Страница 77 из 107
Ричард встал.
— Ты…
Ричард заморгал часто-часто.
— Ты чело…
Ричард ухватился обеими руками за пришельца, стал ощупывать его так быстро, как опытный кассир пересчитывает пачку банкнот.
— Ты живой… Ты тоже здесь. Тоже здесь!!
И вдруг отшатнулся назад.
— Тоже здесь… Да?..
Голос упал. Десятки заплаток на комбинезоне Дугласа. Ранняя белоснежная седина, а он-то не стар — меньше полтинника, пожалуй. Костлявые руки, обтянутые бумажной кожей. И глаза. Очень усталые.
Дуглас пожал плечами:
— Ну вот, ты и это понял. Да, я тоже Робинзон. Я разбился здесь до тебя. Надеюсь, ты не успел начать надеяться. Извини, если успел.
У Рича поплыло перед глазами. Он долго шумно дышал, неспособный на что-либо еще. Будь Дуглас женщиной, Рич прижал бы его к себе и зарыдал, и сам бы не знал, плачет ли от счастья или отчаянья. Наконец он спросил:
— А ты… давно?
— Давненько, но кое-что о вежливости еще помню. Ты ведь так и не представился, верно?
— Прости. Я Рич Коннел.
— Доктор наук? — Подмигнул Дуглас, кивнув в сторону изрезанной скалы. — Ну что ж, доктор Коннел, а не найдется ли у вас на борту хорошего чаю?
Они сидели в каюте, пили душистый чай, и на лице Дугласа проявлялось столь истинное блаженство, словно он поглощал нектар, произведенный непосредственно на Олимпе.
— Настоящий Эрл Грей! У меня не находится слов, чтобы в должной мере одобрить твой выбор.
Рич пожал плечами.
— Не я комплектовал эту жестянку. Я не задумывался о чае.
— А зря. Некогда мы завоевали пол-Земли ради этого напитка. Кто знает, как может сложиться, если в Магеллановых Облаках найдутся чайные плантации.
Коннел слегка улыбнулся.
— Давненько не слышал британского юмора.
— А я, ты знаешь, слышал себя каждый день и изрядно поднадоел. Бывало даже, чтобы отдохнуть, неделю-другую говорил с собой только по-французски.
— Так все же, Дуглас. Сколько? Сколько времени ты здесь?
— Ты вправду хочешь это знать?
— Нет, мне просто нравится слово «сколько».
— Двенадцать лет.
— Дерьмо… — выдохнул Рич.
После паузы:
— Но как?.. Как же ты продержался?
— У меня было дело.
— Какое?
— Оно уже сделано. Не люблю говорить о законченных делах. — Дуглас поставил чашку и пристально взглянул в лицо Ричарду. — Давай лучше о тебе. У тебя есть дела?
— Ты смеешься? Какие тут могут быть дела?
— Дела есть всегда, знаешь ли. Человек появляется на свет, чтобы сделать нечто. Какой в нем иначе смысл, в человеке?
— На Земле может и есть какой-то смысл. Но это же голый кусок камня! Здесь от тоски голова взрывается!
— Однако ты же находишь чем себя занять, — рассудительно проговорил Дуглас. — Там, я видел, рожицы кровью рисуешь, надписи всякие вырезаешь, лучеметом пользоваться учишься…
— Какого черта? — Огрызнулся Рич. — Да, я хотел вышибить себе мозги! И что? Это моя жизнь! И сейчас она вовсе никому не нужна, даже мне самому!
— Вот скажи мне, кто ты? — Неожиданно тихо спросил седовласый.
— Как кто?
— Ну, кто ты? Что собой представляешь?
— Ничего я не представляю. Алкаш и бабник.
— А еще кто?
— Тряпка. Слабак, который от одиночества начал бредить.
— Угу, а еще?
— Тот, кто получил по заслугам и вполне готов подохнуть в этой дыре!
— Это я заметил, ну а еще кто?
— Черт тебя дери… Я — известный ученый, лучший физик-темпоральщик Британской академии наук! Теперь мне жутко стыдно, что я собирался выжечь сей гениальный мозг. Ты это хотел услышать?
— Нет. Просто хотел понять, с кем имею дело.
Дуглас встретил свирепый взгляд Рича и продолжил несколько мягче:
— Я сразу заметил, что ты — серьезный человек. Готовишь самому себе надгробный камень. Тратишь драгоценный заряд, чтобы написать ученую степень. Опять же, личный корабль-лаборатория тоже кое-что значит. И тут вдруг — самоубийство. Не вяжется как-то…
Рич горько покачал головой:
— Ну, а зачем здесь жить? Чего ждать? Думаешь, нас найдут? Не найдут! Никто не знает, что я здесь. Я ведь летел на Аврору, а зашвырнуло сюда. Ошибка курсового компьютера — та самая, которая одна на десять миллионов… Да еще так неудачно, что я не успел погасить остаточную скорость и впечатался в планету. Как чертова муха в стекло… Словом, все мои цели остались там, за сорок парсек.
Он неопределенно махнул рукой в небо.
— А на Земле ты зачем жил?
— Что значит зачем?..
— Понимаю, это сложный вопрос. Подумай, как следует. Я не тороплю.
Рич закурил сигарету — одну из тех, что берег до последнего — и задумался. Действительно, зачем? Две трети его времени занимали женщины, тусовки, секс, алкоголь, дискотеки, яхты, гонки… И черт знает что еще — яркое, шумное, эффектное. В оставшуюся четверть времени он зарабатывал деньги. Их хватало на многое. Талантливый физик, восходящая звезда. Да уж. Если подумать, причем, как следует подумать, то он попросту прожигал жизнь. Однако было глубоко в душе нечто — и не цель, и не надежда, и даже не мечта, а скорее фантазия, но фантазия столь красивая, что именно ею Рич оправдывал в своих глазах собственное пустое существование. Когда-нибудь он сможет… Придет время, и…
— Я хотел изобрести машину времени.
— Ого! — Дуглас присвистнул. — Похвально. А здесь ты этого сделать не можешь?
Ричард поперхнулся и закашлялся.
— Здесь?..
— Есть лаборатория. Есть голова. Что еще нужно ученому?
Рич давно не слышал подобной ереси. Он мог бы долго перечислять, что еще совершенно необходимо ученому: общение с коллегами, доступ к библиотекам, робофабрика для производства экспериментальных установок. И самое главное — мотивация! Деньги, престиж, слава, успех. А какой тут успех на каменном пустыре?!
Словно подслушав мысль о мотивации, Дуглас спросил:
— Кстати, а если ты построишь машину времени, мы случайно не сможем вернуться в прошлое, до катастроф? Остаться на Земле и никуда не лететь, а?
— Не сможем. Это же движение во времени, а не в пространстве. Мы оказались бы в прошлом, но на этой же планете.
— Ну, нет — так нет, — неожиданно легко согласился Дуглас. — Позволишь заночевать у тебя? Мой кораблик слишком мал и порядком мне поднадоел.
— Без проблем.
Когда на утро Ричард продрал глаза, Дуглас в корабле не было. Впрочем, подумать о том, что вчерашняя встреча ему привиделась, Рич не успел — спустившись по трапу, тут же увидел приближающуюся тощую фигуру. Дуглас поздоровался и сказал, что выходил на утреннюю прогулку. Он был мрачен и погружен в себя. Ричу захотелось развлечь его, подбодрить, однако Рич понятия не имел, как это делается, и лишь неловко молчал. Пришло в голову, что пожилой Дуглас все же напоминает ему кого-то, но весьма отдаленно.
Наконец седовласый стряхнул с себя тяжелые мысли и с неожиданной жизнерадостностью предложил:
— А не сыграть ли нам в городки?
Рич помнил эту игру с доисторических времен детства. Окинув трезвым взглядом пространство, он понял, что плоская каменная равнина идеально подходит для городков, и согласился. В качестве кольев использовали цилиндрические высоковольтные предохранители, бесполезные теперь, после поломки реактора. Вместо бит взяли два резервных «чистых» графитовых стержня. Через час игра шла уже с таким азартом, что по накалу страстей ничуть не уступала футбольным баталиям.
А во время перерыва Ричард уселся на обломок скалы, обтер лоб, блаженно расслабил мышцы и вдруг сказал:
— Понимаешь, Дуглас, проблема движения во времени сейчас — не техническая, а чисто математическая. Гипердвигатели и сжиматели пространства уже позволяют кораблям летать быстрее света, а значит, осуществлять движение в четырехмерном пространстве-времени по некоторому вектору. Проблема лишь в том, что мы умеем направлять этот вектор только в пространстве. Во времени звездолет просто смещается на некоторую величину, которая не зависит от нас.