Самый жаркий день

Государственная выгода? Да, здесь Михаил, искренне любящий брата Николая, во многом обезопасит себя от недвусмысленных намеков о возможности забраться на трон самостоятельно, ведь наш брак станет ярким примером морганатического, и никаких прав на престол у Великого Князя не будет. Его это устроит в полной мере. Удивительно, но среди всех детей Павла Петровича только Александр грезил о власти, за что и поплатился головой. Даже будущий Император корону принимает из долга, но без радости. Потом, возможно, войдет во вкус, но даже статус наследника его долгое время тяготил.

– Ваше Высочество, – осторожно начала я, – Ваше предложение безмерно лестно для меня, но помимо воли Вашего венценосного отца должны же быть иные причины столь внезапного сватовства?

Михаил присел, продолжая держать спину прямой.

– Несомненно, Александра Платоновна. За последние дни мне трижды подсылали письма весьма лестного содержания, в которых расписывали мой ум, милосердие и способности к управлению державой. Признаюсь, что строки эти тешили мое самолюбие. Однако раз и навсегда я предпочел бы отмести все подобные предложения, а взяв Вас в жены, я решаю эту проблему навечно. Второе – Вы симпатичны мне как женщина, Ваш талант вызывает мое восхищение, и нашим детям достанется сильная кровь, которой Мани может даровать уникальные силы.

– Это не подтверждается, – поморщилась я.

– Несомненно, – согласился Михаил Павлович, – но смею верить, что таланты сильных родителей проявляются в их потомках при должном воспитании.

Среди всех отпрысков прошлого Императора самый заметный Свет оказался именно у младшего: озарением он способен вогнать в паралич любого, кто находится в пределах видимости. Сама не видела, но слышала, что несчастный будет или просто обездвижен, или умрет, не способный сделать вдох. Константин – слабый кинетик, а вот что даровал Мани Николаю Павловичу по сей день остается тайной.

– Не расскажете, чем вызван Ваш столь экстравагантный вид сейчас? – вдруг поинтересовался «жених».

– Бардаком и некомпетентностью, – зло повторила я слова Аслана и пояснила, видя удивление на лице собеседника: – Дело о захвате английского шпиона на пироскафе «Саванна» обернулось тем, что он чуть было не сбежал и был убит, судно сгорело, а мне пришлось спасаться прыжком в воду. А все от того, что большие генералы старались обскакать друг друга!

Михаил хмыкнул, как бы соглашаясь, что в таких условиях порядка быть не может. Строгий приверженец субординации, он и от подчиненных требовал соблюдения заранее разработанных планов и действий строго в пределах полномочий. Не всегда это шло на пользу делу.

– Ваше Высочество, – теперь нужно подобрать слова, – еще раз повторю, что предложение Ваше весьма лестно, но…

– Но? – поднял рыжеватую бровь брат будущего Императора.

– Но оно слишком неожиданно, и есть много причин, по которым я не чувствую себя достойной его.

– Воля отца…

– Воля Павла Петровича для нас священна, – позволила я себе дерзость перебить Великого Князя, – но Вы всю жизнь будете связаны с женщиной, гораздо ниже Вас по положению, и при Дворе это станет поводом для бесконечных сплетен. Вы желаете мне такой судьбы?

– Кто посмеет противиться воле Императора?

– Противиться – никто, но мерзких разговоров это не отменит.

Михаил вскочил и стал мерять гостиную своими шагами. Он понял, что возражений против брака с ним у меня еще много, и слушать их будет неприятно. Все же получать отказы царский сын не привык, однако и настаивать сейчас будет не лучшей затеей. В самом деле: он может и заставить меня пойти под венец, вот только связать свою судьбу с оскорбленной Плачущей Девой – риск.

– Едем к Николаю Павловичу! – вдруг решил Михаил.

– Прямо сейчас? – растерялась я. – Я не совсем готова…

– Четверти часа Вам хватит для приведения себя в порядок?

Поняв, что отвертеться не получится, я поклонилась. Кликнула Таньку и отправилась переодеваться.

На улице Михаил Павлович пытался настоять на том, что ехать мы будем в его карете, но Тимофей с выражением глубочайшего почтения и преданности настоял: мол, графиня Болкошина воспользуется своим экипажем. Его слова возможном покушении на Александру Платоновну Великого Князя лишь возмутили, и он горделиво сообщил, что сможет защитить девушку и сам. Возможный спор прекратил начальник его охраны, сославшийся на приказ оберегать высочайшую персону от любых опасностей, а если на даму объявлена охота, под удар может попасть и высочайшая особа, что недопустимо. Михаил, сам требующий беспрекословного подчинения уложениям, был вынужден согласиться.

– Не хотите замуж, Александра Платоновна? – улыбнулся Тимка уже в нашем экипаже.

– Подслушивал?

– Конечно. Служба такая!

– Служба у него… Любопытное тебе было!

– Любопытно, – согласился «нукер».

– Сам-то что мыслишь?

Тимофей подумал немного и ответил:

– Женитьба – дело хлопотное. Праздник закончится, а жизнь продолжится. Вы будете всегда в подчиненном положении, а натуре Вашей это претить будет. Но и отказать сложно.

– Сложно, – согласилась я.

Дальше ехали молча, и в голове моей почему-то не было никаких мыслей. Словно превратилась в фаталистку, которой все равно, как сложится ее судьба. Будь как будет? Хотелось возмутиться такой слабости, но сил на это уже не осталось.

Прохожие с любопытством рассматривали кортеж, многочисленные извозчики споро отворачивали в стороны, пропуская кареты с императорским гербом. А ведь стоит мне сказать «да», и мой экипаж будет так же проноситься по улицам столицы, не встречая никаких препятствий. Расплата за это – жизнь с нелюбимым человеком.

Наследник принял нас незамедлительно, выпроводив из кабинета всех присутствующих, едва услышав, о чем пойдет речь. По лицу Николая Павловича совсем было не разобрать, что он думает о желании брата взять вы жены графиню Болкошину, сначала он просто выслушал Михаила.

– Отказывается? – только и спросил он, когда Великий Князь закончил.

– Да, Ваше Императорское Высочество.

– Ники! Просил же!

– При посторонних только согласно протоколу, – отрезал Михаил.

– Так ты на ней жениться собрался, какая она тебе посторонняя?

– Пока не женился, – поджал губы мой «жених».

– Александра Платоновна, а Вы сама-то что думаете?

И вновь мне пришлось подбирать слова, объясняя все невыгоды от будущей свадьбы. Лицо Николая не выражало никаких эмоций, и это нервировало основательно, я просто не понимала, принимает он мои аргументы, или нет. И, в конце концов, от пользы для государства моя речь перешла к банальному женскому «не хочу».

– Тоскуете по своему штабс-ротмистру? – ухмыльнулся наследник.

– Тоскую, – призналась я.

Где ты сейчас, мой Серж? Не сразила ли тебя персидская пуля?

– Негоже неволить даму. Согласен, Мики?

Михаил от такого обращения дернул щекой, но промолчал. Очевидно, что я не знала каких-то подробностей, потому что идея с женитьбой у будущего Императора удивления не вызвала.

Николай Павлович заложил руки за спину и прошелся по кабинету. Остановился у окна, где за стеклом раскинулась гладь Невы, сейчас лишь малость дернутая рябью. По ее водам сновали многочисленные лодки, а от пристани перед дворцом как раз отходил пироскаф «Скорый», построенный шотландцем Бердом. Паровик он использовал мой, и с его помощью суденышко оправдывало свое название, пробегая путь до Кронштадта всего за пару часов[1].

– Настолько не хочешь немку? – спросил наследник брата.

– Видеть ее не желаю!

– Так ты же ее и не видел еще!

– Она мне заранее не нравится.

Я не понимала, о ком речь, но догадывалась, о чем. Вдовствующая императрица, мать обоих этих мужчин, все же выбила себе право подыскивать детям женихов и невест. Такая иллюзия власти была дарована ей Павлом, полагаю, чтобы занять супругу хоть чем-то, избавившись от необходимости лишний раз ее видеть. А так – важное дело делает, укрепляет связи с другими коронованными семьями. Тем более что кому как не ей больше знать о многочисленных отпрысках своры германских князей, традиционно поставляющих суженных под венец для русской императорской фамилии.