Страница 2 из 5
Как вы уже поняли (а многие знали заранее), эта книга – эхо тех самых передач «Эха Москвы», причем эхо «вторичное». Ещё до появления первой книги такого рода («Суд идёт», «Эксмо», 2018) у редакции популярного исторического журнала «Дилетант» возникла мысль завести постоянную рубрику «Процесс» по сюжетам наиболее интересных программ. Они-то и перекочевали в книги – сначала первую, потом вторую; сейчас вы держите в руках третью.
Я благодарю моего друга Сергея Бунтмана, проведшего со мной более девяноста пяти процентов «судебных нетаков». Ничто не может заменить знающего и тонко чувствующего собеседника в подобной программе: ведь рассказывать надо кому-то, делать это микрофону – чрезвычайно сложно (в этом смысле отдельное большое «спасибо» «королеве звука» Светлане Ростовцевой, нашему звукорежиссёру, которая всегда искренне сопереживала рассказу и этим придавала нам сил и вдохновения). Огромный журналистский опыт Сергея не раз «спасал» передачу, возвращал увлёк-шегося каким-то посторонним сюжетом «судью-докладчика» на грешную землю. Без него ни радиопрограммы, ни книг просто не было бы.
О роли Алексея Венедиктова как соавтора концепции я уже сказал выше, но она этим не исчерпывается. Главное – он в нас верил, и верит, и умеет вовремя сказать слово ободрения и одобрения. Когда-то советом, иногда – короткой рецензией, а порой просто вовремя сказанной фразой: «Ребята, в прошлое воскресенье вас слушало столько-то десятков тысяч человек!» он умеет вселить в нас, склонных к рефлексии и легким формам меланхолии, необходимую для дела уверенность.
Искренняя благодарность многолетнему главному редактору «Дилетанта» Виталию Дымарскому и его сотрудникам, редакторам и художникам – ведь практически все (за одним-двумя исключениями) главы этой книги сначала были статьями в журнале.
У книги должен быть ангел-хранитель, иначе она, скорее всего, не появится на свет. Он должен «пинать» автора, напоминая ему о сроках и взывая к остаткам совести и гордости. Он должен следить за издательством, не давая оборваться по нелепой случайности довольно тонкой ниточке, связывающей того, кто пишет текст, и тех, кто превращает его в книгу. Он организует рекламу и встречи с читателями. Он… вообще-то в нашем случае это «Она». Любовь Комарова, помощник главного редактора «Эха Москвы» – ангел-инициатор, ангел-двигатель и ангел-распространитель как предыдущих двух книг, так и этой. И она действительно ангел.
Издательство «Эксмо» приложило немалые усилия к тому, чтобы эта книга не только появилась на свет, но и нашла своего читателя. Спасибо всем, кто работал над книгой и сделал её удобной для чтения, радующей глаз любителей «ламповой» книги и слух поклонников аудиоверсий.
Моя особая признательность – тем читателям, слушателям и зрителям, которые своими доброжелательными пожеланиями, советами, замечаниями, предложениями помогают нам, выражаясь по-штурмански, прокладывать и корректировать курс. Спасибо вам за то, что благодаря вам мы знаем, что многим людям небезразлично то, что мы делаем. Для нас это очень важно!
Несколько предварительных слов…
В тот момент, когда наши далёкие предки перестали просто-напросто расправляться с чем-то досадившими себе подобными и додумались до некоего подобия правил и первых квазисудебных процедур, – они сделали колоссальный шаг вперед. Праву сильного, основе существования всего и вся в животной среде, было противопоставлено Нечто Иное, впоследствии оказавшееся великим понятием – Справедливостью. Споры о его содержании не утихают тысячелетия и не утихнут, надеемся, никогда, потому что человечество меняется, и наши важнейшие представления меняются вместе с нами.
Шло время, государство создавало всё более сложные законы, развивались теоретические представления о праве. Усложнялось и судопроизводство: появлялись специальные чиновники-судьи, система судебных органов становилась более разветвлённой, процессуальное право выделилось в самостоятельную отрасль законодательства, возникали апелляционные и кассационные инстанции. Суд становился все более торжественным, он решал теперь не только задачу восстановления справедливости (или, если угодно, государственного диктата) в конкретных случаях, но и сам понемногу начинал творить право.
Постепенно оформлялись не только отдельные национальные судебные институты, но и целые системы; более того, основанные на схожих принципах национальные системы объединяются в правовые семьи. В 60‑е годы ХХ столетия выдающийся французский правовед Рене Давид (1906–1990) в своем знаменитом труде «Основные правовые системы современности» выделил несколько таких семей: англо-саксонскую, континентальную и социалистическую, а также традиционную, основанную на религиозных запретах и предписаниях. Последняя, в свою очередь, распадается на мусульманское, индуистское, иудейское, каноническое христианское право.
Основная особенность англо-саксонского права заключается в том, что классическое римское право оказало на него незначительное влияние; в результате оно сформировалось в позднем Средневековье в значительной степени под влиянием разъездных королевских судов, возникших при короле Генрихе II как средство ограничить полномочия (в данном случае судебные) местных феодалов. Эти суды не только применяли королевские статуты, но и опирались на местные правовые обычаи; для выяснения этих обычаев в каждой местности привлекались «добропорядочные свободные мужчины», нередко в числе 12 человек. Позже из этой практики сформируется идея суда присяжных – обычных граждан «доброго поведения», решающих в уголовном суде вопросы факта и выносящих решение о виновности подсудимых. Для этой правовой семьи характерно большое значение судебного прецедента – обязательного для нижестоящих судов в аналогичных делах решения суда в конкретном процессе.
Континентальное (иначе – романо-германское) право практически не руководствуется прецедентом (разве что решения конституционных судов в ряде стран могут его создавать), а основным его источником является нормативный акт, принятый законодательной властью. Здесь чётче выделены отрасли права, большее значение имеют подзаконные акты, в том числе – исходящие от исполнительной власти
Эта книга написана не для юристов, вряд ли они найдут в ней что-то для себя новое. Наша задача в том, чтобы поддержать читательский интерес к одному из важнейших видов человеческой деятельности – установлению Справедливости. Поэтому мы не сосредотачивались на анализе применяемых в описанных делах правовых норм, разве что в тех случаях, когда это было необходимо для понимания происходящего в процессе расследования и на суде (так, например, в деле Перри в главе «Загадка, сэр!» разграничение полномочий между коронером, мировым и коронным судами имело большое значение для исхода процесса). В большинстве описанных дел на первом плане будут выступать не слуги закона, а подсудимые: их характеры, мотивы и обстоятельства.
1. Оскорблённое величие
Суд над историком Авлом Кремуцием Кордом, обвинённым в оскорблении величия покойного императора Октавиана Августа, Римская империя, 25 г. н. э.
Закон, бывает, спит. Иной раз он может дремать десятилетиями, но затем в какой-то момент просыпается, подчас более грозным, чем прежде. Сохраняя старые формулировки, он наполняется новым содержанием, и тогда горе тому, кто не успел понять, что именно произошло. Именно так было две тысячи лет назад в Древнем Риме с Lex laesae majestatis – «Законом об оскорблении величия».
От народа – к императору
Первоначально это был закон об оскорблении римского народа. В «Жизни двенадцати цезарей» историк Светоний сообщает, что в середине III в. до н. э. сварливая женщина из рода Клавдиев, сестра флотоводца Клавдия Пульхра, печально известного страшным поражением от карфагенян в битве при Дрепане, пробираясь через густую толпу, «громко пожелала, чтобы её брат Пульхр воскрес и снова погубил флот, и этим поубавил бы в Риме народу». За это её судили и подвергли наказанию. Впрочем, это предание, а явственные следы самого закона мы обнаруживаем полтора столетия спустя, в 103 г. до н. э. Это было время большой гражданской смуты периода Поздней Республики, эпоха братьев Гракхов и их последователей, о которой историк Аппиан писал: «Всё время, за исключением коротких промежутков, царила беззастенчивая наглость, постыдное пренебрежение к законам и праву. Зло достигло больших размеров, совершались открытые восстания против государства, значительные насильственные вооружённые действия против Отечества со стороны тех, кто был изгнан или осуждён по суду, или тех, кто оспаривал друг у друга какую-либо должность, гражданскую или военную… Лишь только одни из них овладевали городом, другие начинали борьбу – на словах против сторонников противной партии, на деле же против Отечества».