Страница 10 из 36
— Тебе совсем не обязательно оправдываться, Финдис! И я нисколько не считаю, что ты в чем-то изменилась, — попыталась остановить ее Нэрданель.
— Нет, постой, я хочу договорить. Чтобы ты не думала, будто я сначала позабыла про тебя, а потом заскучала от безделья и решила вернуть.
— Я вовсе…
— Знаешь, а давай пройдемся. Не возражаешь? Массэ, Массэ, мы пока повременим с чаем!..
И Нэрданель не осталось ничего другого, кроме как подняться следом за Финдис.
От широкой ступенчатой террасы в сад вела ровная, посыпанная розоватым песком дорожка. Заполняя внутреннее пространство между крыльями дворца, вдоль нее тянулись причудливые клумбы, красиво подстриженные низкие кустарники, бордюры из ярких цветов. Между ними тоже вились аккуратные дорожки и тропинки, они направляли гуляющих к мраморным скульптурам, вазам и небольшим фонтанчикам, украшающим эту часть сада. Дальше, за внутренними пределами дворца, сад поднимался от земли, притворно дичал, густел деревьями, пышными кустами и увитыми плющом решетками. Там царила полутень, в ней таились беседки, искусственные гроты, били поднимающиеся из глубин Туны родники. Там были самые интересные места — излюбленные места их детских игр и проказ.
— Иногда я хотела взбунтоваться, — заговорила Финдис, когда они оставили за спиной террасу, столик с закусками и углубились в древесную тень. — Думала, все: завтра я потребую, чтобы эти ужасные занятия по дремучей истории прекратились, раз и навсегда! Чтобы за десять дней мне давали пять уроков верховой езды и два — древних языков, а не наоборот! Или чтобы не заставляли целый день сидеть в очередном благотворительном клубе и шить рубашки очередным альквалондским рыбакам…
— И что же тебя останавливало? — выслушав, спросила Нэрданель. Спросила всерьез, без затаенного порицания или, еще хуже, ехидства.
Финдис пожала плечами.
— Наверное, я просто трусиха.
— Вот уж неправда, — не согласилась Нэрданель. — Ты никогда не была трусихой.
Финдис опять пожала плечами, а теперь еще и вздохнула.
— Может, ты права. Дело не совсем в этом. Хотя и в этом тоже: я все же опасалась, — они остановились рядом с увитой плющом беседкой, возле ее ступеней шептался убегающий через сад ручей. — Попробую объяснить… Мама всегда хотела, как лучше. Конечно, она и сейчас этого хочет: чтобы все было идеально, происходило по ее продуманному плану… И вот тогда у нее тоже было такое желание: чтобы я выросла хорошей девочкой и настоящей принцессой. Ну, знаешь: воспитанной, умной, красивой, разбирающейся во всем на свете…
— Это хорошее желание, — заметила Нэрданель.
— Конечно. Но оно не совпадало с моим. Помнишь ведь: то я хотела стать моряком, то разводить лошадей или уехать наблюдать за орлами в Пелори. Мы часто спорили тогда, и я на нее ужасно обижалась. Ну у нас в доме тогда постоянно кто-нибудь на кого-то обижался… А потом… — она замешкалась и замолчала.
— Что потом?
По крыше беседки шустро прыгали сойки, и Финдис рассеяно смотрела на них, накручивая на запястье хвостик от пояса на платье. У Нэрданель возникло ощущение, что подруга оправдывается, но обращаясь, как будто, не только к ней.
— Был какой-то крупный прием. Да, в честь годовщины родительской свадьбы. Мы накануне крепко поспорили: я хотела кататься вокруг Туны, а мама настаивала, чтобы я хорошенько повторила новую сонату и сыграла ее вечером перед всеми. А до этого еще и Курво подлил масла: он, сама понимаешь, не очень-то жалует эту дату. Поэтому для скандала был нужен только повод. В общем, все были в ссоре, а тут прием, гости… Я надулась и уселась в боковой комнате и наблюдала через дверь. Мама сновала между гостями, болтала со всеми, шутила, веселила всех и каждого. Она так старалась выглядеть хорошей хозяйкой, хорошей королевой. И это было так … видно. Неизменная улыбка, блестящие глаза, торопливые жесты — и легкая паника во взгляде. Ты же замечала, правда?
Нэрданель замечала. Она не так часто посещала дворцовые приемы, но вот хотя бы на этом самом обеде то, о чем говорила Финдис, бросалось в глаза. Королева так хотела, чтобы все прошло идеально, чтобы гости не скучали и не чувствовали себя покинутыми, чтобы у них сложилось нужное впечатление… Приводило это к тому, что подчас ее поспешность граничила с суетливостью, заинтересованность беседой с болтливостью, а волнение с несобранностью. Нэрданель понимала, что за этим стоит, но, вероятно, не все были готовы проявить такое же понимание.
— И вот я в какой-то момент все это увидела. Как она бегает, старается, как хочет создать видимость, что все у нас хорошо. Как будто от одной видимости все однажды действительно наладится… А потом рядом с моей дверью кто-то остановился и обменялся парой фраз: мол, королева сегодня особенно лезет из кожи вон, верный признак, что у них случилась очередная буря.
— Какая низость, — возмутилась Нэрданель. Она знала, что в городе про Индис говорили всякое, но чтобы шептаться прямо за спиной у хозяйки дома!..
— Еще какая. Я тогда сразу вскочила и выглянула, но они уже смешались с другими гостями, иначе бы… И знаешь, что я тогда сделала?
— Что?
— Я пошла и сыграла эту несчастную сонату. Не знаю, хорошо или плохо, но все рукоплескали. И попробовали бы они этого не сделать! — Финдис с мрачным торжеством усмехнулась и стиснула пальцы в кулак. — Но главное не это. Главное было то, что мама успокоилась. Я играла и видела, как она на меня смотрит и улыбается. А потом она уже не казалась такой дерганной и, это… лезущей из кожи вон.
Нэрданель помолчала, потом кивнула и приобняла Финдис за плечи. Она почувствовала легкий укол совести: какая-то часть ее действительно думала, что принцесса давно пресытилась детской дружбой, и то, что осталось от нее сейчас — скорее инерция и соблюдение приличий.
— Ты молодец, — наконец, произнесла она.
— Возможно, — чуть смущенно улыбнулась Финдис. — Но все же постепенно я втянулась. И, знаешь, я неплохо все усвоила. Я хорошая хозяйка, я не теряю голову в обществе, мне плевать на то, что говорят за спиной, но я неизменно приветлива, радушна и поддержу любой разговор. Думаю, я хорошо играю свою роль.
— Так и есть. Ты прекрасно справляешься. Хотя сама твоя поддержка куда важнее. И тебе совершенно не нужно ни перед кем оправдываться.
— Думаю, да… Спасибо.
Финдис благодарно кивнула, поправила на платье скомканный пояс и, взяв Нэрданель под руку, повела ее дальше через сад. По тому, как в этом прикосновении исчезло напряжение, как вернулась привычная уверенность, Нэрданель ощутила, что подруга вроде бы успокоилась, словно избавилась от значительного груза. Ей стало еще более совестно: бывало, она размышляла о том, какие непростые отношения существуют в королевской семье, но отчего-то никогда не осознавала, насколько серьезно это сказывается на подруге. Та всегда казалась такой решительной, такой уверенной в себе и неунывающей… А ведь она старший ребенок королевы, нетрудно ведь предположить, что та многого ждет от дочери и на многое надеется.
— Спасибо, что выслушала меня, — проговорила Финдис, когда они по дуге миновали тенистую часть сада и теперь возвращались к террасе. — Я только сейчас поняла, что никогда этого никому не говорила. И вообще совсем недавно осознала все в полной мере.
— Не за что, — ответила Нэрданель и, высвободив руку, в редком для себя порыве обняла Финдис. — Если тебе понадобится обсудить что-то или просто поделиться, я всегда к твоим услугам. Можешь приезжать, или я могу приехать в любое время!
— Спасибо, спасибо! — рассмеялась Финдис. — Буду знать. И постараюсь не злоупотреблять твоим временем. У тебя же самой столько дел!
— Не могу сказать, что так уж много…
— Ну как же! — с жаром возразила Финдис, подхватив возможность сменить тему. — А твои рисунки, картины, лепка? Папа мне все время рассказывает. Это же так здорово!.. Вот чего я точно хочу: напроситься в гости и посмотреть.
— Король слишком добр ко мне, — чувствуя, что краснеет, ответила Нэрданель. — То есть я рисую, это правда, но ничего такого интересного. Перевожу краски и бумагу.