Поединок

Савельев покраснел.

— Попрошу ваши документы, — напомнил он требовательно.

— Да-да, — легко откликнулся Калинин.

Вместе со Стрельцовым они вынули свои удостоверения и издалека показали их лейтенанту.

— А теперь, лейтенант, — попросил Калинин, — выйдите-ка на минутку. Нам еще надо кое-что обсудить с товарищем, ладно?

— Нам нужно все осмотреть! — Савельев наливался яркой краской от унижения и возмущения.

Калинин открыл было рот, но Стрельцов неожиданно проговорил:

— Он прав, товарищ подполковник. Им нужно осмотреть, и эксперты опять же…

Калинин понял, что совершает очередную ошибку, и согласился:

— Конечно, лейтенант, приступайте. Если мы понадобимся, мы будем на лестничной площадке.

— Мне нужно вас допросить, — осмелел Савельев.

— Вы уже допросили меня, — возразил ему Стрельцов. — Там, внизу, около… — Он запнулся и замолчал.

Калинин поддержал его.

— Больше того, что рассказал вам мой заместитель, я вам сообщить не могу, — сказал он, в упор глядя на Савельева. — Но, повторяю, если вы захотите услышать что-то вновь, мы на лестничной площадке.

И он пошел к выходу. Стрельцов без слов отправился за ним.

Они поднялись к подоконнику, который находился между двумя лестничными площадками.

— Итак, продолжим, — тихо начал Калинин. — Ты по-прежнему считаешь, что Леночка погибла случайно?

— Нет, — ответил Стрельцов.

— И правильно, — кивнул Калинин, — потому что тогда ничего не понятно, а если допустить, что ее убили, то этим объясняется многое из событий сегодняшней ночи. Согласен со мной?

— Да, — ответил Стрельцов

— И опять правильно, — снова кивнул Калинин. — За что могли убить Леночку?

— Она что-то знала.

Калинин покачал головой.

— Или могла узнать, — поправил он майора. — Понимаешь, что я хочу сказать?

Стрельцов кивнул.

— Капсула, — коротко ответил он.

— Ну вот, — задумчиво проговорил Калинин. — Черт, сколько же ошибок сделано, а, майор?

Стрельцов промолчал. Ошибки делают одни, а погибают другие, подумал он. Только я виноват в смерти Леночки. Я не должен был отпускать ее туда. Это я сказал, куда ей идти.

Он встрепенулся.

— Она ходила к Арсеньеву, — сказал он. — Я займусь им, товарищ подполковник.

— Нет, Юра, — отрицательно покачал головой Калинин. — Хватит с нас ошибок. Теперь мы должны действовать решительно, но максимально осторожно. Ты останешься здесь и поможешь Савельеву. Сомневаюсь, что найдется капсула, но ты должен все тщательно проконтролировать.

Стрельцов кивнул головой — со стороны можно было подумать, что он абсолютно ко всему равнодушен.

— Есть, — ровно сказал он.

— Хорошо, — проговорил Калинин. — А я незамедлительно займусь остальным и этим Арсеньевым в том числе. И должен сказать тебе, Юра…

Стрельцов поднял голову и посмотрел на Калинина.

— Что?

Калинин смотрел перед собой остановившимся взглядом, словно увидел что-то страшное.

— Должен сказать тебе, — продолжал он после длительной паузы, — что эта капсула — вещь чудовищная. Мы много сделали ошибок, не спорю. Но самая главная из них — это то, что мы неправильно отнеслись к этой «черной метке». Мягко говоря, недооценили ее. А она оказалась страшной штукой.

Стрельцов промолчал. Он понимал справедливость слов своего начальника. Но если бы они могли вернуть Леночку!

Если бы могли!

— Оставайся здесь, — повторил Калинин. — Как все кончится, езжай в контору. Там и встретимся.

Стрельцов поднял голову.

— А Леночка? — спросил он.

Калинин не нашелся, что ответить ему.

2

Включив сирену и мигалку, Калинин гнал свою машину по улицам Москвы, не обращая внимания ни на светофоры, ни на встречный поток машин. Ему нужен был человек, который, как ему казалось, был единственным, кто мог ему помочь: генерал Уваров.

Нет в современной политической жизни таких тайн, из-за которых кто-то осмелился бы убить сотрудника спецотдела «А». Нет. Все эти компроматы, которые время от времени возникают в печати и на телевидении, — всего лишь продуманная тактика, игра большой политики. Кого-то убрать, кого-то поставить на должность — вот и все, вот и вся роль компроматов вообще. Убивать? Нет, это можно, конечно, допустить. Но самое большее, кого в таких случаях убирают, — это журналисты и любимцы публики, телеведущие. Да и то, по самому большому счету, думал Калинин, их убивают не из за того, что они что-то раскопали, а потому, что они начинают мешать кому-то. И уж во всяком случае, огромную роль здесь обычно играют деньги.

Леночка прикоснулась к чему-то такому, что вызвало ярость — у кого?! У кого?!

Если это убийство, а мы со Стрельцовым договорились, что это именно убийство, то совершили его профессионалы высокой подготовки. Слишком убедительно все было подстроено под несчастный случай. О наглости, которую они проявили, говорить пока не будем. Наглость эта заключается в том, что проделали они все на глазах у непосредственных коллег своей жертвы, и эти коллеги не инженеры — сотрудники спецотдела «А». Это был, конечно, вызов, но Калинин старался сейчас не думать об этом, не забивать себе этим голову, у него будет еще время подумать об этом, и будь он проклят, если со временем не вернется к этому. А пока — о Леночке.

Итак, Леночка…

Она подошла к чему-то такому, что вызвало ярость спецслужб, это ясно. Потому что только в этих органах работают такие мастера по ликвидации нежелательных свидетелей, которые «поработали» с нашей Леночкой. «Поработали»… Слово нехорошее, но, к сожалению, точное. Итак убили Леночку профессионалы. Но они не стали бы убивать сотрудника спецотдела «А», сколько же раз можно повторять? Достаточно было сказать: не вмешивайся! Это государственное дело! А если это не государственное? Но убивали профессионалы, то есть люди государственные. Сколько бы ни говорили о том, что люди из органов уходят в криминальные структуры, все это полная чепуха, ложь, сказка для читателей и телезрителей. Именно в государственных структурах можно заработать такие деньги, которые и не снились никаким криминальным структурам. Имеются в виду люди, которые зарабатывают своим умением выживать.

Что-то ты гонишь, Олег, подумал Калинин. Что это за мысли такие интересные? Если то, о чем ты думаешь, возможно, ты вместе со своим другом Ваней давно был бы миллионером.

И все-таки, возразил он самому себе, то, что профессионалы ушли в бандиты, — по большей части миф. Нет этого. Потому что и быть не может. Никакой дурак, даже если он, будучи председателем КГБ, отдает схему прослушивающих устройств тем, против кого эти устройства работают, даже такой непроходимый болван не станет избавляться от профессионалов-личностей. Можно развалить целую организацию, но нельзя отпускать от себя людей, которые составляют тайную и явную гордость этой организации, пусть даже и разваленной. Вот так…

Запутался ты, Олег, запутался. С одной стороны,

Леночку убили профессионалы, твои коллеги из какого-то параллельного ведомства. Это очевидно. Но очевидно и другое: люди из такого параллельного ведомства не могут позволить себе убивать своего коллегу. Потому что, наверное, только они и понимают, что в этом случае все теряет смысл, а если кто и сможет спасти эту несчастную страну, — то вовсе не рыночная экономика по западным образцам, а крепкая демократическая власть, основу которой они, эти профессионалы, и составляют. И если они начнут убивать друг друга… Это будет началом конца. И все мы это прекрасно понимаем.

Иначе нам просто нечего делать на наших местах.

Что ты мечешься, Калинин? Что ты мучаешься: убили или не убили? Вы же обо всем со Стрельцовым договорились: убили! Профессионалы? Да, потому что больше некому. Что ты тут душещипательством занимаешься? «Не могли они!» «Неэтично это!» Убийство, чтоб ты знал, всегда неэтично. Так что исходи только из того, что Леночку убили, и сделали это, как ни противно тебе так думать, твои коллеги-профессионалы. А иначе почему ты спешишь не к кому-нибудь, а именно к генералу Уварову?