Солги ей

– Правда? – Рис потер тыльную сторону шеи; его лицо сковало напряжение. – Значит, Фара узнает.

– Да, – не стала лукавить Бри.

Подавшись вперед, Мэтт зажал ладонями чашку кофе:

– Есть какая-то причина, по которой вы не хотите, чтобы Фара об этом узнала? Вы пообещали девушке подтвердить ее рассказ?

– Я ей ничего не обещал. Ответил расплывчато и уклончиво, – сказал Рис. – Но я уверен, что она расценила мой ответ как согласие. Фара почему-то полагает, будто я сделаю все, что она захочет.

Со слов Риса, Фара выходила эгоисткой. Но Бри предпочла оставить при себе столь категоричное мнение и высказалась менее осуждающе:

– Иногда люди видят только то, что желают видеть.

– Я вас отлично понимаю, – заявил Мэтт, подразумевая: «Я понимаю вас, как мужчина мужчину и всецело на вашей стороне». Бри частенько доводилось слышать этот тон – Мэтт придавал его голосу всякий раз, когда пытался расположить к себе свидетеля или подозреваемого и установить с ним более доверительный контакт. – Если Фара Рок будет вас доставать, сообщите мне.

– Если она будет меня доставать, я ее заблокирую. Для меня с ней все кончено, – Рис поглядел на визитку Мэтта, как на страшного, волосатого паука. Но через пару секунд он ее взял и опустил в карман. – Я действительно не желаю оказаться впутанным в расследование тяжкого убийства.

Бри не стала озвучивать очевидное: Рис уже оказался в него вовлечен.

– Мы все понимаем, – посочувствовал Мэтт. – Но это на совести Фары. С ее стороны было нехорошо понуждать вас ко лжи ради ее алиби. Вы поступаете правильно.

Рис кивнул, но как-то неуверенно. И Бри осталось понадеяться на то, что он подпишет свои показания. Ей необходимо было получить ордер на проверку телефонных звонков Фары. А еще можно было отследить перемещение ее мобильника – Бри реально захотелось выяснить, где и как провела Фара вечер злополучного вторника. Распечатку телефонных звонков Риса Блейка шериф тоже сочла нужным получить – чтобы проверить его заявление.

Как знать, может быть удастся проследить путь Фары к дому Спенсера и доказать ее присутствие там в момент убийства Лафоржа.

Поразмыслив, Бри решила задать Блейку еще один вопрос:

– Фара не рассказывала вам о Спенсере?

Рис поколебался, а потом неохотно ответил:

– Рассказывала.

– И что именно она говорила? – надавила Бри.

Пальцы Риса вцепились в салфетку:

– Фара злилась на Спенсера… Не столько из-за того, что он с ней порвал, сколько из-за того, как он это сделал. Справедливости ради, посылать к черту женщину в смс-ке не комильфо. Так нормальные мужчины не поступают. Извините, что говорю плохо о покойнике, но этот парень был законченным уродом.

Записав адрес Блейка, Бри попросила его зайти на следующее утро в участок, чтобы подписать показания:

– Я все подготовлю. А вы спросите в секретариате Марж – бумаги будут у нее.

– Хорошо, я приду, – едва кивнул Рис. И на выходе в сердцах, со всей силы, швырнул пустой стаканчик в мусорное ведро.

Бри с Мэттом тоже покинули ресторан, забрав недопитый кофе с собой. Вернувшись к внедорожнику, они быстро сели в салон.

– Куда теперь? – спросил, пристегиваясь, Мэтт.

Бри покосилась на часы в приборной панели:

– Давай-ка в участок. Посмотрим, какие отчеты готовы. Может, появились дополнительные доказательства причастности Фары к убийству. Пока что она у нас главная подозреваемая.

– Ложь и фальшивое алиби всегда делают фигуранта дела подозреваемым номер один.

– Как и преследование жертвы, – добавила Бри. – Пока мы будем этим заниматься, я пошлю полицейского за Фарой. Пусть доставит ее в участок для более официального разговора. Возможно, поездка в патрульной машине и беседа под протокол сделают ее более искренней.

Зажужжал мобильник Бри. Она ответила на звонок:

– Шериф Таггерт.

Женский голос сообщил:

– Это офицер Камински из центра для содержания под стражей несовершеннолетних правонарушителей. Рикки Сандерлинг изъявил желание побеседовать с вами.

– Мы скоро будем, – нажав на «отбой», Бри поделилась новостью с Мэттом.

– Рикки хочет с тобой поговорить? – переспросил тот.

– Похоже на то, – развернувшись, Бри помчалась к центру. – И мне в голову приходит только одна причина подобной разговорчивости. Рикки знает что-то такое, что, по его мнению, может послужить козырем и рычагом воздействия на нас, для смягчения обвинений.

Глава девятнадцатая

Центр содержания несовершеннолетних правонарушителей располагался в уродливой бетонной коробке, построенной в 70-е годы, когда все возводимые муниципальные здания дизайном напоминали бункеры. Бри припарковалась на стоянке. Внутри, наряду с интересом, засвербел страх. Ей ненавистны были не только колонии для малолетних, но и детские дома. И до боли неприятно было видеть брошенных и обреченных на самостоятельное выживание детей.

Иногда Бри задавалась вопросом: а могла ли ее собственная жизнь сложиться иначе, если бы напуганных родительской ссорой и прогремевшими потом выстрелами детей Таггертов не вытащил из их сомнительного укрытия под крыльцом пожилой шериф округа Рэндольф? Если бы он не стал в жизни Бри первым взрослым, заставившим ее почувствовать себя в безопасности? Именно благодаря этому человеку Бри решила защищать закон и правопорядок, а не встала на скользкий путь его нарушения. Что, если бы та глава в ее жизни закончилась по-другому? Бри легко могла оказаться в подобном центре, а то и хуже.

Рикки уже ожидал их с Мэттом в маленькой допросной. И стол, и четыре стула – все из металла – были прикручены к полу. Бри села напротив Рикки. Мэтт занял стул рядом с ней. Явно взволнованный, Рикки ковырял след от укола на внутренней стороне локтя. Вся его поза выражала непомерную жалость к себе и праведную обиду на учиненную с ним несправедливость.

– Ты помнишь следователя Флинна, – сказала Бри.

Рикки взглянул исподлобья на Мэтта, и в его глазах сверкнул ужас:

– Да…

Мэтт вынул из кармана телефон:

– Прошу прощения. Мне нужно ответить на этот звонок, – Мэтт встал и вышел из комнаты.

Бри снова сосредоточила взгляд на подростке. Она имела право быть строгой и жесткой – юнец стрелял в нее. Но, памятуя о своем собственном несчастном детстве, Бри выбрала из всех чувств жалость и сострадание:

– Как ты?

Рикки перестал расковыривать застарелую ранку и уставился на Бри таким взглядом, словно пытался оценить, сколько в ней лживости и коварства.

– А вы как думаете? Здесь паршиво. Обстановочка – полный отстой.

«Тебе, наверняка, доводилось ночевать и в худших местах», – подумалось Бри. Но за демонстративной враждебностью и грубостью Рикки она разглядела боль. Парень был на грани. Вот-вот сорвется. Увы, если он кого и мог винить за это, то только себя. И обижаться Рикки тоже мог лишь на себя.

– Да, здесь не курорт.

Пальцы Рикки снова нашли ранку. На этот раз он расковырял ее до крови.

– Меня потом отправят в реабилитационный центр. Это будет еще хреновей.

Бри кивнула:

– Я рада, что тебе нашли там место.

Рикки криво усмехнулся:

– Да мне по барабану. Я завяз надолго. Хотя… мне и так больше некуда податься, – глаза Рикки наполнились слезами, хотя он отчаянно пытался их сдержать. – На этот раз я влип конкретно.

– Да, – во взгляде подростка Бри не увидела ничего, кроме страдания. Правда заключалась в том, что наказание несовершеннолетнему устанавливалось на усмотрение суда, в установленных законом пределах, конечно. Но у Бри имелась возможность повлиять на обвинителя и статьи обвинения. И она бы предпочла для Рикии – в качестве меры наказания – принудительное лечение от наркомании, а не лишение свободы по приговору суда. – Почему ты захотел со мной поговорить?

– Я тут слышал, как люди толковали об убийстве брата Джаспера, – в глазах Рикки забрезжила хитринка. – Вы думаете, это он сделал?

– Мы только начали расследование, – сказала Бри.