Если вам немножко за...

Я была благодарно судьбе за возможность оказывать помощь нуждающимся людям. И за то, кем стала, пройдя такой длинный и извилистый путь длинной в несколько лет. Девочки со всех концов континента писали о том, что душевная близость стала для них важнее, чем иссушивающее, вытягивающее все соки вожделение. Для меня это было величайшей наградой. Подарить нуждающимся мир и покой. Дать понять, что можно делать по-другому и оставаться самой собой. Что женщина – не игрушка! И вот так просто выкинуть все свои стремления? Я не готова на столь отчаянный шаг, ради банальной возможности, вернуться ко двору. По крайней мере не теперь, когда сама нашла своё предназначение.

Однако поначалу это казалось тяжёлой и неподъёмной ношей, таким несвойственным для меня, но шажок за шажком я шла к своей цели и добивалась поставленных задач. Движения под потоками бушующей воды превратились в азартное желание заполучить ещё больше свободы, подарить её другим и доказать, что я могу сделать всё! Я представила, как эпоха жестокого террора, повиновения и рабства падёт… Что я стану предвестницей нового мира. И мне не было стыдно за такие откровенные мысли. Сегодня у меня было всё, о чём я только могла когда-то мечтать. Незачем заниматься самообманом и верить в то, что возвращение ко двору даст мне хоть что-то. Напротив, лишь отнимет достигнутые высоты.

Мой мир напоминал кукольный домик под градом неприятностей. Серое и неприглядное здание в два этажа, забор, покосившееся от времени крылечко, надёжность, которая вроде как была, а вроде и нет. Лишь ворота кое-как трепыхались на ветру, в те моменты, когда очередной порыв неприятностей пытался сбить с ног и перевернуть всё верх дном. Дверь, покосившаяся от времени, как бы говорила, заходи кто хочет, бери что хочешь, вот только не факт, что сможешь выбраться обратно. Ведь в этом ветхом здании давно нет ничего ценного, лишь пустота и обречённость. Остальное же сожжено дотла!

Первый этаж, который символизировал место, где могла бы собираться большая семья и в котором по выходным встречались с гостями, лежал в руинах Столовая, гостиная, дверь в кухню, просторная прихожая, дающая обзор на выгоревшие до черноты комнаты. Здесь не осталось ничего. Предательство, обида, боль… Они прошлись подобно бедствию, пошатнули мою веру в прекрасное. И лишь кое-где, виднелись заплатки, которые лепили тёплые чувства к девочкам. Вот только их было явно маловато, дабы заполнить всё это безумие и воскресить из руин то, чему когда-то имелось название.

Лестница на второй этаж шаталась и ходила ходуном, точно так же, как и моё психическое состояние. Единственный уцелевший предмет – зеркало, которое отражало ту, несуществующую больше жизнь, висело прямо перед глазами и раз за разом напоминало о трагедии, причиняя боль и разрывая всё на ошмётки. Иллюзию уютного уголка, с диванчиком, низеньким столиком и красивой драпировкой штор, за которым любила сидеть мать и разбирать дела своего детища. Отец иногда присоединялся к ней, а я играла на ковре напротив них. Эти прекрасные и волшебные мгновения, которым я была безмерно рада. Теперь же лишь воспоминания, ранящие похлеще шипов от чудесных роз.

Второй этаж хранил воспоминания о былом. здесь обстановка была куда печальнее. Узкий коридор, ряд закрытых дверей, и массивные замки, которые я не собиралась срывать. Только не так… Я не мазохистка, чтобы вновь и вновь переживать всю боль и страдания, мигающие в этой череде несчастий. Настенные светильники отбрасывали зловещие тени на стены, создавая тяжёлую, дурманящую атмосферу. И это было лишь прелюдией. Ведь качающийся домик не мог выдержать всего горя, обрушившегося на него, и грозился развалиться, окончательно погрузив всё в туман и бездну обречённости.

Я в очередной раз настолько сильно углубилась в самокопание и мозгоедство, что забыла, зачем вставала с утра и по какой причине работала не покладая рук. Меня накрыли чувства, которым я испытывала лишь отвращения. Они не приносили с собой ничего хорошего и вечно предсказывали дурное. Тянули в те времена, когда я могла задать любой вопрос, пойти или поехать куда угодно в своём стремлении быть образованным, горделивой, сдержанной аристократкой. Настоящей герцогиней… Те минуты отчего-то совсем забылись, а теперь, воскресли в голове, тяжёлой пеленой обиды, злости и тоски.

Я заглянула в отражение, ища ответы, но моё собственное лицо не выражало ничего. Очевидно, спальня не готова была предоставить мне решение на блюдечке. Со вкусом отделанная, спокойная, почти безликая комната, хранила мои секреты. Но вместе с тем, оставалась последней ниточкой, связывающей меня с давно утерянной фамилией. Я долго пыталась и воссоздала свою комнату, а теперь, каждый раз жалела об этом. Здесь хотелось остаться подольше, но я знала, что совершила ошибку. Ведь это видение, разрушало те стены, которые я возвела. Крошечный осколок прошлого сидел занозой в сердце. И я могла лишь в бессильной злобе смотреть на себя и понимать, какая же непроходимая дура, считала себя всемогущей.

До этого момента ничего не намекало на то, что я могла бы вернуться обратно. Но, как только перед глазами засверкал луч надежды, освежая возможный путь ко двору, к титулу, к власти, изменилось всё. Запреты, правила, привычки – полетели к чёрту. Я вновь ощутила на губах привкус высшего света. Такой азартный, такой манящий, такой дурманящий. Тряхнув головой, я поспешила вернуться в реальность. Там меня никто ждал, а становится игрушкой и терять свободу я не хотела. Я вот-вот вырвусь из клетки, так зачем же столь алчно мечтать о том, как она затворится у меня за спиной?

========== Глава 13 ==========

Какие же у него были губы. Я просто сходила с ума ощущая эти прикосновения и не понимала, как могла до этого обходиться без столь желанной нежности. Это просто невероятно. Как бы я не пыталась напоминать себе о том, что мы не у себя в спальне, возбуждение от этого меньше не становилось. Я готова была попрощаться со здравым смыслом, лишь бы он не останавливался и не прекращал своих безумных ласк. Мягкие, сладкие и такие манящие уста клеймили меня. Они были моим глотком воздуха в той пучине возбуждения, которое поглощало нас все быстрее и быстрее.

Казалось еще мгновение, и я разлечусь на миллионы крошечных осколков. Это было так хорошо, что хотелось плакать в голос. Рыдать и умолять не останавливаться. Все это стягивалось в обжигающий узел внизу живота и напоминало помешательство. Словно я была околдована им, заперта в клетку из чувств и не желала покидать привычную среду обитания. Полнейшая чушь, но она так идеально описывала сладость его поцелуев, что мне становилось тошно от собственной наивности и неразумности.

Такое ощущение, что старая «я» давно умерла, а эта новая была какой-то неправильной, слишком глупой, жадной до мужских ласк и наивной. И меня это пугало. Зависимость от кого-то была в диковинку и от того, тугой узел возбуждения нарастал еще быстрее. Оторвавшись от мягких и вкусных губ, я посмотрела в его мерно переливающиеся глаза и решилась… Гори оно все синим пламенем. Я могу позволить себе быть счастливой. Ничто в целом мире не стоит так же дорого, как любовь человека, готового ради тебя на все!

Я не сразу заметила, как руки любимого начали проявлять слишком большую активность. Когда они заползли под край трусиков, я немного отстранилась и мотнула головой. Даже на каблуках я была ниже его и приходилось смотреть снизу вверх, выискивая пылающие искры в завораживающем взгляде. Как же меня это заводило… Этот мужчина всегда казался слишком огромным на моем фоне. Пальцы не слушались, дрожали, когда я пыталась расстегнуть пуговицы его рубашки. Не сдержавшись, я просто потянула ее вверх, намекая на то, что это уже за гранью добра и зла. Теперь было просто невыносимо!

— Кто-то серьезно настроен, да детка? — растягивая гласные, манерно протянул мой герцог.

— К черту, — резко сказала я и прильнула к нему еще ближе.

— Пошли в твой кабинет, — на ушко прошептал он, — все же мадам не положено заниматься такими непотребствами на глазах у всех.