Страница 38 из 43
— …бррррррррррр, — продолжал магнитофон.
— Понимаю тебя, Большой дельфин! Прощай, учитель! Прощай, прощай! Привет великой дельфиньей королеве! Прощай!..
Питер Граф сокрушенно нажимает кнопку выключателя и без сил опускается на мокрые камни… Он бессмысленно смотрит в ясное небо.
— Кто мне теперь поверит?
Питер Лок тем временем обдумывает индивидуальный характер последствий продолжительного воздействия умеренного повышенного подводного давления при определенном pH. Он напишет труд на эту тему, представит его в Королевское общество, а в качестве доказательства приложит Питера Графа и запись его монолога. А дрессировкой дельфинов-информаторов он займется сам. Жаль, что не каждая нервная система выдерживает труд во имя королевы и во славу империи.
Акоп, скрытый камнями, ест без хлеба вяленое дельфинье мясо, перочинным ножом нарезая его тонкими ломтиками и запивая мастикой из маленькой кривой бутылки. Его удивляет, о чем это так долго говорят господа.
Питер Граф приподнимается, приняв позу умирающего гладиатора, и произносит:
— Немедленно телеграмму домой, экономке: «Уничтожьте банку с золотыми рыбками! Берегитесь шпионов! Берегитесь информаторов дельфиньего департамента!»
АНТОН ДОНЕВ
Несовершенная конструкция
(Перевод Т.Карповой)
Клокочущая лава доходила ему до колен. Вокруг поблескивали синеватые огоньки. А внутри скафандра поддерживалась среднеевропейская температура. Вулканолог Грау медленно спускался в растопленную породу, ругаясь про себя:
— Идиоты. Нашли, где приземлиться. Мало им ровных площадок, мало океанов, а они…
Несколько дней назад поступило сообщение, что из системы Сириус приземляется корабль, предпочитающий эластичную посадочную площадку. В этот момент вулкан Этна снова начал извержение, и сириусяне угодили прямо в его кратер. Где их сейчас искать? А если они пролетели Землю насквозь и выскочат на поверхность где-нибудь в Исландии? Может ли он догнать их?
Теперь лава доходила ему до груди. Раскинув руки, Грау нырнул. Вулкан продолжал действовать, снова и снова выбрасывая его наверх. Хотя вулканолог был прекрасным пловцом, он должен был напрячь все свои силы, чтобы добраться до первого бокового канала. Здесь он отдохнул и заморил червячка, съев две газообразные свиные отбивные, а затем уже продолжал спуск.
Лава становилась все жиже. На стереоскопическом радарном экране были видны стены кратера. Тут и там начали образовываться алмазы, сапфиры и другие с точки зрения прошлых времен драгоценности весом по две тонны и больше. Грау иронически рассматривал их. Как могли первобытные люди двадцатого века ссориться из-за этих стекляшек?
Во время второго привала вулканолог решил немного поспать. Он прислонился к раскаленному добела и понемногу тающему, словно масло, куску базальта и включил сносинхронный механизм. Под звуки электронной музыки он забылся.
Разбудил его страшный толчок. Вокруг в лаве образовывались огромные газовые пузыри. Грау в испуге прислонился к стене кратера. В передатчике, находящемся в шлеме скафандра, что-то затрещало и засвистело, а потом стихло. Вулканолог быстро включил радарный экран и увидел, как какое-то громадное сигарообразное тело пронеслось мимо него кверху. Затем новый взрыв отбросил его глубоко вниз в один из боковых каналов.
— Идиоты! — взревел Грау. — Они решили вылететь! Не дождавшись меня! Идиоты-ы-ы-ы!
Но его никто не слышал. Передающий аппарат был поврежден огромным давлением лавы.
Вулканолог решил выбраться наверх. Он крутился в кипящем потоке, поднимаясь все выше и выше. Но когда движения Грау замедлились, когда лава вокруг него стала густеть, а внешняя температура упала до каких-то там пятисот градусов, он в растерянности остановился.
— Что же это такое?
Он попытался подняться еще немного выше и увидел над собой твердую породу. Заблудился! Оказался в тупике! Быстрее назад! Грау опять нырнул вниз, нашел новый путь, поднялся кверху и… снова уперся в потолок. Измученный, с сильно бьющимся сердцем, он попытался связаться с внешним миром, но аппарат безмолвствовал.
После нескольких безуспешных попыток выйти на поверхность Грау опустился на дно вулкана, сел на еще не растопившуюся кочку и задумался о…
На этом магнитофонная запись обрывается. Интересно, почему в те времена люди говорили о себе в третьем лице? Непонятно, как это они решались спускаться в вулкан в одиночку?
Запись была найдена в хорошо сохранившемся скафандре Грау одним вулканолетом, который немного отклонился от своего постоянного курса к центру Земли. По расчетам это случилось приблизительно через пятьдесят лет после несчастья, постигшего вулканолога. Сам Грау, вероятно, дождался бы спасения, если бы не одно маленькое упущение со стороны конструкторов скафандров того времени. Они предусмотрели неисчерпаемые источники пищи, воды и энергии, всевозможное оборудование и аппаратуру, но забыли об одном — мужчина и в скафандре должен… бриться.
Борода Грау, заполнив скафандр, задушила вулканолога. Медицинская экспертиза установила, что он умирал в течение четырех лет.
Правда о первом человеке
(Перевод Т.Карповой)
Еще во время подготовки экспедиции с Альфы-Центавра на недавно открытую планету Земля культработник Адонис Аментал выступил против включения в экипаж галактоплана женщины-стюардессы. Его опыт (а он участвовал не в одной экспедиции) подсказывал, что женщины, особенно красивые, представляют известную опасность для мужского общества, когда находятся в нем более двух световых лет. Однако, несмотря на его протесты, Елена Вартбург все же была включена в состав экипажа. Она получила приказ о командировке, прошла необходимую космическую тренировку и начала расставлять рюмки и кофейные чашки в маленьком баре галактического корабля и раскладывать газеты и журналы, которые должны будут выйти в будущем столетии.
Уже в первый световой год опасения культработника оправдались. Женский яд начинал действовать. При этом по необъяснимым причинам женщина направила отравленные стрелы именно в него, возможно потому, что считала его самым твердокаменным. К тому времени ради экономии дыхательного газа экипаж стал называть друг друга сокращенно, и Адонис Аментал стал называться Ад-Ам, а Елена Вартбург — Е-Ва.
Стюардесса проявляла более чем повышенный интерес к культурно-массовой работе, проливала концентрат из чашки, подавая ее Адаму, а тот начал тщательно следить за своим скафандром и часами вздыхать под пение кибернетического соловья.
По прибытии в солнечную систему все было кончено. Адам следовал за Евой словно на поводке, а Ева перешла к следующему акту своей губительной деятельности — возбуждению ревности. И, может быть, добилась бы значительных результатов, так как на нее уже поглядывали парикмахер, повар первой категории и руководитель драмкружка. Но на это не хватило времени — галактоплан коснулся Земли.
Началась обычная исследовательская работа. Наблюдали за атмосферой, за извержением вулканов, определяли вес черепов мамонтов, высказали ряд интересных предположений о будущем этой дикой планеты, оставили ясные и понятные знаки — в Баалбеке, пустыне Гоби и селе Долно-Камарци, чтобы через сотни тысяч лет можно было узнать, кто, когда и зачем сюда прилетал. Экспедиция уже готовилась к отлету, когда Адам и Ева совершили непоправимую ошибку.
На первый взгляд все выглядело весьма обыденно — во время прогулки, совершаемой частично от скуки, а частично с целью понаблюдать за любовью пещерных медведей, Адам и Ева заблудились в девственном лесу. Они долго плутали по этому лесу, валялись как дети в высокой траве и внезапно очутились под удивительно красивым усыпанным плодами деревом.
— Ах, какая прелесть! — воскликнула Ева. — А можно ли их есть?
— Да-а… можно… возможно… но… — испуганно пробормотал Адам.