Страница 2 из 11
Ладу скрючило от страшной ноющей боли. В голове трещало так, будто прямо в ее комнате рубили дрова. Да, еще у нее, ко всей куче проблем, «эти дни…» Эти дни, про которые можно сказать в школе только шепотом, только учителю физкультуры, застенчиво потупив глаза. Если физрук мужчина, то повезло: он в беспомощном положении, он пристально смотрит в журнал, понятливо качает головой и отпускает каждый раз с урока. Он же не отмечает в календарике, у какой девочки в какой день начинаются «эти дни». Бывает, что раза по три в месяц можно сослаться на женские недомогания. Кстати, почему до сих пор на эти темы – табу в школьном обществе, если и так все всё знают? Почему у них в школе не было уроков сексуального воспитания? Неужели лучше перешептываться и пересылать друг другу мерзкие ролики?
Лада лежит на диване и смотрит в потолок.
Скоро мама спросит, как она будет выбираться из «хвостов» и исправлять оценки. Никак… Она будет лежать, как больной кабан, и копить кучу мятых вещей в углу.
В доказательство Лада бросила обертку от мороженого на джинсы. Вот! Но она знала, что не сможет слишком долго свинячить, она слишком приучена к порядку. Приучена, вот именно. Как кот – к горшку.
Хочется громко включить музыку и закричать. Хочется кричать изнутри.
Аааааааа!
Правда, ей все равно не переорать сумасшедших галок за окном. У этих все время какие-то птичьи скандалы, истерики и разборы полетов.
Ну и настроение! Хочется на все забить и плеваться. На учебники тоже.
Может, посмотреть какой-нибудь добрый, совсем наивный мультфильм? Вот бы сейчас вернуться в детство и смотреть только светлые невинные мультики! Может, включить «12 танцующих принцесс?» Хочется побольше розового цвета и блесток. Или про фей? Это же так прекрасно… О, нет, она начнет завидовать прозрачным крылышкам феи Динь-Динь.
В 17 лет крыльев не выдают!
В детстве можно было себя напугать, а потом уговорить: все понарошку! А сейчас – что? Сказать себе можно. Но остался ли кто-нибудь наивный внутри тебя, кто поверит?
Она прислушалась к музыке из диснеевского мультфильма. Такая волшебная, нежная, такая звонкая, кто это придумал? Как будто запрыгнула в хрустальный колодец, а там – Детство. И радужные круги по воде. Ну кто сумел такое написать? Это же гениально! Как будто она, Лада, была покрыта твердой неприятной коркой, но вдруг очнулась посреди леса и умылась теплым дождем. И можно дышать! Лада разрыдалась.
Музыка пахла лепестками, ракушками и абрикосовыми косточками, какао и мятой, земляникой и снегом. Взрывная карамель, мармелад, вафельные трубочки, мандарины, молочный коктейль…
«Сама не ожидала!» – сказала она себе, вытирая слезы.
Может все-таки что-то сдать в колледже? Хоть один предмет! Но не было ни силы, ни воли. И Лада бессильно свесила руку на пол. По полу катались рулоны – чертежи мостов. Ее будущих мостов. Да, да, она же собиралась проектировать мосты будущего. Перешагивая через мосты будущего, к Ладиной руке приблизился кто-то с мокрым носом. Мокрый нос со свистом обнюхал руку.
Вот! Вот, единственный человек, который ее любит – Кот!
– Иди сюда, Козлик!
На Ладу что-то нашло, и она еще раз набрала номер Марвина. Быстро, чтобы не передумать. Ведь он с таким чувством убеждал ее, что ужасно хочет что-нибудь сделать для нее («Ну позвони, прикажи что-нибудь, и я тут же прилечу к твоим ногам!») И что она всегда-всегда может к нему обратиться, если ей станет плохо. А ей сейчас – хуже, чем плохо. Ей страшно.
– Солнышко, извини, я сейчас занят… Горю, горю, как всегда. Куча работы! Я перезвоню.
Он и вчера собирался перезвонить. И две недели назад, когда у Лады только начался маленький конец света. Теперь уже – все, Апокалипсис.
– Не перезвонишь! – ответила Лада коротким гудкам.
«Заблокировать контакт».
Голову обложило ватой. Позвоночник ныл и просил избавить его от сколиоза.
За стеной родители ходили тихо, на цыпочках, как воры. Они что-то замышляли за ее спиной. Они собирались украсть у Лады что-то важное. Родители Лады – два профессора, два лингвиста, владеющие пятью языками – не могли найти общего языка, не могли договориться друг с другом и не сумели ничего объяснить своей дочери на единственном родном языке.
Козлик запрыгнул на кровать и стал осторожно пробираться по Ладе, словно по холмам. Добравшись до плеча, он уткнулся в шею и засопел.
– Спасибо, друг, теперь я не смогу пошевелиться. Все, спим.
Тедик видит кое-кого
Он видел девушку, пока играл. Девушек было много, таких разноцветных бабочек, но он видел одну отдельно. Она была красивая, но грустная. И темная-темная, как ночь. Но в Питере как раз начинаются белые ночи! Значит, как зимняя темная ночь. Тедик чуть не расхохотался. Как здорово он придумал!
Ему очень хотелось её развеселить. Иногда он пел для девушек, чтобы им нравиться. Для них в его репертуаре имелись специальные песни. Ему хотелось, чтобы им было хорошо. Он вообще любил девушек. Он был уверен, что нравится им. Конечно! Априори! Ведь они всегда ему улыбаются. У них яркие платья, украшения, ноги, каблуки, волосы.
Он гордился тем, что у него много поклонниц.
«Да, они меня обожают, – счастливо улыбался он. – Вон сколько писем написали ВК! Возможно, они в меня вообще… влюбились»??? Аааа, точно!»
От своей внезапной догадки он даже зажмурился. Влю-би-лись! Ну надо же!
Он рассказывал про влюбленных девушек маме. Больше рассказывать было некому. Брат с некоторых пор жил отдельно (и хорошо, меньше будет доставать Тедика!). Мама кивала и снова смотрела любимый сериал. Нет, иногда она оборачивалась и говорила:
– Обманут они тебя, вот увидишь. Всем им нужны деньги. Не связывайся с ними!
Он сердился. Ничего-то мама не понимает. Это же – по-клон-ни-цы! Сегодня то одна поклонница подходила к нему, то другая. Они кидали сторублевки в чехол от комбика. И даже по две купюры кидали.
Девушки прекрасны. Априори! Они такие… выпуклые. У них есть шарики… Тссс… Он никому про них не скажет. И женщины тоже выпуклые. А в чем тогда разница? Он не знает.
У него никогда не было девушки.
Он закрыл глаза и представил эту самую – темную, как зимняя ночь. Красивую и сказочную. С длинными перепутанными волосами. Такими же, как его мысли. Она проходила мимо него каждый день, но как будто не замечала его и никогда не останавливалась. Иногда она была с высоким парнем, одетым как мажор. Тедик терпеть не мог мажоров. Когда его спрашивали: «Почему?», он отвечал «У-ух, эти мажоры!» и было понятно, что когда-то они здорово насолили Тедику.
Тедик придумывал, какую песню исполнить, если сказочная девушка вдруг остановится. Придумал! Он выучит новую песню! Совсем специальную! Он вскочил с кровати, схватил наушники и начал искать самую специальную песню.
Лада кое-что слышит
В пятницу вечером она решила рвануть в сторону Университетской набережной. Она закачала в телефон новую музыку, чтобы слушать по дороге, быстро шагать (ей нужны 10 000 шагов) и смотреть на воду. Но наушники сломались.
«Победитель по жизни!» – прошипела Лада, выбросила наушники и пошла помедленнее.
Она брела по Шестой линии, нет, плыла по дорожке из фонарных бликов. Она фантазировала. Ну и что? Многие шестнадцатилетние люди фантазируют. Но не все в своих фантазиях проектируют мосты. Лада мечтала спроектировать уникальный мост. Это – не совсем то, что воздушные замки. Ее мечты – из камня и цемента, алюминия и стали, кирпича и железобетона. Для начала – полет фантазии. И уже потом – инженерная мысль.
Каждый вечер, когда она идет по Шестой линии, ее сопровождают фонари. Они не дают ей покоя. Фонарные существа выглядывают из-за лиственниц, прячутся, подмигивают, снова строятся в ряд. Кажется, будто они поворачивают светящиеся головы ей вслед. Живые фонари. Они пригодятся ей для мостов. Что, если круглощекие фонарные головы оторвутся от своих чугунных насестов и взлетят вверх, как воздушные шары? Зависнут в небе и потом плавно устремятся по воздуху к Неве…