Страница 237 из 247
– Мы получили повеление князя задержать и отдать под суд тех, кто приедет из дома Цзя с девушкой, выдаваемой за дочь простолюдина! Кто осмелился заниматься такими делами в годы твердой императорской власти, установившей в стране спокойствие?!
Перепуганный Ван Жэнь, а за ним и все остальные бросились бежать. Они вернулись домой ни с чем, проклиная тех, кто выдал их. Когда Цзя Хуаню, ожидавшему вестей, сказали, что его зовет госпожа Ван, он страшно переполошился. Увидев Цзя Юня одного, Цзя Хуань бросился к нему с вопросом:
– Устроили?
– Все погибло! – с досадой сказал Цзя Юнь. – Нас выдали!
И он рассказал Цзя Хуаню о постигшей их неудаче.
Цзя Хуань от волнения словно остолбенел.
– Еще утром я все так красиво расписывал старшей госпоже, что же теперь делать? – говорил он. – Вы хотели погубить меня и завлекли в ловушку!
– Старшая госпожа Син и госпожа Ван зовут вас, третий господин! – послышался голос слуги.
Скрыться было невозможно, и Цзя Хуань с Цзя Юнем, трепеща от страха, отправились к госпоже Ван. Едва они вошли в комнату, как увидели искаженное гневом лицо госпожи Ван.
– Хорошенькое дельце вы затеяли! – обрушилась на них госпожа Ван. – Извели Цяо-цзе и Пин-эр! Сейчас же разыщите их трупы!
Цзя Хуань и Цзя Юнь бросились перед нею на колени. Перепуганный Цзя Хуань лишился дара речи, а Цзя Юнь, понурив голову, произнес:
– Я ничего не сделал. Старший господин Син и господин Ван Жэнь сказали нам, что они сосватали Цяо-цзе, а мы только доложили об этом вам. Старшая госпожа не возражала и велела мне написать гороскоп девочки. Однако семья жениха отказалась от Цяо-цзе. Чем же мы довели ее до гибели?
– Цзя Хуань говорил старшей госпоже, что Цяо-цзе должны забрать через три дня, – грозно продолжала госпожа Ван. – Разве так сватают? Но сейчас дело не в этом – мы поговорим, когда вернется господин Цзя Чжэн, а пока найдите Цяо-цзе!
Госпожа Син молчала и только плакала.
– Твоя мать была негодяйкой! – бранила Цзя Хуаня госпожа Ван. – А ты выродок, вполне достойный ее!
Она поднялась и велела девочке-служанке проводить ее домой. Когда она ушла, госпожа Син, Цзя Хуань и Цзя Юнь начали препираться, стараясь свалить вину друг на друга.
– Сейчас возмущаться бесполезно, – сказала госпожа Син. – Я уверена, что Цяо-цзе жива и просто Пин-эр увезла ее к каким-нибудь родственникам и там спрятала.
Госпожа Син велела позвать к ней людей, присматривавших за воротами, выругала их и стала допрашивать:
– Куда уехали Цяо-цзе и Пин-эр?
Но все в один голос заявили:
– Старшая госпожа, зачем вы нас спрашиваете? Спросите лучше тех, кого оставили хозяйничать! От них вы все узнаете. А на нас кричать бесполезно! Все, что мы знаем, мы расскажем только госпоже Ван. Хотите бить – бейте всех, хотите штрафовать – штрафуйте всех! Мало того что молодые хозяева безобразничают, с тех пор как уехал второй господин Цзя Лянь, нам перестали выдавать жалованье и рис! Господа все время пьют, играют на деньги, путаются с молодыми артистами и приводят в дом женщин! Разве они смогут отрицать это?
Цзя Юнь сразу прикусил язык и не посмел больше произнести ни слова. В это время вошла служанка госпожи Ван.
– Госпожа приказала, чтобы младшие господа сейчас же явились к ней, – сказала она.
Цзя Хуань и его сообщники были настолько подавлены, что даже не решались расспрашивать служанок, куда девалась Цяо-цзе. Они чувствовали, что все их ненавидят, и были уверены, что Цяо-цзе спрятали. Но как объяснить все это госпоже Ван?.. Они пытались узнавать о девочке через родственников, однако им не удалось обнаружить следа пропавшей. Несколько дней ни госпожа Син, ни Цзя Хуань не находили себе покоя.
Не успели оглянуться, как подошел срок окончания экзаменов. Госпожа Ван с нетерпением ждала возвращения Бао-юя и Цзя Ланя. Она прождала до полудня, но ни тот ни другой не возвращались. Госпожа Ван встревожилась, и эта тревога передалась Ли Вань и Бао-чай; тогда они послали людей на место экзаменов, чтобы разузнать, не случилось ли чего-нибудь. От молодых людей по-прежнему не было вестей, посланные на розыски тоже не возвращались. Через некоторое время послали других людей, но и они не вернулись. Наконец, когда ожидающим от нетерпения казалось, что сердца их словно прижигают горячими углями, явился Цзя Лань.
– Где Бао-юй? – бросились к нему с расспросами.
Цзя Лань, даже не приветствуя никого, упал на колени и, заливаясь слезами, воскликнул:
– Дядя Бао-юй пропал!..
Для госпожи Ван это был удар. Она потеряла сознание и упала на кровать. Цай-пин подскочила к ней и привела ее в чувство. Бао-чай, казалось, тоже вот-вот упадет в обморок. Только Си-жэнь, рыдая, как заправская плакальщица на похоронах, ругала Цзя Ланя:
– Какой же ты дурень! Как мог пропасть твой дядя, если вы были вместе?..
– Пока мы жили в гостинице в ожидании экзаменов, мы все время ели и спали с ним вместе, – оправдывался Цзя Лань. – Сегодня утром дядя Бао-юй первым написал сочинение и ждал, пока я окончу! Мы сдали свои работы и вышли погулять возле ворот, но попали в давку, и когда я обернулся, его нигде не было. Наши слуги тоже были в недоумении. Ли Гуй сказал: «Я видел, что вы были почти рядом – как он мог исчезнуть?!» Тогда я велел Ли Гую и другим слугам искать дядю, но они его не нашли. Лишь после этого я решил вернуться домой!
Госпожу Ван душили рыдания. Бао-чай в душе догадывалась, что произошло; Си-жэнь горько плакала. Цзя Цян, не ожидая приказаний, сам отправился на розыски Бао-юя. Таким образом, во дворце Жунго понапрасну хлопотали, устраивая угощения в честь такого события, как окончание экзаменов!
Между тем Цзя Лань, позабыв о собственной усталости, тоже выразил желание немедленно ехать на поиски Бао-юя.
– Дитя мое! – к удивлению всех, удержала его госпожа Ван. – Если пропал твой дядя, разве мы можем допустить, чтобы пропал и ты? Лучше оставайся!..
Однако Цзя Лань не соглашался. Тогда госпожа Ю принялась настойчиво убеждать его. Из всех присутствующих одна Си-чунь поняла, что произошло, но, так как ей неудобно было вмешиваться в разговор, она лишь спросила Бао-чай:
– Брат Бао-юй взял с собой яшму?
– Как он мог не взять ее?! – ответила Бао-чай. – Ведь он носил ее при себе!
Си-чунь умолкла. Си-жэнь сразу вспомнила, как она отнимала у Бао-юя яшму, и решила, что и сейчас дело не обошлось без монаха. Сердце ее едва не разрывалось от боли, и слезы, словно жемчужинки, одна за другой катились по щекам.
Она стала вспоминать, какие прежде существовали отношения между нею и Бао-юем, и думала:
«Иногда я его раздражала, и он сердился, однако он обладал такими достоинствами, которые вызывали к нему симпатию. Когда нужно было посочувствовать кому-нибудь, Бао-юй был вне всяких сравнений. Но стоило его рассердить, как он клялся, что уйдет в монахи! И кто бы мог представить себе, что он исполнит свою угрозу!»
Но оставим Си-жэнь с ее горькими мыслями и скажем только, что наступила четвертая стража, а о Бао-юе так ничего и не было известно.
Ли Вань, опасавшаяся, что госпожа Ван не перенесет удара, насилу уговорила ее уйти к себе в комнату. Все последовали за ней, и только госпожа Син распрощалась да Цзя Хуань ушел. Тогда госпожа Ван отпустила Цзя Ланя и легла, но всю ночь не могла сомкнуть глаз.
На следующий день слуги, посланные на розыски Бао-юя, вернулись, и все говорили одно и то же:
– Мы искали повсюду, но не нашли!
Встревоженные тетушка Сюэ, Сюэ Кэ, Сян-юнь, Бао-цинь и тетушка Ли часто приходили справляться о здоровье госпожи Ван и выражали ей сочувствие по поводу исчезновения Бао-юя.
Так продолжалось некоторое время. Госпожа Ван от горя даже аппетит потеряла, и жизнь ее была в опасности.
Неожиданно одна из служанок доложила ей:
– С морского побережья приехал человек от правителя области. Он говорит, что завтра приезжает третья барышня.
Услышав о приезде Тань-чунь, госпожа Ван почувствовала себя немного легче, хотя и не перестала беспокоиться о Бао-юе.