Страница 15 из 20
Ни молний, ни грома, а прямо посреди камеры возникло существо, которых нам часто приходилось описывать пастве в словах поучения. Это было сплошь из рваной кожи, костей и пасти. Начало оно с того, что одним махом сожрало девчушку. Потом развернулось по кругу и слопало стражников, мимоходом и брата Поруса прихватило вместе с клеткой, напоследок угостилось братом Гэлем, который на заднице к стене полз. На меня оно и не взглянуло, дверь единым махом вышибло, да и загремело костями восвояси. Говорят, его потом где-то поймали, но это уже история не моего везения.
Николас с трудом оторвал взгляд от кромешника. Ему показалось, будто он только что видел первый час воплощений глазами смиренного брата Уббо.
– Впечатляет? – поинтересовался Иероним. – Тульпа – мастер внушения. Можешь поверить, все именно так и было. И мне представляется весьма символичным, что последней каплей, соединившей сосуды наших миров, стал страх. Вы боялись нас, не зная, есть ли мы на самом деле, пугали нами, сами не веря ни единому своему слову.
– И как оказалось, зря не верили. – Прошелестел Тульпа. – Иероним, я думаю, нашему новому другу надо отдохнуть. Всех историй не расскажешь.
– Прерывать сказку в самом начале чересчур жестоко даже для кромешника, – очередной посетитель не стал топтаться в дверях, а очутился сразу в кровати Николаса.
– Сколько вас там еще? – Николас рассматривал еще одного нежданного гостя.
– Впустил одного – впустил всех. Вот самое важное правило при общении с нами. Запомните его хорошенько, Николас Бром. И перейдем уже на ты.
Это была девушка, похожая на эликсир из молока и меда: нежное личико, обрамленное золотистыми кудрями, янтарные глаза, изящная фигурка, легкое платье цвета чайной розы… ее хотелось оберегать и лелеять, при малейшей возможности целовать ее следы на песке, а если повезет – умереть ради одной ее улыбки.
– Знакомьтесь, это Илле, белладонна. Наш прекрасный цветок зла, – не без иронии представил ее белоглаз.
– Так значит, – с трудом оторвавшись от созерцания полулежащей девушки, Николас повернулся к кромешнику, – всему причиной эти суды над одержимыми?
– Не совсем, – ласково ответила белладонна. – Посмотри, – и она отвела волосы с уха и вынула из него круглую жемчужную сережку.
Казалось бы, ничего особенного она не сделала, но Николас не мог отвести взгляда от ее нежного маленького ушка, похожего на розовую морскую раковину, на лабиринт, где можно блуждать целую блаженную вечность. У Николаса сбилось дыхание, кровь застучала в висках. И тут же он некстати вспомнил, что его руки механика испещрены мелкими шрамами, пятнами от кислот и технических масел, а пальцы у него загрубевшие и шершавые. Разве можно такими руками прикасаться к живому шелку…
– Илле, – укоризненно прошуршал Тульпа. – Уймись.
– Ой, – у белладонны вспыхнули щеки, – простите, привычка. Так вот, Николас, представь, что это – и она покатала в горсти жемчужину, – ваш мир. А это – и она сомкнула ладони в подобие шарика, – наш. Мы всегда были рядом, не так, чтобы вплотную, но вполне досягаемо. И каждый раз, когда вы причиняли друг другу боль, когда плакали от страха ваши дети, когда обвиняли невинного и унижали слабого, – мы становились ближе. А в упомянутый исторический период держаться на расстоянии стало просто невозможно. – Илле слегка картавила, поэтому Николасу было нелегко серьезно относиться к тому, что она говорила, – Заложив в фундамент нищету и невежество, вы с поразительным усердием строили лестницу, ступени которой украшены девизами, выражающими самые благие намерения.
– Ради мира и процветания!
– Во имя чистоты нации!
– Нашим детям – достойное будущее!
Дети Роя перебрасывались трескучими фразами словно мячиками; было видно, что каждая из них хорошо знакома им, как знакомы врачу симптомы болезни.
– По этой лестнице вы и добрались до нас. – Илле сидела, подобрав под себя ножки, опираясь руками за спину. Николас неосторожно задержал взгляд на ее шее, и уже не слышал, что она говорила, однако следующий гость, оказавшийся прямо у него на коленях, заставил механика отвлечься от созерцания прелестей белладонны.
– Это еще что? – На коленях у Николаса сидело существо, похожее на тряпичный мяч, изрядно послуживший на своем веку, порванный и выставивший напоказ набивку, давным-давно потерявший и форму, и прыть. Существо, и без того малосимпатичное, страдало одышкой и косноязычием.
– А вот и паразиты пожаловали, – прошелестел Тульпа. – Детка, пощади чувства нашего гостя, сядь где-нибудь подальше.
– Пусть сидит, мне не мешает. – Николас принял происходящее как должное и решил ничему не удивляться. – Я с самого начала хотел спросить вас насчет Единого и его светлого круга. Он вообще был или как? То, что вы нас ждали и встретили, как родных, я уже понял, а с той стороны что, мы сироты получаемся?
– Нет, вы не сироты, Николас, вы любимые дети. – Ответил Иероним. – Любимые дети, покинувшие дом отца и забывшие дорогу обратно.
– Я смотрю, вечеринка в разгаре. – Николас обернулся – на подоконнике, положив ногу на ногу, сидела Джая. – Понимаю, что всем вам любопытно заценить нашу новую диковинку, но он нам нужен живым. Эй, ты, уйди от греха подальше.
Существо-мяч, неловко переваливаясь, пыхтя и кряхтя, сползло на пол с колен механика и откатилось к окну.
– Надо же, – насмешливо протянула белладонна, – бестия-защитница. Не бойся, никто его не тронет.
– И тем не менее Джая совершенно права. – Иероним встал. – Пора и честь знать. Можете не прощаться, Николас, скоро увидимся. Мы, как-никак, соседи. – И он кивнул в сторону дома напротив. – Отдыхайте.
Они покидали комнату так же бесшумно, как и появились в ней; последней исчезла Илле. Николас улегся в кровать. «Ничего себе соседи, – подумал он, засыпая. – Не соскучишься». И встрепенулся.
– Погодите-ка, – он был уверен, что ему ответят. – А разве возможно, чтобы кромешник с паразитом вот так запросто без носителя расхаживали?
– До тебя дошло, наконец, – ответила Джая, задергивая шторы. – «Тихая заводь» не простая водолечебница, Николас. Здесь можно за определенную плату на время избавиться от своего спутника из Роя. Плата, сам понимаешь, немаленькая, но и услуга не из повседневных. Человек приходит, и мы… как бы сказать, отделяем от него его же собственную тень. После этого он может отдохнуть, потому что за ним хотя бы неделю не таскается кромешник, не вытягивает все жилы паразит, да мало ли кем одарил его час воплощений. Потом, конечно, опять все по-старому, куда деваться. Но, скажу я тебе, очередь желающих перевести дыхание давно перевалила за… очень много. Это место, – бестия кивнула на дом напротив, – как раз для отделенных теней и предназначено.
– А если человек попробует исчезнуть, оставив вам своего спутника? – Заинтересовавшись, Николас привстал на локте.
– От себя не убежишь, – бестия направилась к дверям. – А после разлуки любовь еще горячее. Представь себе стосковавшегося паразита. Впрочем, не стоит, а то приснится. Бывай, Николас Бром, – и Джая закрыла за собой дверь.
Яна Ишмухаметова
г. Санкт-Петербург
Дипломант международного конкурса «Русский Stil» в номинациях «Луч надежды» и «Автор-стильное перо», Германия. Многократный победитель ежегодного литературного конкурса детского и молодежного творчества в рамках программы «Новое поколение», организатор ОАО «Газпром нефтехим Салават». Дважды номинант международной литературной премии «Поэт года», Москва. Номинант всероссийской литературной премии «Наследие. 2016»
Из интервью с автором:
Меня зовут Яна Ишмухаметова, а мои близкие называют меня Лучиком. По утрам я рисую волшебные порталы в сказочные миры, в которые можно попасть посмотрев или прикоснувшись к картине, а по вечерам записываю в льняные тетради магические стихотворения-заклинания – о любви и о дружбе, о близости и расстоянии, о всем том, что чувствует сердце, соприкоснувшееся с Любовью.