Страница 14 из 190
Итак, кругом паника и разгром. Виновата, конечно, во всем Россия. «…Требуется полное напряжение наших сил против Германии, именно в настоящий первый период войны, — пишет 17 сентября посол России в Париже Извольский. — Между тем, как будто выясняется, что мы не выставили против Германии всех этих сил, которыми мы можем располагать при сложившихся благоприятных обстоятельствах — нейтралитете Румынии и Турции и союзе с Японией… Я не считаю себя вправе умолчать об этой критике и не предупредить вас о назревающем, может быть, недоразумении, чтобы не сказать противоречии, между нами и французами, которые убеждены, что в настоящую минуту Франция почти одна выдерживает натиск германского колосса. Недоразумение это следует непременно рассеять и дать французам уверенность, что мы увеличиваем наши силы на германской границе с надлежащей интенсивностью»[193].
Предельно быстро с началом боевых действий стало понятно: ни вооружения, ни боеприпасов императорской армии критически не хватает. Пока были снаряды, наступали успешно — русская артиллерия действовала весьма эффективно. Это признавали и иностранные военные наблюдатели, посещавшие фронт в 1914 г. «Русская артиллерия, — писал 26–30 октября 1914 г. с передовых позиций из района Варшавы корреспондент газеты „Дейли телеграф“ Бернард Пэрс[194], — работает с высокой точностью и эффективно. Русская пехота после артиллерийской подготовки переходит в атаку, прорывая позиции… Моральный дух солдат очень высок. Их переполняет высокое чувство доверия к своей артиллерии, хотя с российской стороны в количественном отношении число полевых орудий, приходящихся на одно подразделение, уступает аналогичному показателю у немцев и австрийцев». Он также отмечал, что население оставленных противником районов радостно встречает российские войска. Особо тронуло англичанина то, что один из сибирских полков, несмотря на большие потери и гибель своего командира, долго не отвечал на пулеметный огонь с крыши церкви. Набожные сибиряки не могли стрелять по святому месту[195].
Конечно, какие-то меры по поиску оружия стали предприниматься российским военным ведомством уже буквально в первые недели войны. Бросились купить — англичане, как главные союзники, потребовали тут же золото в качестве обеспечения платежеспособности по сделке. В Петрограде призадумались. Умерив гордость, даже обратились за помощью к недавнему противнику, а теперь формально союзнику — Японии. Однако японцы встретили эту просьбу настороженно. Еще бы, взаимные обиды трудно забыть, когда многие военные с обеих сторон участвовали в недавней русско-японской войне. Взаимная подозрительность сохранялась. С началом войны 1914 г. японский разведчик, специалист по России, генерал Мотодзиро Акаси[196] требовал начать как можно скорее операцию по захвату немецких колоний в Азии, в первую очередь великолепной военно-морской базы в Циндао — главного форпоста Германии, опасаясь, что в противном случае их «оккупируют русские после победы над Берлином»[197].
А в Лондоне времени не теряли: уже 26 сентября 1914 г. министр иностранных дел Э. Грей[198] прислал своему визави в Санкт-Петербурге С. Д. Сазонову официальный меморандум, в котором английское правительство соглашалось открыть кредит в 20 млн ф. ст. при условии высылки Россией физического золота на 8 млн ф. ст. в Великобританию[199]. Объяснение давалось простое и незатейливое: необходимо сохранить на достаточном уровне золотые резервы Банка Англии, гарантировав тем самым стабильный курс английского фунта стерлингов. А это, нажимал британский министр, критически важно для всех стран Антанты и их союзников[200].
Однако даже если исходить из официальной английской статистики, то обеспечение выпуска бумажных денег и после начала войны оставалось в Великобритании вполне адекватным. Так, по данным на 2 сентября 1914 г., вся эмиссия бумажных денег свыше установленного законом лимита в 18,45 млн ф. ст. покрывалась золотом в соотношении 1:1. При этом сам резерв эмиссионного департамента Банка Англии за указанный срок вырос на 8,5 млн ф. ст., т. е. точно на такую же сумму, что и масса бумажных банкнот[201]. Более того, действуя на опережение и предвидя необходимость пополнения резервов иностранной валюты, Банк Англии уже 10 августа 1914 г. заявил о готовности покупать у любых продавцов золото в слитках по цене 77 шил. 6 пенсов за стандартную унцию, а американскую золотую монету — по 76 шил. 1/2 пенса за стандартную унцию. Чуть позже согласились приобретать и золотую монету японского чекана по 76 шил. за 1 унцию[202].
Конечно, в охваченной патриотической горячкой первых недель войны стране вопрос столь внезапного требования союзника о высылке золота не мог не вызвать острую дискуссию в кабинете. Возмущению министров коварством англичан не было предела. А вот Барк, несмотря на всю яростно патриотическую риторику с его стороны, с самого начала занял соглашательскую позицию. «Сейчас вопрос о компромиссе: золото — обязательства, — изворачивался он, понимая все непопулярность своего предложения. — Надо до 15 млн фунтов стерлингов кредита, а 1/2 обеспечить золотом в натуре… Сейчас 12 миллионов фунтов стерлингов, причем мы должны 8 млн натурой… Есть английский крейсер в Архангельске для конвоирования. Прошу полномочия ускорить переговоры и решить»[203].
Сановники кряхтели, шипели и противились. Но и Барк не уступал. 1 октября 1914 г. на заседании правительства он вновь поднял «вопрос об учете краткосрочных обязательств в Лондоне». И, действуя в привычном для себя стиле, сам сформулировал для себя поручение, которое было удобно всем членам кабинета, ибо снимало с них всякую ответственность, позволяя им сказать себе, что не они в конечном итоге принимали решение о судьбе золотого запаса России. Барк, не мудрствуя лукаво, предложил обтекаемую и беззубую формулировку: «Направить по соглашению министра финансов и министра иностранных дел»[204]. И правительство, выдохнув с облегчением, обреченно согласилось.
Не вызывает удивления тот факт, что министры финансов и иностранных дел быстро пришли к соглашению: золото отгрузить. На это им не потребовалось много времени.
Если же судить по воспоминаниям Барка, то картина его героического противостояния британским притязаниям на русское золото выглядит как борьба одинокого богатыря с вражеской ратью при «довольно равнодушном» отношении других членов Совета министров. Сам он помнит (или делает вид, что помнит) свою пламенную речь так: «…Требование же Англии о высылке ей крупной партии золота в самом начале войны колеблет фундамент нашего денежного обращения и не может быть рассматриваемо как благоразумный акт со стороны союзной державы, заинтересованной, казалось бы, в том, чтобы финансовое наше положение оставалось прочным для доведения войны до победного конца». А что же министр иностранных дел? Его-то Барк и выставляет главным проводником английской идеи прикарманить державное золото. «С. Д. Сазонов, — пишет (по памяти?) Барк, — возражал мне, указывая на то, что Англия предложила нам такую помощь, которая для нее является посильной, и находил вполне правильным, чтобы мы из своего большого золотого запаса подкрепили незначительный сравнительно золотой фонд Английского банка, тем более что Англии придется открывать дальнейшие кредиты союзным странам; и посему британское правительство должно с большой заботливостью охранять свое финансовое равновесие»[205].
193
Стратегический очерк войны. Ч. 1. С. 62.
194
Пэрс Бернард (Bernard Pares; 1867–1949) — британский журналист, публицист, писатель, историк. Впервые посетил Россию в 1898 г. Специализировался на русской культуре. Во время Первой мировой войны корреспондент на русском фронте. С 1919 г. при адмирале Колчаке в качестве представителя правительства Великобритании. Затем преподавал в университетах.
195
Pares B. Day by Day with the Russian Army, 1914–1915. London, 1915. P. 33, 36.
196
Акаси Мотодзиро (1864–1919) — барон, выпускник Императорской военной академии, известный и поныне японский разведчик, дослужившийся до генерала и занимавший в 1918–1919 гг. должность генерал-губернатора Тайваня. До своего назначения в Европу в качестве военного атташе в 1900 г. прошел многие военные конфликты, приобретя значительный разведывательный опыт. Поработав над созданием разветвленной агентурной сети и официальных прикрытий для японских разведчиков в Германии, Швейцарии и Швеции, в 1901 г. был назначен военным атташе Императорской армии при японском посольстве во Франции. Помимо вербовки агентуры из числа иностранцев, активно вовлекал в тайную работу в интересах Токио японских бизнесменов, постоянно проживавших в Европе. В 1902 г. переведен в Санкт-Петербург. Особенно отличился в годы русско-японской войны, организуя разведку для японской армии в Порт-Артуре. Много путешествовал по России, но противодействие русской контрразведки вынудило его в 1904 г. осесть в Хельсинки. Ему якобы даже удалось завербовать уроженца Одессы Розенблюма, в дальнейшем известного британского агента Сиднея Рейли (1873–1925), и направить его для сбора секретных данных в Порт-Артур. Акаси также занимался организацией поставок оружия для русских оппозиционеров, включая анархистов и мусульманских экстремистов на Кавказе, которых щедро финансировал. За особые успехи ему очень рано, по японским меркам, присвоили звание полковника Императорской армии Японии. Как дважды докладывал императору премьер-министр Японии фельдмаршал Аритомо Ямагата (1838–1922), полковник Акаси для победы в войне сделал «больше, чем 10 дивизий в Маньчжурии». В Швейцарии Акаси якобы встречался даже с В. И. Лениным, многими другими российскими деятелями, включая М. Горького, П. Н. Милюкова, а также попа Гапона. Ему приписывают организацию покушения на министра внутренних дел России фон Плеве. Судя по всему, Акаси был весьма одаренным человеком, поскольку являлся довольно популярным поэтом и неплохим художником.
197
Dickinson F. R. Japan: The Origins of World War I. New York, 2003. Р. 325.
198
Грей Эдуард (Edward Grey, 1st Viscount Grey of Fallodon; 1862–1933) — выходец из аристократической семьи, располагал большими родственными связями, виконт. Начал свою карьеру после университета в 1884 г. в качестве личного секретаря министра финансов. В 23 года стал самым молодым членом нижней палаты парламента. В 1892–1895 гг. заместитель министра иностранных дел, с 1905 по декабрь 1916 г. министр иностранных дел. Ушел в оппозицию с приходом Ллойд-Джорджа на пост премьер-министра. В 1919–1920 гг. посол в США. Сторонник активной внешней политики и колониальной экспансии в Африке. Заключил соглашение с Россией, способствовавшее оформлению Антанты.
199
Полутов А. В. Перевозка российского золота на кораблях японского военно-морского флота из Владивостока в Японию и Канаду в 1916–1917 гг. // Актуальные проблемы современной Японии. Вып. XXV. М., 2012. С. 157.
200
Барк же утверждает, что эта информация исходила от посла графа Бенкендорфа, который писал из Лондона, что британское правительство готово открыть России кредит на 20 млн фунтов стерлингов «при условии, если Императорское правительство вышлет в Лондон из запаса Государственного банка золота на 8 млн фунтов стерлингов (80 млн рублей)» (Барк П. Л. Воспоминания последнего министра финансов Российской империи. Т. 1. С. 307–308).
201
Withers H. War and Lombard Street. London, 1924. P. 128–129.
202
Bank of England Archive. M7/156. The Bank of England, 1914–1921. Vol. 2. P. 248–250.
203
Выступление Барка на заседании правительства 16/29 сентября 1914 г. (Совет министров Российской империи в годы Первой мировой войны: Бумаги А. Н. Яхонтова. [Записи заседаний и переписка]. СПб., 1999. С. 69–70).
204
Совет министров Российской империи в годы Первой мировой войны. С. 71.
205
Барк П. Л. Воспоминания последнего министра финансов Российской империи. Т. 1. С. 309–310.