Замок на холме

========== -7- ==========

Этого голоса мне прежде слышать не доводилось. Ни в замке, ни где бы то ни было еще.

Но сейчас меня больше озаботил не он. По всему выходило, что желания наши и таинственного незнакомца совпадают, а значит, эта мрачная история обретала возможность окончиться благополучно. Я переступил на месте, по-прежнему сжимая меч, и собрался деликатно намекнуть незримому собеседнику, что коли так, мы и сами были бы рады быстрее покинуть это негостеприимное место. Но помешал мне неожиданный возглас Келебриан:

— Мы ведь не собирались делать ничего дурного! Только навести здесь порядок и обустроить наш новый дом!

Я не был уверен, что сейчас уместны подобные уточнения наших несбывшихся планов, поэтому нащупал руку супруги и сжал ее, побуждая замолчать.

— Это не ваш дом. И вам нечего здесь делать, — тотчас был дан суровый ответ.

— Но вообще-то у нас есть указ короля нолдор. И он передал замок мне… — теперь уже я сам произнес это прежде, чем успел хорошенько подумать, что не стоит поддаваться порыву и спорить. Но, должно быть, в этот момент предельной напряженности некоторые безрассудство и упорство, свойственные всему нашему роду, возобладали и надо мной.

А вместо возможного гнева и негодования, я с удивлением снова услышал смех, теперь уже более явный, хотя вовсе не добродушный.

— Я видел его. Это весьма забавно.

В тени галереи произошло какое-то движение: обнимающая колонну рука исчезла, что-то пролетело через двор, и на траву недалеко от нас упал кожаный футляр с королевским указом. Теперь я понял, что в спешке даже не вспомнил о нем и оставил где-то в спальне.

— Красиво написано. Но никто больше не войдет в Форменоссэ и не выйдет из него, если я того не пожелаю, — и наш собеседник наконец-то выступил на свет.

Мне стоило труда не вскрикнуть, а вот Келебриан сдержаться не смогла. Конечно, дело было в лице. Нет, на нем не осталось следов крови или страшных увечий, оно было обычным, разве что слишком бледным для живого эльфа. Но это было хорошо знакомое нам лицо, его узнал бы каждый, кто бывал в парадном зале дворца и видел висящий за троном старинный портрет. А каждый член нашей семьи неизменно искал собственное с ним сходство. Мое недавнее упоминание о злополучном королевском указе теперь казалось дважды нелепым.

— Забирайте лошадей и уезжайте. И донесите до всех любопытных, что их здесь не ждут, — снова прозвучало резкое требование.

Но я ничего не ответил, не имея сил отвести взгляд от лица нашего предка. Он понял это и усмехнулся:

— Похож, но не слишком. А ты, — он перевел взгляд на мою супругу, — похожа на мать. Но не во сне.

И он улыбнулся шире, а улыбка получилась не добрая, зубастая. Келебриан у меня за спиной ощутимо вздрогнула. Я сильнее сжал ее руку, успокаивая, и, не зная, что еще сделать, зачем-то спросил:

— А что же остальные?

— Остальные? — спросил мой собеседник.

— Те, кого мы видели все эти дни.

Он нахмурился, и тень своеобразного веселья тотчас пропала с его лица, а губы сомкнулись в тонкую линию. Посмотрев по очереди на меня и на Келебриан, он лишь взмахнул рукой.

В первое мгновение мне показалось, будто бы мир поплыл у меня перед глазами, как это бывает от крайней усталости, болезни, или же когда воздух искажается от воздействия сильного жара. Но затем я понял, что вокруг что-то меняется. Дрогнули стены замка, галерея, трава во дворе, и уже через миг я видел их другими, преобразившимися. От серого пасмурного утра не осталось и следа, и теперь пространство вокруг меня заливал золотой свет поразительной чистоты. Лужайка под ногами сделалась ровной и зеленой, в украшенном разноцветной мозаикой бассейне зажурчал фонтан, а замок стал свеж и красив. Стены его теперь увивали плети дикого винограда, на башне, которую я видел безнадежно обвалившейся, развевалось знамя. Во дворе появилось множество самых обычных вещей, следов которых я прежде не видел, а сейчас они ясно давали понять, что жизнь здесь идет обычным чередом: по углам стояли бочки с водой, кто-то позабыл возле каменного парапета бельевую корзину, к стене прислонились связанные вместе удочки…

Неподалеку от нас возле бассейна обнаружился уже знакомый нам мальчик, он увлеченно лепил что-то из глины. В галерее вокруг раздавались шаги, мимо несколько раз проходили эльфы, несли разную поклажу, явно спешили по делам. Мальчик то и дело поднимал голову и провожал их взглядом.

— Привет, — раздалось тут из-за спины нашего по-прежнему мрачного и недвижного собеседника, и со стороны Главного зала во двор вышел еще один эльф.

Его мы тоже уже видели: единожды, в столовой. А еще множество раз на портретах и самых разных рисунках, да и наши с братом опекуны неоднократно описывали его на словах. Мне снова стало не по себе, и я подумал, что опасаюсь даже мысленно называть его по имени: если уж тон нашего с Келебриан предка не отличается дружелюбием, то чего незадачливым гостям ждать от настоящего хозяина замка?

— Привет, — тем временем радостно откликнулся на новое появление мальчик и, бросив свои поделки, вскочил на ноги. — Пойдем купаться?

— Сходи с отцом, — рассеяно предложил эльф, не стал останавливаться и пошел дальше — прямо на нас с Келебриан. Мы поспешили посторониться.

— Так он же на охоте…

— А…

— А остальные из Тириона только послезавтра вернутся.

— Вот как… — было произнесено тем же тоном, и мальчик, посмотрев на удаляющуюся спину, только вздохнул и вернулся к своему занятию.

Эльф тем временем миновал лужайку, пройдя прямо сквозь замшелый валун, возле которого мы только что стояли, и уже почти скрылся в полумраке галереи, но внезапно остановился и обернулся: мальчик возле бассейна снова мял в руках глину, впрочем, делал это без прежней увлеченности. Словно взвешивая что-то в мыслях, эльф постоял так еще несколько секунд, а затем вдруг переступил через парапет, в два шага оказался возле ребенка и, прежде чем тот успел поднять на шум голову, подхватил его с травы и взвалил себе на плечо.

— Ладно, идем. И отца позовем с собой.

Мальчик радостно рассмеялся и стал пытаться освободиться, но держали его крепко. Сам эльф сохранял серьезность, хотя когда он вновь проходил мимо меня, я с облегчением заметил на его лице беглую улыбку. Так, они двое снова пересекли пространство двора и скрылись в Главном зале. За все то время, что длилась короткая сценка, ни тот, ни другой не обратили ни малейшего внимания ни на нас с Келебриан, ни на неподвижную фигуру в арке галереи. Теперь мне все стало ясно.

Воздух снова дрогнул тем же, уже знакомым маревом, и все вокруг переменилось обратно. Исчез золотой свет, вернулось серое утро, остатки башни опять понуро торчали над помрачневшими стенами, и в сухом бассейне остались лишь пыль да засохшие листья.

— Мы могли бы снова все наладить, — неожиданно заговорила Келебриан и, освободившись от моей хватки, выступила вперед. — И сюда бы вернулась жизнь и… И даже радость.

— Зачем? — только и спросил собеседник, и, видя наше непонимание, добавил: — Сюда уже некому и нечему возвращаться.

— Но почему? Разве так не будет лучше, чем просто уехать и оставить Вас дальше пугать случайных путников? — отважно не остановилась Келебриан, огляделась и указала на бассейн: — Здесь можно многое сделать, как прежде. Починить, отчистить… А что-то, наоборот, изменить. Например сад, я думала разбить клумбы, сделать горку и поставить вокруг эти камни… Так сейчас модно на Тол-Эрессеа, посмотрите, — и она наклонилась и стала суетливо счищать со спины валуна наросты мха и лишайника.

Предок наш наблюдал за этим действием со вновь появившейся усмешкой, и когда Келебриан вдруг негромко вскрикнула и отшатнулась прочь, я оглянулся и с изумлением увидел на обнажившемся камне высеченные буквы: короткое имя.

Смятенные, мы переступили на месте, не зная, как же быть, а предок наш продолжал смотреть, явно удовлетворенный этим замешательством. Наконец, он снова заговорил: