Солги ей

– Он спокойный, – заметил Мэтт.

– И обучен хорошим манерам, – Бри ощупала хребет мерина. Тот не отреагировал. Согнув колено, Бри попросила Мэтта подсадить ее.

Приподняв Бри за голень, Мэтт водрузил ее на конскую спину так, словно она была легче перышка.

Даже в недоуздке без удил с одним поводом гнедой конь пробежал рысью взад-вперед по проходу переполненного лошадьми скотника безупречно, послушно поворачивая и останавливаясь при первом посыле. Бри не заметила у него хромоты.

Вернувшись к Мэтту, она соскользнула с мерина наземь:

– Эрин была более опытной наездницей. Эх, будь она здесь…, – сердце Бри внезапно защемило.

Она вроде бы уже смирилась со смертью сестры, но иногда тоска накатывала на нее, и в такие моменты Бри даже испытывала вину – как будто счастье ей досталось ценой жизни Эрин. С детьми и Мэттом Бри обрела такую богатую, насыщенную жизнь, какой прежде не представляла себе. Она даже не подозревала, что это возможно.

Мэтт положил на ее плечо руку. Его прикосновение вернуло Бри в настоящее.

– Твоя сестра хотела бы видеть тебя счастливой, и она пришла бы в восторг от того, что ты сегодня делаешь.

– Откуда ты всегда знаешь, о чем я думаю?

– Мы на одной волне, – улыбка Мэтта обволокла Бри теплом.

– Да, так и есть! – не справившись с эмоциями, Бри отвернулась к коню.

– Хорошо, что Адам хочет продолжать семейную традицию – спасать лошадей, ставших ненужными прежним хозяевам.

– Да, он мечтает получить коня в подарок на день рожденья, – подтвердила Бри.

Ее отношения с братом также углубились после переезда из Филадельфии в родной город. Они оба приложили к этому немало усилий, и теперь действительно стали семьей – не номинальной, а настоящей.

Бри зачитала объявление, вывешенное на стенке бокса:

– Номер триста шестьдесят пять, амишский упряжник, пригоден для верховой езды. Возраст: семнадцать лет… Больше никакой информации о нем нет, – Бри сунула листок обратно в папку подвесного хранения.

– Мне нравится этот мерин, – высказал свое мнение Мэтт.

– Мне тоже, – согласилась Бри. – Амиши не признают автомобилей. Для работы в поле и поездок на багги, своих повозках, они используют коней, так что их лошади – знатные трудяги. Да и «пробег» у них набегает немалый. Зато они привычны к движению и шуму транспорта, и, как правило, имеют покладистый нрав. А этот коняга выглядит крепким и надежным.

Бри провела руками вверх-вниз по ногам мерина. У него было несколько шишек и бугорков, что было ожидаемо для лошади, копытам которой часто приходится цокать по асфальту. Затем Бри подняла каждую ногу мерина и осмотрела копыта.

– Их нужно будет обрезать и расчистить, но в целом его копыта в приличной форме.

После многих лет работы жизнь на ферме Бри с нечастыми верховыми прогулками должна была показаться этому симпатичному мерину достойным отдыхом «на пенсии».

– Собираешься его купить? – Мэтт погладил коня по гриве, подняв облачко пыли.

– Да, – Бри уже не хотелось заводить мерина в бокс, но тот и не подумал воспротивиться.

– По-моему, выбор правильный.

Тяжеловоз заржал, приветствуя возращение мерина.

– А как насчет его приятеля? – указал на него Мэтт.

Бри снова уткнулась в объявление о продаже:

– Першерон, также пригоден и для верховой езды, и для упряжи. Возраст – четырнадцать лет.

– Здесь много лошадей.

– Да, – заставила себя отвернуться от тяжеловоза Бри. Она не могла спасти всех животных. Но, черт возьми! Его грустное ржание всколыхнуло боль в груди Бри – в том самом месте, где гнездилась и тоска по Эрин. Но что ей с ним делать? Тяжеловоз был огромным, его высота от уровня земли до вершины холки составляла почти восемнадцать ладоней.

– У него глубокий порез на задней ноге, – заметил Мэтт.

Повернувшись к першерону, Бри вытянула голову, чтобы рассмотреть его рану. Над плюсной тяжеловоза сочилась кровь.

– Похоже, рана свежая. Его, должно быть, кто-то лягнул.

Голос Мэтта стал натянутым:

– Хромота не повысит его шансы на обретение хорошего дома. И, скорее всего, коня купят на убой.

– Наверное, – вздохнула Бри.

– А ты смогла бы ездить верхом на таком коне?

– Разумеется. Першероны были боевыми конями. О времени появления этой породы единого мнения нет. Некоторые исследователи возводят ее истоки к эпохе феодального рыцарства. Массивные, отличавшиеся мощным сложением кони, способные нести всадников в тяжелых доспехах стали прообразом першеронской породы. Со временем рыцарская кавалерия сошла со сцены, и першероны превратились в упряжных лошадей. Их запрягали в почтовые дилижансы, а позднее и в городские омнибусы.

– А если бы я решил прикупить себе лошадь, какую ты бы мне порекомендовала? – спросил Мэтт, не спуская глаз с тяжеловоза.

Сунув озябшие руки в карманы куртки, Бри обвела взглядом бокс. Першерон подталкивал стандартбреда своим огромным носом. Настоящее вьючное животное, он, должно быть, выполнял на ферме самую тяжелую работу. Бри могла побиться об заклад, что ему довелось и плуг волочить, и бревна перетаскивать, и пни из земли выкорчевывать.

Она снова повернулась к Мэтту. Ширококостный, ростом в шесть футов и три дюйма, с рыжевато-каштановыми волосами и постриженной бородой, он частенько напоминал ей викинга, каким его изобразил бы Голливуд. А теперь ей более удачным показалось сравнение со средневековым рыцарем. Мэтт реально мог размахивать мечом или боевым топором.

А затем Бри перевела взгляд с Мэтта на огромного коня и улыбнулась:

– Большую.

Мэтт ухмыльнулся в ответ:

– Мы можем его оценить?

– Давай попробуем.

Першерон последовал за Мэттом из бокса охотно, даже с нетерпением – как щенок. К счастью, на нем уже имелся недоуздок, потому что тот, который взяла с собой Бри, был явно мал для его большущей головы. Бри поочередно приподняла его стопы размером с обеденную тарелку. Потом провела руками по его ногам и туловищу. Все это время конь стоял абсолютно спокойно. Как и его гнедой приятель, он немного недобирал в весе, но такая худоба не являлась катастрофичной. Гораздо больше Бри обеспокоила рана першерона:

– Он явно прихрамывает на эту ногу. Но насколько он устойчив и крепок в действительности я сказать не могу.

Мэтт провел рукой по кольцевым меткам – следам от хомута в основании мускулистой шеи животного:

– Он много и тяжело работал.

– Верно, – кивнула Бри.

– Интересуетесь этим конем, шериф? – вклинился в их разговор дрожащий голос.

Обернувшись, Бри увидела приближавшегося к ней жилистого старика в тяжелом брезентовом плаще и рабочих сапогах. Он выглядел так, словно сошел со страницы романа Луи Ламура.

– Пожалуй, – Бри указала на стандартбреда: – Мы также подумываем о покупке этого мерина. Вы что-нибудь знаете о них?

– Да, – протянул ей руку старик. – Меня зовут Стэнли Датт. Я здесь работаю.

Бри осторожно пожала его изуродованную артритом руку и представила Мэтта.

– Эти коняги из фермы Абрамсов. Старый Джосая умер месяц назад, а его сынок не желает обременять себя фермой. Вот и распродает все, что можно, – Датт покачал головой. – Как бы там ни было, и гнедой, и тяжеловоз – хорошие кони. Слегка потрепанные, но готовые работать и дальше. Стндартбред немало побегал в упряжи багги, – старик вытянул вперед руку и потрепал по носу першерона: – А это верзила выглядит пугающе, но внуки Джосаи бегали под его брюхом и забирались на него без седла. Только не подумайте, что я одобряю такое поведение. Просто я хочу сказать, что конь совсем не страшный, но и не робкий. Ему просто не хватает заботы и внимания.

– Спасибо за информацию, – повернулась к коню снова Бри: пришло время проверить слова старика. – Ну-ка, подсади меня.

Мэтт помог ей взгромоздиться на спину тяжеловоза.

На его широкой спине Бри почувствовала себя ребенком. Памятуя о пораненной ноге коня, она просто проехала на нем несколько шагов по проходу, затем натянула повод, развернула коня вокруг оси, как автобус на тесной парковке, и вернулась к Мэтту: