До дрожи

— Привет.

— Привет.

— Привет.

Вяло здороваемся, пока Аня, Наташа и Ульяна, глухо гремя подносами, рассаживаются вокруг нас с девочками. Отпиваю кофе, поглядывая на дорожку, ведущую к столовой.

Где Артём?

Тянет написать ему и спросить, но не решаюсь. Это глупо…Придёт.

— Привет, что такие вялые? Тоже не спали всю ночь? — хихикая, начинает стандартный разговор — обмен сплетнями Ульяна.

— Да, болтали до пяти утра, — устало трёт Зара воспаленные глаза.

— Просто болтали что ли? — хмыкает снисходительно Аня, выгибая бровь, — Скучно живете, девочки…

— Куда уж нам до тебя, — бормочет Соня тихо себе под нос, а я, беззвучно хихикнув, пинаю её ногу.

Переглядываемся — улыбаемся. Но улыбка моя быстро застывает на лице, становясь пластмассовой, потому что я вдруг вспоминаю подслушанный разговор про Артёма на зарядке. Когда я спросила у самого Тёмы про Куницыну, он вполне правдоподобно сделал вид, что вообще не понял, о чем я. Да и тем вечером она вроде бы с Мотом была, но…Перевожу на Аньку уже совсем другой, потемневший от ревнивых догадок взор, а она тем временем как обычно, не стесняясь, рассказывает про свои подвиги.

— …Зря вы вообще в корпусе жить выбрали, — вещает поучающим тоном, — Проходная эта, все следят. Вы сюда реально что ли только копать приехали? Я б с тоски в вашем корпусе померла…

— Зато туалет с душем рядом. И в комнату днем хоть зайти можно, а в палатке на солнце как в мешке для запекания, — пожимает плечами Зара, ковыряя омлет.

— Днем можно и в главном корпусе в рекреации почилить, если деться совсем уж некуда, — вступает в разговор Наташа, — Зато у нас каждую ночь туса, и никто не разгоняет как детей малолетних.

— Ой, да, не разгоняет, рассказывай — закатывает Соня глаза, — А не вам с четверокурсниками перепало только вот позавчера за пьянку ночью?!

— Да это Базов всех спалил, — фыркает Аня рассерженно, — Придурок пьяный, поперся с пляжа через главный корпус, а Наумов то ли курить выходил, то ли что…Из-за него и всех остальных проверили.

— А ты разве не с ним была? Не с Артёмом? — спрашиваю у Куницыной как можно ровнее, но голос всё равно противно нервно надламывается.

Зара косится на меня, обратив внимание, но Анька, слава богу, не замечает.

— Вначале с ним, — начинает рассказывать Куницына, довольно заулыбавшись, а у меня руки холодеют мгновенно…

Что?! Нет, у нас тогда вроде бы ничего ещё не было, и я по факту не могу ему предъявить…Или было?! Мы в тот вечер целовались и…Он сказал "давай встречаться", а я…убежала…То есть не было, да? Или было?! Боже, но всё равно больно, обидно и противно! Как он мог! Или мог…?!

Мысли бешеным вихрем за секунду проносятся в голове, повышая давление до критического, и Аню я дальше как сквозь вату слышу.

— Ну то есть мы втроем на пляж пошли, — продолжает Куницына как ни в чем не бывало, даже не представляя какую бурю во мне вызывают её слова, — Я, Артём и Мот. И Артём там вырубился сразу на берегу, а мы с Мотом…кхм…купаться пошли, потом гулять… — смущенно смеётся, — Пришли на место, где его оставили, а Базова уже нет. Поняли, что он очнулся и обратно пошёл, стали тоже возвращаться, и тут нам навстречу злой Наумов чуть ли не с собаками, — эмоционально взмахивает руками, — До самых палаток лекцию читал, что отвечает за нашу безопасность и его посадят, если мы ночью потонем. Так бы Базов не попался ему и не было бы ничего.

— "Гулять" они пошли, — хихикает Соня.

— Да, пошли, — отбивает Аня гордо, а сама розовеет, сверкая глазами, — Очень, знаете ли, было познавательно и интересно.

— Анька — наш местный юннат, только дай что-нибудь познать, — Соня уже под столом практически от смеха.

— У нас с Мотом всё серьезно кстати, не надо, — сердито дует Куницына губы.

— Ой, Ань, не обижайся, я шучу просто, ты ж меня знаешь, — Сонька немного смущается и сбавляет обороты.

— Пф! Я не обижаюсь, — отмахивается тут же Аня расслабленно, и хитро подмигивает, — На что? Я и правда люблю "попознавать", особенно если объект для познавания достойный, — и заливисто хохочет сама.

— Выдающийся! — хрюкает Наташка, прикрывая рот ладонью.

— Достойно выпирающий, я бы сказала, — добавляет Зара с умным видом знатока.

И мы всем столом уже заходимся. Не знаю, кто от чего, а я — от искристого, растекающегося по венам облегчения.

Не было у неё с Артёмом ничего. Он только мой.

— Девчонки, что такие веселые? Так рады половники на лопаты поменять, м? — от насмешливо голоса Мельника за спиной вздрагиваю.

Ребята оказываются рядом как-то совсем неожиданно. Мы и не заметили, как они подошли. Кир, Ярик, Мот, ещё один парень, мне пока не знакомый и, конечно, Артём, который вежливо, но твёрдо просит Соньку подвинуться и занимает место рядом со мной, от чего меня тут же кидает в неконтролируемую, прошедшую сквозь все тело волной жаркую дрожь.

— Привет, — облизываю в миг пересохшие губы, наблюдая как Тёма перекидывает одну ногу через лавку, седлая её верхом.

— Привет, — улыбается одним уголком губ, скользя темнеющим взглядом по моему лицу, словно каждый сантиметр жадно ощупывает.

Щеки, нос, губы начинает покалывать как от настоящего прикосновения. А затем и вовсе воздух из лёгких вылетает, потому что Тёма вдруг перехватывает ладонью мой затылок, фиксируя, и крепко целует при всех, толкая мне в рот язык.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍46. Алиса

Застигнутая врасплох, я вся деревенею, не в силах ни оттолкнуть его, ни ответить на поцелуй.

Лишь покорно поддаюсь Артёму, не ощущая ничего, кроме бешено долбящего в венах пульса и липких, любопытных взглядов окружающих.

Через секунду гробовой ошарашенной тишины наш столик взрывается улюлюканьем и комментариями. И Тёма прижимает меня к себе и второй рукой, нагло и глубоко шаря языком у меня во рту. Пытается увлечь в игру. Чтобы ответила. Ему будто бы это принципиально важно.

А я не могу.

Даже обнять его в ответ не могу — руки плетьми повисли вдоль тела. Я не против, нет! Просто шокирована, не ожидала, что устроит шоу.

— Артём! Базов! Алиса! — возмущенный и ставший подозрительно визгливым голос Эллы Эдуардовны с трудом пробивается ко мне сквозь шум крови в ушах, — Вы в общественном месте! Хвати уже! Здесь люди едят!

Вся столовая взрывается смехом. А меня ошпаривает стыдом. Чёрт…

Артём нехотя отпускает. Облизываю горящие губы, рвано дыша. Смотрю в Тёмины затуманенные глаза, которые до сих пор так близко.

— Скромный Цветочек, — шепчет Базов с лёгким укором, ведь я так и не поцеловала его в ответ. Подмигивает и, отвернувшись, перекидывает вторую ногу через скамью, садясь правильно, — Извините, Элла Эдуардовна, не хотел портить вам аппетит, — орет на всю столовую, которая тут же снова взрывается смехом.

Элечка краснеет и бормочет что-то невнятное, поправляя очки. Артём как ни в чем не бывало принимается за омлет, а меня до сих пор будто варят в кипятке.

Боже…Беру вилку в руки, а пальцы дрожат. И когда Тёма под столом кладет руку на моё бедро и сжимает, это совсем не помогает расслабиться.

Штормит. Хочется одновременно и замечание ему сделать, потому что хватит уже — и так всю столовку развлекли. И в тоже время слабовольно прильнуть к нему тянет и поцеловать в ответ самой. Хотя бы в шею. Лизнуть теплую солоноватую кожу, чтобы почувствовать вкус.

И пусть все смотрят. Пусть!

Чувствую изучающий взгляд Артёма на своём профиле, кошусь на него в ответ, едва заметно улыбаюсь, прикусывая между зубами кончик языка. Он на это ведёт ладонью по моей голой ноге до самой кромки джинсовых шорт. В промежности становится горячо, а в груди нервно. Какая тут еда?!

— Оу, да вы вместе что ли? — тянет сидящая напротив Анька Куницына насмешливо, — Внезапно ваще…

Что-то в её тоне царапает меня. И похоже не только меня, потому что Тёма убирает руку с моего бедра и, сцепив пальцы в замок, чуть подается к Ане через стол.