Страница 17 из 79
Отвернулся, но глаза скосил. Не вижу, но прямо чувствую, что пялится.
– А ты постучи, – предложила я.
– Я уже постучал, когда тебя сгружал.
Моя рука дернулась к ноющему затылку, каланча издал странный звук. Опять ржет? Скотина.
– Своей постучи, гула больше!
– Шшшш… Крышку закрой, – темный вдруг ожил, а его пятерня шлепнулась поперек лица, зажав рот и приколотив мою голову к створке.
За воротами, послышались признаки жизни.
Некромант замолчал. Распустил тьму. Проверял, наверное, что там за жизнь: живая или не очень. Карантинная полоса такое место, что всякое может быть. Как у меня в Эр-Дай. Приехала во вполне живой, хоть и не слишком оживленный поселок, а спустя несколько дней ночью он перестал быть живым. И я сама чуть не перестала быть, если б каланча не шатался по кладбищу.
– Кому там не лежится? – рявкнули в распахнувшееся с грохотом смотровое окошко, и над воротами ярко, до вышибленной слезы, вспыхнула свет-сфера.
– Лодвейн, чтоб тебе встать, – вскакивая на ноги, взвыл некромант, прижимая ладонь к глазам, а второй усиленно делал знаки, чтобы я не вздумала орать, – открывай!
Я была храброй и не издала ни звука, хотя уроненная лопата отбила мне коленки, а я не понимала, зачем молчать.
– Тен-Морн? Какой бездны приперся среди ночи?
– Работа у меня такая.
Загремел и заскрежетал засов. Темный швырнул в меня свой плащ комком и развил бурную деятельность по навьючиванию на себя остального добра. Я так ошалела от невиданной щедрости, хотя просила только штаны, что Ине уже нагрузился рюкзаком, а я все еще стояла. Тогда некромант, буркнув что-то гадостное, сноровисто завернул меня в плащ, как начинку в пирожок, накинул мне на голову капюшон, а меня – себе на плечо.
Бойтесь своих желаний. Не мечтайте быть рюкзаком. Оно, конечно, приятно, когда тебя несут, но вечно болтаться головой вниз…
Щелкнул, размыкаясь, последний запор, охранный контур подсветил каменный порожек с цепочкой знаков – единственное, что я могла видеть из-под закрывшего мне почти все лицо капюшона – и пригас. Небольшая дверь, прорезанная прямо в воротах, с жутким скрипом открылась.
– Где ты это взял? – изумился страж ворот, поименованный Лодвейном. Однозначно – вампир.
– На кладбище. Где ж еще.
– Отнеси обратно и зарой!
– Мне лень.
– Зачем оно тебе… такое?
– А это теперь моя путеводная звезда.
– Надолго?
– До Светлого леса. Ну или пока не протухнет.
– Судя по запаху – уже. Да и сам ты…
Я подозрительно принюхалась и молча согласилась. Попахивало вполне ощутимо. И от меня, и от некромантского плаща, и от самого некроманта. А я и не замечала, пока не напомнили. Дожилась… Каких-то два дня, а я стала такой непритязательной.
– Конура твоя свободна. Сейчас салагу отправлю воды натаскать, – смилостивился вампир, отходя в сторону.
Нас пустили к людям. Плюс ко всему я узнала, как еще называют калачу.
_______________________
[1] Некроформа, или боевая форма – трансформация, позволяющая некроманту наиболее эффективно пользоваться силой грани. Сугубо индивидуальна. Существует негласное правило, что некроформа – и есть истинный облик некроманта. Доступна темным магам с уровнем дара первой категории и выше.
Глава 17
Тен-Морн… Тен-Морн… Имя, скорее фамилия, хорошо ложилась в такт шагам темного. Тен-Морн… Тен-Морн… Как маятник.
Ииинеее…
Некромант дернулся, и как клещами щипнул меня за мягкое. Я дернулась тоже. И пискнула.
– Оно живое! – удивился невидимый мне вампир.
– Думал, я мертвяка к живым притащу?
– От тебя всего можно ждать.
Тут я была согласна. Всего. У меня фантазия пасовала представить это все. Зато не мешала мечтать об упомянутой Лодвейном воде. Как бы так изловчиться и отхватить помывочную емкость первой? Сильно сомневаюсь что то, что назвали конурой, оборудовано ванной, но сойдет и бочка, лохань, таз…
– Это ты округу на дыбы поднял? – бухтел вампир. – Устроил светопреставление. Контур чуть не лег. А у меня все выжатые до дна после вспышки в Эр-Дай.
– Контур не мой, проблемы не мои. И не лег же.
– Не лег потому, что подпирали.
– Чем, если все выжатые?
– Что к утру встает, тем и подпирали! Гад ты, Тен-Морн, первостатейный. Тебя когда ждали? Два дня назад.
– Вы меня жда-а-али? – протянул некромант.
Будь я на месте вампира, каланча бы уже челюсть собирал. Это ж надо, с такой интонацией спросить! Тьма хранящая, да со мной он просто душка.
Так и придушила бы! Дверной косяк чудом разминулся с моей головой. Я полюбовалась на темные доски пола, ножки лавок и столов, потом на ступеньки и край перил с красивыми резными столбиками, а потом оставшийся где-то внизу вампир окликнул:
– Надеюсь, ты эту свою звезду не под Эр-Дай подобрал?
– А что такое? – некромант замер вполоборота, опасно балансируя на последней ступеньке.
– А то ты не знаешь, что значит полная зачистка.
Стало тихо. Судя по ощущениям, вампир и некромант играли в гляделки. Про это и я знала. Такие вещи, как полная зачистка и надзоровская кодировка по классу опасности, первое, что усваивает живущий, попадая за линию карантина. При полной зачистке от поселения, неважно каких размеров, оставалось что-то вроде той пустоши, где меня за ноги хватали. Охранный контур, защищающий от не-живого и не-мертвого извне, превращался в ловушку, замыкая восставших внутри вместе с теми, кто все еще жив. Заражен или нет, неважно. Если принято решение о зачистке, таких остаются единицы, ради которых никто не будет рисковать. Но в Эр-Дай был темный всплеск, не мор. Или я чего-то не знаю?
– Ты воды обещал, – напомнил некромант.
Ступенька осталась позади, снова был пол, почище, чем до лестницы, дверь, в которую, судя по следам внизу, часто и долго стучали ногой, порожек с трещиной и, внезапно – циновка с орочьим орнаментом.
От резкой смены положения на миг стало темно в глазах, а потом резко светло – этому поспособствовала зажженная темным свет-сфера и сдернутый с моей головы капюшон.
Комната была небольшая со стандартным набором средней гостиницы: кровать-кресло-шкаф, в углу, у закрытого глухими ставнями окна – стол и еще кресло. Справа от входа – дверь, ведущая в подобие ванной. Спящий на ходу здоровяк орчанских кровей притащил два огромных ведра, шумно опрокинул в емкость и так же, не открывая глаз, удалился.
– Десять минут, – сказал темный, падая в кресло у кровати, и я рванула к круглой и высокой, больше похожей на бочку, ванной с водой, на ходу избавляясь от плаща, платья…
Некромантское «кхм» застало меня с ботинком в руке. Я так торопилась воспользоваться благами цивилизации первой, что забыла прикрыть дверь.
– Хотел сказать, что десять минут посижу и выйду, и как-то передумал. Ты продолжай, продолжай. Я, конечно, все это уже видел, но процесс интересный…
Я медленно сняла второй ботинок, аккуратно поставила на пол оба, выпрямилась. Рывком, не жалея ушей, сдернула сорочку через голову, сделала медленный плавный шаг вперед, навстречу развалившемуся в кресле темному, вызывающе прогнулась в пояснице, скользя рукой по двери…
Хрясь…
Сначала это был мой позвоночник, взбунтовавшийся от транспортировки кверху «ж-ж-ж» и превративший томную позу в согбенную, затем дверь, которую я так резко захлопнула, что чуть не врезала себе по носу.
И вопль.
Если в этом месте еще остались те, кто не восстал от грохота двери, они восстали от ора – вода в лохани оказалась ледяной, куда там речке.
– Да, воду нагрей, пока я вернусь, – напутствовали из-за двери, затем раздались шаги и все стихло.
Его долго не было. Успела остыть не только я, но и доведенная до стадии кипения вода. Кусок лавандового мыла и разогревающие печати нашлись в узеньком шкафчике под старым зеркалом, а в шкафу – несколько полотенец и простыни. И сухая лаванда в пучке.
Найденная в том же шкафу рубашка слежалась, но была лучшей альтернативой моей влажной сорочке, которую я так и не высушила как следует. Запал прошел и огонь притих. Он и так поддавался мне редко. Сожжение окровавленных листьев в роще было, скорее, исключением. Так что я без зазрения совести порылась в некромантском рюкзаке, как до этого в шкафу, в поисках какой-нибудь еды.