Страница 52 из 253
В эту ночь, услышав сквозь сон, что умерла госпожа Цинь, он хотел подняться, но вдруг почувствовал, будто в сердце ему вонзили нож. Он только вскрикнул и выплюнул изо рта сгусток крови. Си-жэнь и другие служанки переполошились, бросились поднимать его, стали расспрашивать, что с ним, хотели пойти к матушке Цзя и пригласить врача.
– Не волнуйтесь, пустяки, – остановил их Бао-юй. – Это у меня от волнения огонь проник в сердце, и кровь перестала поступать в жилы.
С этими словами он встал, потребовал одежду и заявил, что пойдет к матушке Цзя просить разрешения тотчас взглянуть на покойницу. Хотя Си-жэнь не очень хотелось его отпускать, но удерживать юношу она не осмеливалась и предоставила ему возможность поступать так, как ему угодно. Но когда матушка Цзя узнала, что он собирается во дворец Нинго, она принялась отговаривать его:
– Она только что умерла, там грязно, не успели убрать. Да и ветер сейчас сильный, пойдешь утром.
Однако Бао-юй продолжал настаивать, и матушка Цзя в конце концов распорядилась заложить для него коляску и послала множество слуг сопровождать его.
Добравшись до дворца Нинго, Бао-юй увидел, что дворцовые ворота широко распахнуты, от фонарей, ярко горящих по обе стороны, светло как днем, взад и вперед в суматохе снуют люди. Из дома доносились вопли, от которых, казалось, содрогались горы.
Бао-юй вышел из коляски и бросился в зал, где стоял гроб. Поплакав там, он отправился повидаться с госпожой Ю, но у нее неожиданно начался приступ старой болезни, и она лежала в постели. Бао-юй вышел от нее и стал разыскивать Цзя Чжэня.
Вскоре пришли Цзя Дай-жу, Цзя Дай-сю, Цзя Чи, Цзя Сяо, Цзя Дунь, Цзя Шэ, Цзя Чжэн, Цзя Цун, Цзя Пянь, Цзя Хэн, Цзя Гуан, Цзя Чэнь, Цзя Цюн, Цзя Линь, Цзя Цян, Цзя Чан, Цзя Лин, Цзя Юнь, Цзя Цинь, Цзя Чжэнь, Цзя Пин, Цзя Цзао, Цзя Хен, Цзя Фэнь, Цзя Фан, Цзя Лань, Цзя Цзюнь, Цзя Чжи и другие родственники.
Цзя Чжэнь, рыдая, как настоящий плакальщик, говорил Цзя Дай-жу и всем остальным:
– Все в нашем роде, старые и малые, близкие и дальние родственники и друзья, знают, что наша невестка была в десять раз лучше моего сына! И сейчас, когда она умерла, особенно заметно, как опустел этот дом!
Он снова горестно заплакал. Все присутствующие принялись утешать его:
– Когда человек расстался с миром, плакать бесполезно. Надо подумать, как распорядиться насчет самого главного.
– Как распорядиться! – всплеснул руками Цзя Чжэнь. – Да я отдам все, что у меня есть!
В тот момент, когда он произносил эти слова, в зал вошли Цинь Бан-е, Цинь Чжун и несколько родственников и сестер госпожи Ю. Тогда Цзя Чжэнь приказал Цзя Цюну, Цзя Чэню, Цзя Линю и Цзя Цяну принимать гостей и тут же велел пригласить придворного астролога и гадателя, чтобы избрать день, благоприятный для похорон.
Было решено, что покойница будет лежать в гробу сорок девять дней, а через три дня разошлют извещения о ее смерти, и начнется траур. На эти сорок девять дней решили особо пригласить сто восемь буддийских монахов, которые должны были в зале читать молитвы по усопшей, чтобы спасти ее от наказания за грехи, совершенные в жизни; кроме того, было отдано распоряжение воздвигнуть алтарь в «башне Небесных благоуханий», где девяносто девять даосских монахов в течение девятнадцати дней должны были приносить жертвы и молить о прощении за несправедливо причиненные ей обиды. Гроб с телом покойницы установили в «саду Слияния ароматов» и перед ним на помостах, расположенных друг против друга, пятьдесят высокоправедных буддийских монахов и пятьдесят высокоправедных даосских монахов должны были отпевать покойницу и поочередно, через каждые семь дней, раздавать нищим остатки от жертвоприношений.
Когда Цзя Цзин узнал о смерти жены своего старшего внука, он счел, что рано или поздно сам должен вознестись на небо, и поэтому не захотел возвращаться к семье, боясь заразиться земной суетой и тем самым отрешиться от прежней подвижнической жизни. Он не стал вмешиваться ни в какие дела и всецело положился на Цзя Чжэня.
Между тем Цзя Чжэнь, которому предоставили право действовать по своему усмотрению, решил, не считаясь ни с чем, устроить пышные похороны. Набор кедровых досок для гроба пришелся ему не по вкусу. Тут как раз подвернулся Сюэ Пань. Узнав, что Цзя Чжэнь ищет хорошее дерево, он предложил:
– На моем лесном складе есть подходящее дерево. Говорят, его когда-то вывезли из гор Теваншань; если из него сделать гроб, он и за десять тысяч лет не сгниет. Это дерево достал еще мой покойный отец и собирался продать одному из родственников императорской фамилии – Преданному и справедливому вану, но впоследствии у того дела пошатнулись, поэтому дерево так и осталось на складе. До сих пор никто не в состоянии его купить. Если вам нужно, я велю принести его сюда.
Обрадованный Цзя Чжэнь приказал принести дерево. Оно оказалось толщиной в восемь вершков, по внешнему виду было похоже на орех, а запахом напоминало сандаловое дерево. Когда по нему щелкали пальцем, оно звенело, как яшма. Все хором выразили свое восхищение.
– Сколько стоит? – поинтересовался Цзя Чжэнь.
– Да такого дерева вы, пожалуй, не найдете нигде и за тысячу лян серебра, – с улыбкой ответил Сюэ Пань. – Стоит ли говорить о цене! Дайте несколько лян серебра мастеровым за работу, и все.
Цзя Чжэнь стал благодарить его, велел распилить дерево и сделать гроб.
– Такие вещи не для нас, – пытался отговаривать его Цзя Чжэн, – вполне достаточно было бы для покойницы гроба из хороших кедровых досок.
Но разве Цзя Чжэнь слушал доводы?!
Неожиданно сообщили, что служанка госпожи Цинь – по имени Жуй-чжу, – узнав о смерти своей хозяйки, покончила с собой, разбив голову о колонну. Такое событие считалось весьма редким, и все члены рода преисполнились благоговением к преданной девушке. Цзя Чжэнь распорядился обрядить ее как свою внучку и положить в гроб со всеми церемониями, а гроб поставить в «башне Восхождения к бессмертию», которая находилась в «саду Слияния ароматов».
Вследствие того, что у госпожи Цинь не было детей, другая девушка-служанка, по имени Бао-чжу, выразила желание стать ее приемной дочерью и попросила разрешения разбить таз и идти перед гробом. Цзя Чжэнь был этим очень доволен и распорядился, чтобы отныне Бао-чжу называли «барышней». Бао-чжу, как полагается незамужней женщине, скорбела и рыдала перед гробом своей госпожи.
Все члены рода, согласно старому обычаю, тщательно выполняли свои обязанности, больше всего боясь что-нибудь перепутать.
Цзя Чжэнь между тем думал:
«Цзя Жун пока лишь студент, неудобно, что на траурном флаге нет титулов, да и регалий на похоронах будет немного»…
От подобных мыслей ему становилось не по себе.
В четвертый день первой недели евнух Дай Цюань из «дворца Великой светлости» прислал людей со всем необходимым для жертвоприношений, а вслед за тем и сам прибыл в большом паланкине под грохот гонгов.
Цзя Чжэнь незамедлительно принял его, усадил на «террасе, Привлекающей пчел» и стал угощать чаем. Он уже давно принял решение и сейчас, когда представился случай, стал высказываться. Он заявил, что хочет купить должность для Цзя Жуна.
– Хотите придать больше блеска похоронной церемонии? – спросил его Дай Цюань.
– Вы угадали, – ответил Цзя Чжэнь.
– Это кстати, – сказал Дай Цюань, – есть хорошая вакансия. Не хватает двух офицеров в императорской дворцовой охране. Правда, вчера ко мне обратился с просьбой третий брат Сянъянского хоу и дал мне полторы тысячи лян серебра. Вы сами знаете, что мы с ним старые друзья, и я, приняв во внимание высокое положение его деда, подумал и согласился. Осталась еще одна вакансия. Но неожиданным образом правитель области Юнсин вдруг захотел купить должность для своего сына! Однако у меня не было времени ему ответить. Если вам нужна должность для сына, скорее пишите родословную.
Цзя Чжэнь тут же велел подать лист красной бумаги и написал. Дай Цюань стал читать: