Страница 18 из 190
А пока государственный механизм Британской империи прокручивался, прорабатывая многочисленные детали этой важной сделки, безжалостные жернова сражений каждый день перемалывали десятки, а то и сотни орудий, тысячи винтовок, бесчисленные составы боеприпасов. Молох войны требовал все больше и больше ресурсов. Согласно отчету военного министра, к началу войны списочная численность регулярных войск России составляла 1,2 млн чел. После мобилизации к концу 1914 г. армия должна была вырасти до 4,9 млн военнослужащих. Но незадолго до начала войны оружейные заводы свернули производство стрелкового оружия из-за отсутствия государственных заказов и, как результат, финансовых средств на содержание производственных мощностей и оказались не в состоянии изготавливать даже плановые 2 тыс. винтовок в день, хотя только для восполнения текущей убыли оружия требовалось не менее 8 тыс. единиц ежедневно. Уже в октябре 1914 г., т. е. через два месяца после начала боевых действий, дефицит винтовок в армии составил 870 тыс. штук. При этом убыль в ходе боев составляла не менее 200 тыс. стволов в месяц! В результате на три года войны русской армии потребовалось 17,7 млн винтовок[252].
Ситуация была критическая. В Петрограде крайне нуждались в средствах и поэтому решили обраться к проверенному партнеру — банку Берингов — за кредитом, который позволил бы продержаться до момента прибытия золота в Англию. В октябре 1914 г. Беринги предоставили российскому правительству «аванс на чрезвычайные нужды» в 2 млн ф. ст. Причем без какого-либо покрытия. «Вы очень обяжете меня, — писал старший партнер этой компании лорд Ревелсток в частном письме к российскому послу в Лондоне графу Бенкендорфу, — если используете ближайшую оказию, чтобы заверить Министерство финансов в нашей готовности полностью предоставить свои возможности в распоряжение правительства России»[253].
Уже 6/19 октября 1914 г. на Кромвель-роуд, 192 Рутковский дрожащими руками взял из рук шифровальщика секретную телеграмму, направленную из Архангельска Тимковским, которой подтверждалось, что «золото в равном количестве погружено на борт кораблей „Дрейк“ и „Мантуа“. Общая стоимость перевозимого золота составляет 7 995 723[254] фунтов стерлингов». И главное, содержалась самая важная на тот момент фраза: «Ожидается, что корабли отплывут в Англию завтра, 20 октября»[255]. Примечательно, что эту информацию Рутковский направил в Банк Англии не напрямую, а через лорда Ревелстока. Главное, угодить кормильцу.
Письмо М.-И. В. Рутковского лорду Ревелстоку, банк Берингов, о согласии с условиями страхования партии золота. Октябрь 1914. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]
Итак, в октябре 1914 г., «всего только через девять недель после начала войны», как особо подчеркивает британский журналист, банкир и историк Уильям Кларк[256], английский броненосный крейсер «Дрейк» и вспомогательный крейсер «Мантуа»[257] под флагом командира 3-й эскадры крейсеров контр-адмирала У. Л. Гранта[258] прибыли в точку на удалении 28 миль от Архангельска. «Затем в полной ночной темноте к ним подошли из Архангельска тяжелогруженные российские лихтера и баржи с золотыми слитками стоимостью около 8 млн ф. ст. (300 млн ф. ст. в современных ценах) и перевалили их на английские корабли»[259]. Так таинственно-романтически описывает эту ситуацию британский автор. На самом деле английские корабли находились в порту Архангельска уже довольно давно. Правда только в том, что «Мантуа» в ночное время принял на борт ящики с золотом на сумму 8 млн ф. ст.
Телеграмма министра финансов П. Л. Барка в Банк Англии об операциях с русским золотом и полномочиях чиновника Министерства финансов М.-И. В. Рутковского. 29 октября 1914. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]
Столь ценный груз впервые перевозился через Архангельск, ибо с началом войны подобным маршрутом шли главным образом поставки английского угля для русского флота. К октябрю 1914 г. сюда прибыло более 120 судов-угольщиков, которые доставили 22 млн пудов угля. Это топливо было крайне необходимо ведущему боевые действия Балтийскому флоту[260].
Однако в конечном итоге увлечение поставками угля привело к тому, что образовались его излишки в порту, тормозившие отправки других грузов, ибо Архангельская железная дорога не справлялась с перевозками. Но чиновников МПС это мало беспокоило: реконструкция дороги велась с ленцой. Дело в том, что до войны Архангельский порт предназначался преимущественно для небольших каботажных судов с осадкой не более 4,87 метра. Он специализировался на обработке мелких грузов местного назначения, в том числе леса и хлеба на экспорт, и был рассчитан на ввоз максимум 6 млн пудов (около 100 тыс. т в год). Поскольку ледокольный флот в порту отсутствовал, то навигация ограничивалась пятью месяцами (с 15 мая по 15 октября)[261].
И гром грянул! В ответ на очередной выпад в адрес моряков со стороны главы МПС на заседании Совета министров замещавший министра начальник Морского генерального штаба адмирал Русин[262] предельно жестко заявил: «Требует не Морское министерство, а требует война; воюет не одно Морское и Военное ведомство, а воюет вся Россия, поэтому все ведомства обязаны напрячь все свои силы к успешному ведению войны». «Мои слова, а вернее тон и громкий голос, произвели действие разорвавшейся бомбы, — вспоминал впоследствии Русин. — Председатель Совета министров, Иван Логгинович Горемыкин[263], в ужасе углубился в свое председательское кресло, а глаза, казалось, выскакивали из своих орбит»[264]. Недаром адмирала «прозвали во флоте „железный клюв“, т. е. за что ухватится, так уже не бросит, не доведя дело до конца»[265].
В этот же день, 6/19 октября 1914 г., когда Рутковский получил телеграмму о погрузке золота на британские корабли, Николай II подписывает указ, позволяющий министру финансов «выпустить краткосрочные обязательства Государственного Казначейства в английской валюте на сумму 12 миллионов фунтов стерлингов, производя уплату процентов по сим обязательствам вперед посредством учета соответственной суммы с нарицательной цены обязательств, на условиях, вами установляемых». Конечно, в этом документе нет ни слова о разрешении вывозить российское золото в Великобританию[266]. Но в реальности речь идет именно об этом. Итак, делу дан официальный ход.
О выходе царского указа Рутковский незамедлительно проинформировал банк Берингов. Естественно, управляющий Банком Англии был тотчас же поставлен в известность о факте выхода судов с ценным грузом из Архангельска в море. Чуть позже в Банк Англии поступили и сами документы. Правда, вновь не из российского посольства, а из банка Берингов: Рутковский не забывал о каждом своем шаге докладывать Ревелстоку[267].
252
Маниковский А. А. Боевое снабжение русской армии в мировую войну. М., 1937. С. 264–276.
253
Orbell J. A Private Banking House at War: Barings and Russia, 1914–17 // Crisis and Renewal in Twentieth Century Banking: Exploring the History and Archives of Banking at Times of Political and Social Stress / European Association for Banking History. Ljubljana, 2001. [Интернет-ресурс].
254
Уже Наркомфин СССР в 1943 г. оценил стоимость данного золота в 75,3 млн руб. (По следам золота царской России // Исторический архив. 1994. № 1. С. 124).
255
Bank of England Archive. CS/184, AL 3064/4. Gold from Russia.P. 15.
256
Кларк Уильям (William Clarke; 1922–2011) — известный британский журналист, банкир и историк, снискавший известность рядом книг, посвященных финансовой истории, экономике и финансам, в первую очередь лондонскому Сити. Имел обширные связи в банковских кругах, особенно в Банке Англии, который считался очень близким партнером газеты «Таймс», где длительное время работал Кларк. Когда в 1966 г. под патронажем Банка Англии и британского правительства был создан Комитет по невидимому экспорту (Committee on Invisible Export), нацеленный на развитие этого вида деятельности, Кларк поначалу возглавил в нем аналитическое подразделение, а вскоре встал во главе всей организации. В конце своей долгой и насыщенной событиями жизни Кларк активно занимался темой русского золота и богатства царской семьи. Опубликовал несколько книг. Последнюю в 2009 г. в возрасте 86 лет.
257
В британских источниках его также именуют вооруженным военным транспортом. Уильям Кларк в своей книге «Золото Романовых: Пропавшее богатство царей» («Romanoff Gold: The Lost Fortunes of the Tsars») называет корабль «P & O liner „Mantois“».
258
Грант Уильям Лоутер (William Lowther Grant, Sir; 1864–1929) — с 1884 г. британский морской офицер, вице-адмирал. В 1918 г. произведен в полные адмиралы.
259
Clarke W. Romanoff Gold: The Lost Fortunes of the Tsars. London, 2007. Р. 258–259.
260
Трошина Т. И. Великая война… Забытая война… Архангельск в годы Первой мировой войны (1914–1918 гг.). Архангельск, 2008. С. 16.
261
Бодров А. В. Доставка военных грузов через порты Севера России // Порох, золото и сталь: Военно-техническое сотрудничество в годы Первой мировой войны. СПб., 2017. С. 432.
262
Русин Александр Иванович (1861–1956) — из семьи священника, выпускник Морского училища и Николаевской морской академии, которой впоследствии и руководил, одновременно занимая должность директора Морского корпуса. Военный разведчик. Адмирал. С июня 1914 по апрель 1917 г. начальник Морского генерального штаба. Служил на Балтике и Дальнем Востоке. Участник дальних походов. Командовал миноносцами и броненосцем «Слава». В 1899–1904 гг. морской агент в Японии. Входил в состав российской делегации во главе с С. Ю. Витте на мирных переговорах в Портсмуте. Прославился созданием эффективной агентурной сети. Еще в августе 1903 г. предупреждал, что Япония усиленно готовится к войне с Россией. Участник русско-японской войны. Во время Первой мировой войны осуществлял руководство боевой деятельностью российского флота, возглавлял разработку военно-морских операций. Убежденный монархист. Отказался поддержать обращение высших военачальников к Николаю II с просьбой об отречении от престола. С апреля 1917 г. в отставке. Эмигрировал во Францию. В 1939 г. переехал в Марокко. Умер в Касабланке, где и похоронен.
263
Горемыкин Иван Логгинович (1839–1917) — российский государственный деятель, последний действительный тайный советник 1-го класса, министр внутренних дел (1895–1899), председатель Совета министров (1906 г. и с января 1914 по январь 1916 г.). Убит бандитами при разгроме имения близ Сочи.
264
Морские записки. Нью-Йорк, 1945. Т. 3. № 1. С. 4.
265
Лемке М. К. 250 дней в царской ставке (25 сентября 1915 — 2 июля 1916). Пб., 1920. С. 542.
266
Авербах Е. И. Законодательные акты, вызванные войною 1914 г. с Германиею, Австро-Венгриею и Турциею. Вильна, 1914. С. 331.
267
И это при том, что, не будем забывать, Рутковский фактически являлся председателем Англо-Русской комиссии (комитета) по снабжению, призванной ведать всеми вопросами военных закупок в Великобритании и последующих поставок в Россию. Однако, поскольку британские представители так и не были назначены в ее состав, по существу комиссия осталась этаким чисто русским «междусобойчиком», решения которого мало на что влияли (Виноградов П. В. Русско-английское военно-экономическое сотрудничество в годы Первой мировой войны // Великая война, 1914–1918: [Альманах]. Вып. 3. М., 2017. С. 50).