Поединок

Калинин даже не улыбнулся. Мистика, подумал он. Это дело соткано из мистики.

— Встаньте, майор, — приказал он. — Прошу прощения, что напугал. У меня есть к вам разговор.

Стрельцов поднялся и сказал:

— У меня тоже.

Вид у него был при этом зловещим.

Стрельцов стоял посреди кабинета, а Калинин мерил комнату быстрыми и широкими шагами. Стрельцов видел, что его начальник пребывает в состоянии крайнего возбуждения.

Калинин носился по кабинету, а Стрельцов докладывал:

— Дроздов Глеб Сергеевич прописан на улице Каргопольской, во втором доме, квартира сорок пять, с тысяча девятьсот девяносто пятого года. По документам, приехал из Магнитогорска. Я послал туда запрос. К ним он приехал из Челябинска. В Челябинск он приехал из узбекского города Андижан. В Андижане его след обрывается — там его никто не знает.

— Интересно, — бормотал Калинин, — очень интересно. Продолжайте, майор.

Стрельцов пожал плечами.

— А нечего продолжать, — сказал он. — Концов нет. Как будто из воздуха человек материализовался. Как он появился, откуда — тайна сия велика есть.

Калинин остановился, но только на пару секунд. Он сказал:

— Ищите, майор. Ройте везде. — И он снова забегал по кабинету.

Стрельцов смотрел на него чуть устало. Когда же ему надоест так бегать? — думал он. Пожалел бы себя. И меня заодно.

Калинин вдруг остановился и спросил его:

— Послушайте, майор, как вы думаете: вот когда бензовоз с троллейбусом столкнулись — это было красивое зрелище?

— Что?! — Стрельцову показалось, что он ослышался.

— Я и сам чувствую, — сознался Калинин, — что у меня, как говорят, шарики за ролики заходят. Вы только ответьте на вопрос.

— То есть я вас правильно понял? — медленно начал Стрельцов. — Вы спрашиваете, красивое ли зрелище представляло столкновение бензовоза с троллейбусом или нет? Правильно?

— Постарайтесь не обращать внимания на этическую сторону вопроса, — кивнул Калинин. — Просто отвечайте.

— Не знаю, насколько оно было красиво, — осторожно ответил ему Стрельцов, — но то, что оно было ярким, захватывающим, — определенно.

— Вот! — воскликнул Калинин. — Вот именно! Конечно! Яркое, захватывающее! Красиво — слово не совсем точное. Спасибо, майор!

— За что? — так же осторожно поинтересовался Стрельцов.

— Вы убедили меня в том, что то, что пришло мне в голову, имеет смысл.

— Это бывает, — успокоительно сказал его заместитель.

— Послушайте, Стрельцов, я сам люблю пошутить, но сейчас не до шуток. Вы даже не представляете, что именно мне пришло в голову.

— И что же это?

Калинин снова заходил по кабинету, но на этот раз намного спокойней. Стрельцов без труда мог следить за всеми его передвижениями.

— Посмотрите, что получается, — сказал возбужденно Калинин. — Мы смотрели с вами необычные преступления, так? Необычные со всех точек зрения.

— Так, — согласился Стрельцов. — И что в этом было неправильного?

— Да правильно, правильно все было! — поморщился Калинин. — Но мы не упомянули еще одно качество, которое может объединять все эти преступления. Я буду перечислять, а вы следите за ходом моих мыслей. Договорились?

— Так точно.

— Вперед! Итак, пожар в гостинице «Украина». Как вы считаете, майор, это — зрелище?

— Неудобно говорить, но я согласен. Зрелище.

— Отлично. Столкновение бензовоза с троллейбусом — можно это назвать тем же словом?

— Разумеется. Это даже на пленку снимали.

— А мы не знаем, не снимали ли на камеру и остальные преступления. Очень может быть, что снимали. Идем дальше с вашего позволения.

— Идем.

— Человек сорвался с «тарзанки» — это, по-вашему, зрелище?

Стрельцов кивнул и ответил:

— Даже если он и не срывается, полет с «тарзанки» — всегда зрелище. А если у кого-то больная психика — то оборванная «тарзанка» может принести ему много дополнительных радостей.

— Совершенно верно, — устало выдохнул Калинин. — Ну и апогей всего, о чем мы только что говорили, — взрыв горючего в бочках в районе Алтуфьево.

— Это зрелище, для любого — зрелище, — улыбаясь, ответил Стрельцов. — Полыхнуло так полыхнуло!

— Ну вот, — сказал ему Калинин. — Что и требовалось доказать.

Стрельцов недоуменно на него уставился.

— Вы о чем? — спросил он. — Я не понимаю.

— Спрос рождает предложение, — объяснил ему Калинин. — А иногда предложение может опережать спрос. Понимаешь, что я имею в виду?

Когда он был эмоционально возбужден, он всегда путался в этих местоимениях: «ты» и «вы».

— Нет, — сказал Стрельцов.

— Я понимаю, версия бредовая. Но мы как-то договорились не обращать внимания на излишнее безумие версий, так?

— Ну…

— Ну и вот, — продолжал Калинин, не замечая, что его подчиненный разговаривает с ним не как с начальником. — В последнее время в славной нашей столице участились преступления, которые с полным правом можно назвать зрелищными. С этим ты согласен?

— Да, — кивнул головой Стрельцов. — Мы же договорились.

— Итак, преступления — зрелищные. Раз есть зрелища — значит, кто-то их устраивает.

— Логично, — ехидно проговорил Стрельцов.

— А ты не подначивай меня, — обиделся Калинин. — Ты дальше слушай. Раз кто-то устраивает зрелища — значит, кому-то это нужно! Так или нет?

— Маяковский какой-то, — пробормотал Стрельцов. — Но пусть так.

— Богатых сейчас развелось — хоть отстреливай, — сказал ему Калинин. — И не всегда эти богатые отличаются нравственностью, правда?

— Не всегда — это еще мягко сказано, — согласился Стрельцов.

— И мы берем безумную мысль и превращаем ее в рабочую версию. Сказать, что это за мысль, или сам догадаешься? Ну, майор! Говорите.

Стрельцов ошеломленно молчал, не в силах вымолвить ни слова.

— Черт знает что, — тихо заговорил он после продолжительной паузы. — Какая-то сволочь заказывает трагедию, а другая сволочь исполняет заказ. Я не могу в это поверить. Этого не может быть.

— И все-таки это похоже на правду, — сказал ему Калинин усталым голосом.

— Да это даже технически невозможно! — воскликнул Стрельцов. — Ну, ладно, пожар в гостинице, ладно, «тарзанка», можно все это устроить, если хорошо заплатят, да? Но — бензовоз?! Столкновение с троллейбусом?! Как это можно подстроить?!

— Ты сам заговорил о деньгах. Если есть деньги и связи — многое можно сделать. А тут рука чувствуется умная. Понимаешь меня?

— Бред, — покачал головой Стрельцов. — Бред, глупость. Но…

— Что — но? — заинтересованно спросил Калинин.

Стрельцов ответил следующее:

— Но если забыть о том, что это бред, то это объясняет если не все, то очень многое.

Калинин с шумом выдохнул воздух.

— Ну, слава Богу! — с облегчением заключил он. — А то я начинаю думать, что с ума схожу. Значит, как рабочая версия это вполне может сойти?

— Это звучит по-идиотски, но может.

— Неважно, как это звучит, главное, что мы все-таки до этого додумались.

— Интересно, — проговорил Стрельцов, — что за люди это проделывают?

Калинин встрепенулся.

— Да! — вспомнил он. — Капсула-то эта! Она появилась после взрыва. Будем считать, что оставил ее кто-то, кто имел к этому взрыву непосредственное отношение. Мы уже выяснили как бы, что это ловкие, умелые люди.

— Или один человек, — вставил Стрельцов.

— Или один, — легко согласился Калинин. — Так вот этот кто-то как-то проник и оставил капсулу в любимой кружке Дроздова. Зачем он это сделал?

— Это какой-то знак, — предположил Стрельцов.

— Может быть, — кивнул Калинин. — Или «черная метка».

— Что? — не понял Стрельцов.

— Помнишь «Остров сокровищ» Стивенсона? С чего роман начинается?

— Кто-то кому-то приносит «черную метку», — с трудом вспомнил Стрельцов.

— Которая означает скорую гибель получившего! — обрадованно подтвердил Калинин. — Можем допустить, что кто-то таким образом предупредил Дроздова о скорой гибели?