Страница 58 из 253
Цзя Чжэнь и Цзя Жун пригласили родственников старшего поколения следовать за ними. Цзя Шэ и его ровесники заняли места в колясках и паланкинах, а ровесники Цзя Чжэна сели верхом на коней. Все двинулись дальше.
Фын-цзе очень беспокоилась, что Цзя Чжэн не сможет усмотреть за Бао-юем, когда прибудут в кумирню, и Бао-юй начнет шалить и может наделать неприятностей. Поэтому она приказала слуге немедленно позвать юношу. Бао-юю ничего не оставалось, как подъехать к ее коляске.
– Дорогой братец, – сказала ему Фын-цзе, – ты знатен и благороден, а манеры у тебя женские, и не пристало тебе изображать мартышку на коне. Лучше садись ко мне в коляску, поедем вместе. А?
Бао-юй соскочил с коня и сел в коляску рядом с Фын-цзе. Разговаривая между собой, они продолжали путь.
Вскоре два всадника с двух сторон подскакали к коляске, спешились и доложили:
– Неподалеку есть подходящее место для остановки. Госпожа может там отдохнуть и переодеться.
Фын-цзе велела им сначала спросить указаний у госпожи Син и госпожи Ван.
– Госпожи сказали, что отдыхать не будут, – проговорили всадники, – а вы можете поступать по своему усмотрению.
Тогда Фын-цзе заявила, что немного отдохнет, а потом поедет дальше. Мальчик-слуга тотчас взял коня под уздцы, выбрался с коляской из толпы и пошел в северном направлении.
Бао-юй приказал слугам разыскать Цинь Чжуна.
В это время Цинь Чжун ехал верхом следом за паланкином своего отца. Вдруг он увидел бежавшего к нему мальчика-слугу. Мальчик передал ему приглашение Бао-юя немного передохнуть и закусить. Цинь Чжун давно заметил, что лошадь Бао-юя, покрытая попоной, вслед за коляской Фын-цзе повернула в северном направлении, и понял, что Бао-юй едет в коляске вместе с Фын-цзе. Он подхлестнул своего коня, поскакал вдогонку и настиг коляску у ворот деревенской усадьбы.
В усадьбе было всего несколько жилых комнат, и женщинам негде было уединиться. Фын-цзе, Бао-юй и Цинь Чжун с их изящными манерами и роскошным одеянием казались деревенским женщинам и девушкам ангелами, спустившимися на землю.
Войдя в небольшую крытую камышом хижину, Фын-цзе велела Бао-юю и всем остальным пойти погулять. Бао-юй сразу понял, почему она их отсылает, и тотчас же вышел, сопровождаемый Цинь Чжуном и слугами.
До сих пор Бао-юю никогда не приходилось бывать в деревне, он никогда не видел даже самых простых в крестьянском обиходе вещей, не знал, как они называются и для чего служат. Все казалось ему удивительным. Среди слуг нашелся один, которому все эти вещи были знакомы, он сообщал Бао-юю их названия и объяснял, для чего они предназначены.
Бао-юй только кивал головой и говорил:
– Недаром древние писали:
Оказывается, так и есть!
Он вошел в дом, увидел на кане прялку и еще более удивился.
– Эта вещь предназначена для прядения ниток, из которых ткут материю, – объяснили ему слуги.
Бао-юй взобрался на кан и покрутил прялку. В тот же момент к нему подскочила девушка лет шестнадцати-семнадцати и закричала:
– Не сломай!
Слуги цыкнули на нее, а Бао-юй тотчас отдернул руку и сказал:
– Я таких вещей никогда не видел и просто из любопытства хотел попробовать.
– Все равно ты не умеешь с ней обращаться, – сказала в ответ девушка, – но если хочешь, я тебе покажу.
Цинь Чжун осторожно дернул Бао-юя за рукав и насмешливо шепнул:
– А в деревне тоже много интересного!
– Помолчи! – оттолкнул его Бао-юй. – Не то побью.
Девушка взяла прялку и начала прясть, да так ловко, что любо было смотреть. Но тут вдруг раздался голос старухи:
– Эй, дочка, скорей поди сюда!
Девушка бросила прялку и убежала.
Бао-юй сразу утратил интерес ко всему. В это время Фын-цзе прислала за ними человека.
Фын-цзе уже успела вымыть руки и переодеться и спросила, переоделись ли они.
– Нет, – ответил Бао-юй.
На этом, собственно, все и кончилось.
Служанки поставили на стол печенье, налили душистый чай. Фын-цзе выпила чаю, подождала, пока соберут со стола, потом вышла и села в коляску. Ван-эр уже заранее вручил подарки хозяевам усадьбы, и те вышли благодарить Фын-цзе.
Бао-юй внимательно осмотрелся кругом, но нигде не увидел девушки, которая только что пряла. Однако, когда они немного проехали, он заметил ее у выхода из усадьбы – она стояла там с двумя другими девочками и держала на руках маленького ребенка. Бао-юй почувствовал, что не владеет собой, но так как он сидел в коляске, то не мог дать волю своим чувствам, и лишь искоса бросил на девушку ласковый взгляд. Тут налетел порыв ветра, и Бао-юй зажмурил глаза, а когда открыл их и повернул голову, девушка исчезла.
Между тем они догнали похоронную процессию. Впереди слышался грохот гонгов и барабанов, колыхались траурные флаги и зонты, а по обе стороны от дороги рядами выстроились буддийские монахи из «кумирни Железного порога».
Вскоре въехали в ворота кумирни. Тотчас же послышались буддийские молитвы, были расставлены алтари с курильницами, а гроб с телом покойницы пронесли и установили в боковом зале храма. Бао-чжу, как спутница покойной, легла возле гроба.
Перед кумирней Цзя Чжэнь принимал гостей. Из числа близких и друзей кое-кто остался здесь, другие же стали прощаться с Цзя Чжэнем, который каждого в отдельности благодарил за доставленное беспокойство. Таким образом, к концу дня почти все гости, строго соблюдая принцип старшинства, разошлись.
Гостей женского пола принимала Фын-цзе. Из женщин первыми разъехались жены титулованных сановников, а за ними остальные. Лишь несколько близких родственниц осталось до окончания трехдневных церемоний.
Зная, что Фын-цзе не сможет сразу вернуться домой, госпожа Син и госпожа Ван хотели забрать Бао-юя и уехать в город. Однако Бао-юю, случайно попавшему за город, разумеется, не хотелось возвращаться обратно. Пришлось оставить его вместе с Фын-цзе. Госпожа Ван передала его на попечение Фын-цзе, а сама уехала.
«Кумирню Железного порога» когда-то отстроили Нинго-гун и Жунго-гун, здесь еще и поныне воскуривались благовония и имелось кладбище для всех членов рода Цзя, которые умирали в столице. В кумирне были также помещения для покойников и для временного пребывания тех, кто их сопровождал.
Отстраивая кумирню, предки совсем не предполагали, что в период расцвета их потомки будут разниться между собой, как Цань и Шан[56]: те, кто был победнее, оставались жить здесь, более богатые и влиятельные, да еще любившие удобства, старались подыскать себе место вне кумирни – либо в какой-нибудь окрестной деревне, либо в женском монастыре – и жили там, пока оканчивались погребальные церемонии.
И вот сейчас на похоронах госпожи Цинь некоторые члены рода Цзя остались в кумирне, другие устроились недалеко от нее. Фын-цзе тоже сочла, что в кумирне неудобно, и послала людей к монахине Цзин-сюй в монастырь Пампушек договориться, чтобы ей приготовили несколько комнат.
Собственно говоря, это был монастырь Шуйюэ, но, так как в нем прекрасно готовили пампушки, ему и дали это нелепое название. Монастырь Пампушек находился неподалеку от «кумирни Железного порога».
В это время монахи уже окончили службу и принесли Цзя Чжэню чай и вечернюю трапезу. Цзя Чжэнь послал Цзя Жуна передать Фын-цзе, чтобы та ложилась отдыхать. Так как в кумирне находилось несколько невесток из рода Цзя, которые могли заботиться о женщинах, принимавших участие в церемонии, Фын-цзе попрощалась со всеми и вместе с Бао-юем и Цинь Чжуном отправилась в монастырь Пампушек.
Цинь Чжун находился здесь без отца потому, что Цинь Бан-е был в преклонном возрасте и чувствовал себя плохо; он приказал сыну дожидаться в кумирне окончания погребальной церемонии, а сам уехал. Цинь Чжун по первому зову последовал за Фын-цзе и Бао-юем.
56
Цань и Шан – названия звезд, расположенных на противоположных краях неба. Здесь употребляется в переносном смысле.