Роман Суржиков. Сборник

Джойс назвался Винсентом, девушка назвалась Сьюзен. Она спросила:

— Ты впервые летишь на Ивлем? — явно желая, чтобы он ответил: нет.

— Нет, — ответил он. — Я уже повидал этот мирок.

— Он ведь действительно красив, правда?

— Ты влюбишься в него.

Она пересказала все, что слышала об Ивлеме: слухи, восторги, рекламные враки. Он сравнил Ивлем с десятком других колоний, где бывал. По всему выходило, что Ивлем лучше.

— Какие планы на отдых? — спросила Сьюзен, ожидая, что планов не будет.

— Не люблю загадывать наперед, — ответил Джойс, — доверяю тому, что пошлет мне судьба.

— Ты давно был там?

— В прошлой жизни.

— Отдыхал?

— Были дела поважнее.

Сьюзен походила на ту, кто любит мартини, и Джойс, не спрашивая, заказал ей мартини. Она поинтересовалась доверительным шепотом:

— А правда, что на Ивлеме опасно? Там бывают террористы, да?

— Давно уже не опасно. Колониальное Ведомство навело там порядок, — ответил Джойс, по разочарованной гримаске Сьюзен понял свою ошибку и тут же исправился: — Но это по-прежнему диковатое местечко. Ивлем лежит к югу от Суэца.

Сьюзен не поняла, он пояснил:

— Говорят: джентльмен на севере от Суэца не отвечает за то, что сделал на юге от Суэца. В том смысле, что в суровом месте позволительны суровые поступки.

По громкой связи прозвучало какое-то объявление, они оба пропустили его мимо ушей. Сьюзен сказала, что опасность заводит ее. Джойс сказал: его не заводит то, к чему он слишком привык.

К ним подошел астронавт — несуразно официальный, в кителе с именным беджиком. На поясе торчал в кобуре табельный лучемет — бесполезный архаизм.

— Сэр… мэм… прошу пройти в ваши каюты. Скоро мы выйдем из подпространства, это вызовет гравитационную турбуленцию.

— Гр-равитационная тур-рбуленция, — промурлыкала Сьюзен.

Выйдя из посадочного модуля, пассажиры на добрую минуту замирали. Сходили с трапа — и тут же погружались в будоражащее ощущение чужой планеты, будто одним-единственным шагом переносились в другой, сказочный мир.

Дело было не в силе тяжести Ивлема: хоть она и несколько выше земной, однако искусственная гравитация лайнера постепенно усиливалась в дни полета, и пассажиры едва заметили перемену. Дело и не в огромном, с апельсин размером, оранжевом солнце — его свет придавал всему вокруг странный, но мягкий, даже приятный золотистый оттенок. Более всего поражал воздух, именно он был визитной карточкой планеты курортов, именно его, вдохнув хоть раз, не спутаешь ни с чем. Свежий и обволакивающе теплый, пахнущий морским бризом и тропическими пряностями, пьянящий и отрезвляющий одновременно, этот воздух не оставлял никаких сомнений: Метрополия осталась очень далеко.

Пассажиры глазели по сторонам, топтались на ворсистой искусственной траве летного поля, переахивались и перехихикивались, кто-то уже фотографировался на фоне молочной капли модуля. Сьюзен, задыхаясь от восторга, подобралась к Джойсу.

— Здесь так!.. — выдохнула она. — Я и не представляла!.. Тебе-то не впервые, а я!..

И вот в этот момент Джойс впервые почувствовал слежку.

Он не сразу распознал позабытое чувство. Сперва ощутил лишь легкий зуд в затылке и отмахнулся от него. Затем внизу живота возникла прохлада, и вдруг остро захотелось оглянуться. «А ведь за мной следят!..» — ошеломленно подумал он и оглянулся. Там не было ровным счетом никого особенного: пестрая масса пассажиров все так же сползала с трапа, в проеме люка появились первые члены экипажа, вялые от жары. Джойс отчитал себя: что за глупость — оглядываться? Во-первых, это выдает твое беспокойство, во-вторых, это бесполезно. Тот, кто следит, находится в десятках километров отсюда… если вообще кто-то следит. Чувства ведь иногда ошибаются, верно? Рассудим здраво: кто мог узнать о прибытии Джойса, тем более — в первый же день? Если уж на то пошло, кто вообще мог узнать Джойса?

Он попытался прогнать тревогу. Ворчливая очередь к таможенным автоматам, сонные клерки паспортного контроля, пустая и мелодичная болтовня Сьюзен — все понемногу отвлекало его. Они взяли такси и назвали роботу адреса отелей — и выяснилось, что отель у них один и тот же. Сьюзен хихикнула, Джойс улыбнулся. «Неплохо бы, чтобы и номер был общий», — подумалось ему. Сьюзен розовела, и, видимо, ей думалось то же. Машина слетела с острова, занятого космопортом, и понеслась над водой, и океан развернулся вокруг — лазурно-золотистая ткань со снежными барашками, с бесчисленными светлыми пятнами отмелей и островков… Он поцеловал Сьюзен, и они попеременно то целовались, то глядели восторженно в стекла, то целовались вновь… но подо всем этим продолжала ворочаться тревога.

Отель оказался разлапистым громадным строением с претензией на дворец — такие встретишь только в колониях. Они поручили багаж роботам, и Сьюзен потребовала: купаться немедленно. Они плескались на мелководье, плавали к рифам, любовались рыбами и морскими ежами, валялись под пальмами, ели мороженое в баре, торчащем на сваях прямо из воды… Однако тревога все же не отступала, едва заметно щекотала Джойса вдоль хребта.

Они оказались в его номере, и Сьюзен пропела: «Мне просто не-об-хо-ди-мо в душ!» — и исчезла за пластиковой дверью, и внезапно Джойс понял, как устал от нее. Попытка заглушить тревогу была глупостью: следовало, напротив, прислушаться к смутному сигналу, распознать его смысл. Он погрузился в себя, полностью отдался органам чувств, растворился в ощущениях…

Тогда он услышал шаги за дверью. Едва различимые, они замерли на мгновение и возобновились — словно кто-то задержался у двери, затем двинулся дальше. Джойс отворил и выглянул в коридор. Никого уже не было: визитер успел свернуть на лестничную клетку. А у порога номера лежал конверт.

Джойс поднял, раскрыл. Развернул содержимое: всего один листок — распечатка старой новостной статьи. Шесть лет назад, тринадцатое октября. Джойс смял листок, едва увидев заглавие и фотографию. Осмотрелся, прошел вдоль коридора, выглянул на лестничный пролет: бронзовые перила, молочный мрамор, тишина. Вернулся в номер, запер дверь и вновь — теперь внимательнее — просмотрел распечатку.

Еще с полминуты Джойс потратил на то, чтобы заставить себя поверить. Слишком давно он отошел от дел — шесть лет, как никак.

В душе все так же журчала вода, Сьюзен напевала что-то. Сквозь матовое стекло смутно виднелся силуэт ее спины. Она — гражданка Метрополии, — возникла откуда-то мысль. Под ее диафрагмой сидит крохотный жучок; если дыхание Сьюзен остановится, в скорую тут же поступит вызов. А все же, это я познакомился с нею, или она со мной? Она проходила, я заговорил… Смотрела она на меня до того или нет? Специально ли прошла так близко? Ее парфюм, что притянул внимание, — случайно ли?.. Интуиция подсказывала, что Сьюзен ни при чем. Здравый смысл говорил о том же. Здравый смысл, впрочем, довольно легко обмануть, а вот интуицию… Так или иначе, теперь уж точно не до отдыха.

Джойс поспешно собрал вещи и вышел из номера.

Администратор на ресепшне старательно сдерживал улыбку и, похоже, от души развлекался, отвечая на вопросы Джойса. Как вы сказали, сэр? Кто-нибудь подозрительный? Ах, может, и не подозрительный? Мужчина или женщина? Ах, вы не знаете? У нас в отеле, сэр, бывает множество не подозрительных мужчин и женщин, да и подозрительные тоже встречаются. Наш отель, сэр, самый популярный в этой части побережья. Кто приезжал сегодня? Много кто, сэр, вы ведь знаете: прибыл лайнер из Метрополии.

— Может быть, обслуживающий персонал заметил кого-нибудь? На моем этаже, в коридоре, ровно десять минут назад.

— Нет, сэр, это никак невозможно, к сожалению. Коридоры убирают роботы, заказы в номера доставляют роботы. Роботы не записывают в память то, что видят на этажах и в номерах. Никто из постояльцев не хочет, чтобы его снимали на видео, вы меня понимаете, сэр?

Джойс замялся.