Солги ей

Бри ничего не ответила. Мэтт последовал за ней в крошечное помещение, оборудованное под гримерную. Режиссерское кресло высотой с барный табурет было повернуто к туалетному столику и зеркалу. На туалетном столике громоздились наборы косметики, кисточки и приборы для укладки волос. За отсутствием других сидячих мест, Мэтт прислонился к стене, лицом к креслу. Бри оперлась бедром о столик. Через секунду в гримерную вошла Моника и плотно притворила за собой дверь. Бри жестом пригласила ее занять кресло, и девушка осторожно опустилась на самый краешек натянутой парусины. Как будто побоялась устроиться слишком комфортно. Хотя сделать это в ее наряде было проблематично. Золотистый костюм так плотно облегал ее фигуру, что походил на краску для тела. Гладкие волосы ниспадали вниз темным, искрящимся водопадом. Лицо Моники тоже блестело, но не здоровым сиянием, а металлическим глянцем. Скулы были акцентированы бронзовой подводкой, а губы накрашены серебристой помадой, под цвет теней на веках. Глаза обрамляли огромные искусственные ресницы, на вид такие тяжелые, что Бри невольно озадачилась: «Как ей вообще удается поднимать веки?»

Мэтт уставился на туфли девушки: конечно же, золотистые, на шпильках высотой дюймов пять.

– В какой рекламе вы снимаетесь? – поинтересовалась Бри.

– В рекламе духов, – указала пальцем на свой костюм Моника. – Концепции всегда странные, – девушка посмотрела на Бри: – Зачем вы здесь? – прямой вопрос прозвучал резко, но без грубости в тоне.

– У нас появились к вам новые вопросы после вчерашней беседы, – начала Бри.

– Я же уже ответила на все ваши вопросы, – простонала Моника.

– Но вы одна из последних женщин, с которыми встречался Спенсер, – пояснил Мэтт. – Ваши показания очень важны.

– Ладно, спрашивайте, – вздохнула Моника. – Только у меня мало времени, – она понизила голос до шепота: – Режиссер не в духе. Опять…

– Мы будем кратки, – Бри достала блокнот. – Вы сказали, что провели здесь на съемках весь вторник.

– Именно так, – кивнула Моника. – С тем же режиссером. Он не дает продыху, но деньги хорошие, так что…, – сделала неопределенный жест рукой девушка.

Бри пролистнула несколько страничек, затем посмотрела ей прямо в глаза:

– Запись с камеры наблюдения свидетельствует о том, что вы покинули здание в 16:44 и вернулись только в шесть вечера.

Моника съехала глубже в кресло и села чуть прямей. Она явно не могла усидеть на месте спокойно. А когда девушка отвела глаза в сторону, Мэтт понял: ее следующие слова будут ложью. Моника не могла отрицать, что уходила куда-то. Ее уход засекла камера.

– Я позабыла об этом, – ложь легко слетела с ее губ. – Я была расстроена, – Моника снова встретилась взглядом с Бри. – Да, Спенсер меня бросил, но у меня остались к нему чувства. Мне всегда нравятся мужчины, которые обращаются со мной, как с мусором. Я сознаю, что это ненормально, и мне надо над собой работать.

Мэтт почувствовал: признание девушки было искренним. Моника продолжала сохнуть по Спенсеру, хотя и понимала, что он ужасный человек. Некоторые люди тяготеют к драме, им в кайф жить с надрывом.

– Так куда вы уходили? – спросила Бри.

Моника моргнула, но не заколебалась.

– Ниже по улице есть продуктовый магазин. Обычно я не ем во время съемок… разве что подкреплюсь протеиновым батончиком. Не хочу, чтобы живот выглядел надутым, как барабан. Камера и так добавляет лишние фунты. Я сказала всем, что захотела «Ред Булл». Я его тоже купила… но вместе с ним я купила еще пирожок, – последнее слово Моника прошептала так тихо, словно речь шла не о пирожке, а о героине.

– Вы снимались тринадцать часов, – сказал Мэтт. – Естественно, ваш желудок потребовал чего-то более существенного, чем протеиновый батончик.

Моника приподняла плечо.

– Это часть работы. Я привыкла. Но вторник выдался уж чересчур долгим, – девушка бросила на дверь досадливый взгляд: – Как же они разорались.

– Вы не упомянули о своей вылазке в магазин во время нашего вчерашнего разговора, – сказала Бри.

– Я же сказала: я просто забыла, – глаза Моники увлажились. Она вскочила на ноги: – Мне нельзя плакать. Режиссер разозлится, если я испорчу макияж, – несколько секунд Моника щипала переносицу, потом вытащила из коробки на столике бумажную салфетку и, прильнув к зеркалу, осторожно промокнула уголки глаз. – Гримерша наносила этот макияж целую вечность! Я приехала сюда еще до рассвета, – оценив свое отражение в зеркале, Моника осталась удовлетворенной. И повернулась к посетителям: – Мне пора в студию.

– Еще минутку, – поднял руку Мэтт. – Вы съели пирожок в магазине?

Он понадеялся, что сможет сбить ее с толку и поймать на лжи. Моника продолжала утаивать что-то от них. Но что?

– Нет, – снова опустилась в кресло девушка, стрельнув глазами в Мэтта; на ее лице отобразилась настороженность. Кашлянув, Моника добавила: – Я съела его в машине.

Бри вскинула голову:

– В тот день было холодно. Почему вы съели пирожок в машине?

– Не хотела, чтобы кто-то увидел. Я его не просто съела. Я проглотила его в два присеста, – в глазах Моники промелькнула смущение: – Я знаю: стресс едой не заешь. Но ничего с собой поделать не могу, – вздохнув, Моника указала на свое длинное, стройное тело: – А мне надо сохранять форму. Восемнадцатилетние только и ждут, чтобы занять мое место. Я рискую показаться поверхностной и недалекой особой, но другой специальности у меня нет. И мне надо продержаться в моделях как можно дольше. Я красивая, но не умная.

«Зато очень изворотливая», – подумал Мэтт, а вслух произнес:

– Я понимаю. Это ваша работа.

– Да, – признательно взмахнула своими невероятно длинными ресницами Моника.

Мэтт едва удержался, чтобы не закатить глаза. Неужели она действительно подумала, что, пококетничав, подвигнет его вычеркнуть ее из списка подозреваемых? Или забыть о ее оплошности? Какая наивность! Да еще в таком странном макияже. У Мэтта возникло ощущение, что с ним попытался флиртовать робот.

– Вы отсутствовали час и пятнадцать минут, – встряла Бри. – Неужели нужно столько времени, чтобы купить и съесть один пирожок?

В мгновение ока Моника из соблазнительницы превратилась в недалекую, смущенную особу. Ее взгляд вернулся к Бри:

– Мне нужно было побыть одной. Я сидела машине и слушала музыку. День был тяжелый.

Бри промолчала, но продолжила изучать лицо Моники, которая под напором ее дотошности изворачивалась, как уж. Девушка даже опять перевела взгляд на Мэтта, как будто могла его убедить принять ее сторону. Но раз она могла притворно флиртовать, то и Бри с Мэттом могли разыгрывать доброго и злого полицейского. Мэтт понимающе кивнул:

– Каждому порой необходимо побыть одному.

– Вот именно, – откинулась на спинку кресла Моника; ее бровь надменно приподнялась, когда она снова посмотрела на Бри.

– У вас сохранился чек на покупку «Кока-колы» и пирожка? – спросила шериф.

– Я купила «Ред Булл», – подчеркнула Моника.

Бри согласилась с поправкой:

– У вас остался чек на покупку «Ред Булла» и пирожка?

Моника помотала головой.

– А вы никого из знакомых не встретили в магазине? – вновь попытался подловить ее на лжи Мэтт. – Может, кто из друзей или подруг ходил туда с вами?

– Нет. Никто со мной не ходил, – стрельнула на него колючим взглядом девушка, оскорбленная мужским предательством. – Я же сказала: мне хотелось побыть одной.

Бри кивнула:

– Вы платили картой или наличными?

– Наличными, – сказала Моника.

– А как называется тот магазин? – спросил Мэтт. – Я уверен, что там вас запомнили, – намекнул он на ее неотразимую красоту.

Но Моника на лесть не купилась. Она метнула на Мэтта взгляд, который он затруднился растолковать, и озвучила название магазина.

– Но там было много народу, и все работники едва успевали обслуживать покупателей.

«Она уже придумала оправдание им за то, что ее не запомнили?» – хмыкнул про себя Мэтт.

– Досадно, что не сохранился чек, – прокомментировала сожалеющим тоном Бри. – Хотите знать, в какое время убили Спенсера?