу взглядом, пока та не скрылась вдалеке.

Дядька Иван сидел на поваленной берёзе и что-то выстругивал из березовой чурочки. При виде Марфы, он убрал ножик за голенище и поднялся.

– Что так долго, стрекоза? Я уж хотел пуститься на твои поиски.

– Дядька Иван, я такого чудного кота встретила в лесу! Большой, как барашек, сам чёрный, пушистый, а глаза – зелёным полыхают. Няня Палашка сказывала про кота Баюна. Может, это он и есть?

– Придумала тоже – Баюн. Нянька тебе сказки сказывала, а откуда в нашем лесу кот сказочный? Уж не выдумала ли ты этого кота?

– Не выдумала, – обиделась Марфа. – Был кот, большущий, стоял и на меня глядел. А потом в лес ушёл.

О том, что она хотела кота поближе поглядеть, Марфа не сказала. А ну, как дядька ей больше не позволит одной по лесу гулять.

– Ну, так значит, это дикий кот был. Они супротив домашних гораздо крупнее.

– Может, и дикий, – вздохнула Марфуша и задумалась.

Так молча они и доехали до усадьбы. Там дядька забрал лошадей и повёл в конюшню, а Марфуша поторопилась переодеться к обеду. Дедушка не любил, когда она опаздывала к столу. Вечером за ужином в людской Иван рассказал о коте, которого Марфуша якобы видела в лесу. Но вопреки его ожиданиям, никто не удивился и не рассмеялся. А Татьяна ахнула и перекрестилась на образа:

– Никак Ульяна вернулась! Надо проверить и барину доложить.

– Это что ещё за Ульяна? – удивился Иван.

Ему, как человеку новому во Львовке, история рождения Марфы и участие в ней Ульяны была неизвестна. Татьяна выглянула в коридор и, понизив голос, стала рассказывать.

***

Лет эдак тридцать или более, молодой князь Львов служил в гусарском полку в чине штаб-ротмистра. Видный офицер, дворянин, привлекал особ женского пола и, надо сказать, был он до этого самого женского пола очень охоч. Несколько раз стрелялся на дуэли и дважды был даже легко ранен. Но все похождения разом закончились, когда навещая дальнего родственника, в его имении он встретил прелестную Ульяну Горчакову. Девушка была настолько хороша собою, что князь потерял голову. К тому же она была великолепно образована: знала несколько языков и свободно рассуждала о литературе, и даже о политике имела своё мнение. Князь загостился в имении дядюшки. Молодая прелестница была дочерью соседских помещиков, и ежедневные конные прогулки стали обыкновенным делом.

Князь подал прошение об отставке, всерьёз намереваясь жениться на Ульяне. В доме Горчаковых Василия Петровича принимали благосклонно, как жениха дочери. Но тут случилось непредвиденное: с лечения на водах вернулась сестра-близнец Ульяны – Марфа, девушка хрупкая, слабая здоровьем. Один взгляд кротких синих глаз Марфы – и Ульяна была забыта. И предложение руки и сердца Львов тут же сделал другой сестре.

Родители опешили, а скромная Марфа вдруг неожиданно это предложение приняла и заявила: или она станет женой князя Василия, или – в монастырь преподобной Марфы Псковской послушницей. И сообщила она это решение так твердо, что испуганные родители на брак благословили. Венчание было скромным, и вскоре молодые отбыли в именье Василия Петровича. Ульяна удар перенесла стойко, но на венчании сестры была бледна как мел. А после церемонии пропала, и не объявилась ни через день, ни через месяц. Искали ее по всему уезду, в лесу, на берегу реки Лесной овраг нашли сложенное платье Ульяны, нижнюю рубаху, туфли и серебряный крестик. Всё это было предъявлено для опознания родителям. Те сразу их признали: все вещи принадлежали пропавшей Ульяне. Особенно поразило то, что среди вещей был и её крестильный крест, который девушка никогда не снимала. Горе родителей было неописуемым: Ульяна утопилась, потому и крест сняла. Тело же её так и не нашли, Лесной овраг славился бездонными омутами и быстрым течением.