Страница 204 из 253
Все снова заняли свои места, только Ли Вань передвинулась на самый край стола, чтобы быть менее заметной.
– Чем вы занимаетесь? – поинтересовалась матушка Цзя.
– Сочиняем стихи.
– Лучше бы сочинили несколько загадок к Новому году, – предложила матушка Цзя. – По крайней мере, на праздник было бы веселее, и все позабавились бы.
Поболтали еще немного, посмеялись, пошутили, и вдруг матушка Цзя заметила:
– Здесь слишком сыро, так что не задерживайтесь надолго, а то можно и простудиться. Кстати, в комнатах у Си-чунь очень тепло, давайте все вместе пойдем к ней и посмотрим, как она рисует. Мне очень интересно, сумеет ли она закончить картину к Новому году.
– Какое там к Новому году! – воскликнули все. – Хоть бы на будущий год к празднику начала лета!
– Вот так так! – удивилась матушка Цзя. – Значит, чтобы нарисовать картину, ей потребуется больше времени, чем ушло на устройство этого сада?!
Она снова вышла из помещения, села в паланкин, и все толпой последовали за ней в «павильон Благоухающего лотоса».
К «павильону Благоухающего лотоса» можно было подойти с двух сторон – с восточной и с западной, ибо его ворота выходили на обе стороны. Все направились к западным воротам, на которых с внешней и внутренней сторон были прикреплены доски с надписями. Надпись снаружи гласила: «Здесь проникают за облака», а надпись, прикрепленная с внутренней стороны, возвещала: «Здесь шагают через луну».
У входа в главное строение матушка Цзя вышла из паланкина, и ее встретила Си-чунь. Миновав внутренний коридор, все очутились перед спальней Си-чунь, над дверями которой висела надпись: «Ограда Теплых ароматов». И действительно, как только служанки откинули дверную занавеску, в лицо пахнула волна теплого воздуха.
Все вошли в комнату. Не успев опуститься на стул, матушка Цзя спросила Си-чунь:
– Как подвигается твоя картина?
– Я сейчас не рисую, – ответила Си-чунь. – Холодно, краски загустели, боюсь, получится некрасиво.
– Ты уж не отлынивай, к концу года надо непременно окончить картину, – промолвила матушка Цзя. – Так что поторапливайся!
Но тут за дверьми раздалось хихиканье, и на пороге появилась Фын-цзе, одетая в баранью шубку.
– Ох и пришлось мне искать вас, бабушка! – с улыбкой воскликнула она. – Вы так незаметно скрылись и ничего никому не сказали!
– Я опасалась, что тебе будет холодно, поэтому не захотела тебя брать с собой! – ответила матушка Цзя, в то же время искренне обрадованная ее появлением. – Право же, ты настоящая бесовка! И как тебе удалось найти меня? Но не думай, что в этом заключается почтение к родителям!
– Да разве я только из чувства уважения к вам отправилась на поиски? – возразила Фын-цзе. – Просто я пошла к вам, но дома вас не застала, и никто из служанок не сказал мне, куда вы ушли. Я не знала, что делать, как вдруг появляются две монашки! Я сразу догадалась, что они принесли новогоднее поздравление или же пришли просить у вас под Новый год деньги на благовония, я понимала, что у вас дел и без того много и вы предпочли скрыться от них. Действительно, монашки пришли за деньгами, и я дала им. Я уже выпроводила их, так что больше вам прятаться незачем. Кстати, я приготовила для вас замечательного фазана – поторопитесь, иначе он перестоит!
Каждая фраза, которую произносила Фын-цзе, вызывала взрыв смеха.
Не дожидаясь, пока матушка Цзя начнет возражать, Фын-цзе распорядилась подать паланкин. Матушка Цзя не стала перечить. Она вышла из дома, опираясь на плечо Фын-цзе, села в паланкин и отправилась к восточным воротам.
По пути матушка Цзя то и дело выглядывала из паланкина и любовалась садом, который был словно посыпан серебристой пудрой. Вдруг она заметила Бао-цинь, стоявшую на склоне горки, а возле нее – служанку, державшую в руках вазу с веткой красной сливы, усеянной распустившимися цветами.
– Вы только поглядите! – восторженно воскликнула матушка Цзя. – Оказывается, она нас здесь поджидает, и еще с цветами сливы!
– Так вот она где! – воскликнули девушки. – А мы гадали, куда она запропастилась!
– Вот подумайте, – продолжала матушка Цзя. – Гора, снег, девушка в зимней одежде, а возле нее цветы сливы! Что это вам напоминает?
– Картину Цю Ши-чжоу «Ослепительный снег»! – без колебаний ответили ей. – Эта картина висит у вас в комнате.
Матушка Цзя покачала головой.
– Разве девушка, изображенная на той картине, так одета? Да кстати, она не очень красива!
В этот момент позади Бао-цинь появилась фигура, закутанная в темно-красный плащ.
– Что это там за девочка? – поинтересовалась матушка Цзя.
– Это не девочка, девочки все здесь – там Бао-юй, – ответили ей.
– Глаза у меня совсем испортились, – смутилась матушка Цзя.
Когда приблизились, оказалось, что это действительно Бао-цинь и Бао-юй. Обращаясь к Бао-чай и Дай-юй, Бао-юй сказал:
– Я только что еще раз ходил в «кумирню Бирюзовой решетки», и Мяо-юй дала мне по нескольку веточек сливы для каждой из вас. Я уже велел служанкам отнести их вам.
– Спасибо, – поблагодарили девушки.
Вскоре миновали ворота сада и добрались до дома матушки Цзя. Здесь все поужинали, а затем снова принялись шутить и смеяться.
Неожиданно на пороге появилась тетушка Сюэ.
– Ну и снег! – воскликнула она. – Из-за него я целый день не могла навестить вас, почтенная госпожа! Как у вас настроение? Сейчас самое время любоваться снегом!
– А почему у меня должно быть плохое настроение? – удивилась матушка Цзя. – Я даже немного повеселилась с внучками!
– Я еще вчера вечером приходила к своей сестре Ван, чтобы попросить ее разрешения устроить угощение в саду и полюбоваться снегом, – сказала тетушка Сюэ. – К сожалению, я пришла к вам слишком поздно, вы уже спали. Кроме того, я слышала от Бао-чай, что у вас не совсем хорошее настроение, поэтому я не осмелилась вас тревожить. Ах, если б я знала, что все это не так, я бы непременно вас пригласила!
– Сейчас ведь только десятый месяц и выпал первый снег, – с улыбкой заметила матушка Цзя. – Снега еще будет много, и полюбоваться им успеем, да и вы успеете потратиться на угощение!
– Если вы обещаете, я заранее вам признательна! – тоже улыбаясь, произнесла тетушка Сюэ.
– А вы, тетушка, не забудете о своем обещании? – шутливо осведомилась Фын-цзе. – Вы уж лучше сегодня же прикажите отвесить пятьдесят лян серебра и передайте мне, а как только еще раз выпадет снег, я устрою для вас угощение! Ведь так удобнее: и вам хлопот меньше, и можно будет не опасаться, что забудете!
– Что ж, дайте ей пятьдесят лян серебра! – попросила матушка Цзя. – Мы с ней разделим по двадцать пять лян, а когда пойдет снег, я притворюсь, что у меня нет настроения, и угощения не потребуется! Мы с Фын-цзе за деньги будем вам очень признательны, и вам беспокоиться не придется!.
– Замечательно! – Фын-цзе захлопала в ладоши. – Я думала точно так же, как и бабушка!
– Тьфу, бессовестная! – шутливо выругалась матушка Цзя, – Что ты болтаешь? Ведь тетушка – наша гостья! Неужели действительно можно заставлять ее расходоваться? И как у тебя хватило совести заранее потребовать у нее пятьдесят лян? Бесстыжая ты, право, бесстыжая!
– Бабушка очень дальновидна! – заметила Фын-цзе. – Она хотела посмотреть, не раскошелится ли тетушка Сюэ и не даст ли пятьдесят лян, которые она разделит со мной. Убедившись, что ничего не выйдет, она все свалила на меня и разыграла благородство! Ну ладно, я не буду требовать никаких денег с тетушки Сюэ, а сама внесу их за нее, устрою угощение и приглашу бабушку, да еще в придачу дам бабушке пятьдесят лян серебра! Будем считать, что меня оштрафовали за то, что я вмешалась не в свое дело. Согласны?
В комнате раздался взрыв смеха.
Матушка Цзя подозвала к себе Бао-цинь, заговорила с ней о снеге, рассказала о том, какой прекрасной показалась ей Бао-цинь, когда она стояла возле горки, покрытой снегом, и служанка держала возле нее вазу с веткой сливы, а затем стала расспрашивать девочку, сколько ей лет и как она жила дома.