Истории, рассказанные негромко…

Николас открыл глаза, поморгал; перед ним был пол, ножки стула, кусок стены. Нестерпимо болела шея, тело заливала ледяная слабость. Он услышал, как стукнула дверь, и в поле его зрения оказался еще предмет – это были сапоги с окованными железом носками. Один из них ощутимо ткнул его в бок. Однако Николас пока мог только дышать и ничем на эту любезность не ответил.

А фея, задрав голову, рассматривала вошедшую – это оказалась молодая бестия. Она была высока ростом, стройна и длиннонога; короткие волосы неоново-красного цвета торчали беспорядочными прядями, бледное лицо нервно подергивалось, искусанные запекшиеся губы кривились.

– Наелась, маленькая? – Неожиданно ласково спросила бестия.

Фея кивнула и показала в знак приветствия язык, раскатав его во всю длину, намного ниже подбородка.

– Рановато ты вылезла, еще и пора осколков не вышла. Или это он тебя похитил?

Фея с презрением покосилась на лежащее под ней тело и даже не стала отвечать на такое предположение.

– Так я и думала. И что теперь делать? В лес тебе нельзя, замерзнешь. Хочешь, заберу к нам, подрастешь немного, окрепнешь.

Фея снова покосилась на лежащего, на этот раз вопросительно.

– Его? Маленькая, да какое нам до него дело? Хочешь, убью, чтобы не мешался.

И вот тут фея вцепилась ручонками в куртку механика, ощерилась и зашипела, всем видом показывая бестии, что это – ее добыча, и она ее никому не уступит.

– Ого. – В тоне бестии прозвучало уважение. Она присела рядом, чтобы лучше рассмотреть фею. – Хочешь забрать его себе?

Фея кивнула, по-прежнему скаля острые зубы.

Бестия, опираясь на колено, приподняла Николаса за шиворот, усадив спиной к столу. Их лица оказались совсем рядом, и механик поневоле заглянул в налитые кровью глаза и отвел взгляд, зацепившись им за грубую штопку, соединяющую края губ.

– Как тебя зовут, счастливчик? – Не без иронии спросила бестия.

– Николас Бром, – тихо, но вполне разборчиво ответил механик. – А вас?

– Джая, – немного удивившись, ответила бестия. – Николас Бром, я обязана дать тебе возможность выбора. Тебя хочет фея. Ты будешь ее едой и теплом на всю свою человеческую жизнь. Обычно феи не привязываются к людям, но наша девочка слишком рано покинула кокон, и поэтому немного уязвима.

– И часто она будет меня кусать? – Шея у Николаса болела так, будто ее жгли каленым железом.

– Так – больше никогда, – усмехнулась бестия. – Того, что малышка сегодня слопала, хватит на месяц, а то и больше. Она подрастет, повзрослеет и уже не будет так набрасываться на еду, да и укусы станут поделикатнее.

– Я хочу на нее посмотреть, – механик не мог повернуть головы к тому плечу, на котором сидела фея. – Попроси ее показаться.

В ответ фея проворно, цепляясь пальцами за плотную ткань куртки, переползла с плеча на грудь Николаса, уперлась ножонками в пуговицу, выпрямила руки, вытянула шею, похожую на куриную ногу, и вытаращила на механика глаза. Хорошо хоть рот закрыла.

– Волчьи ягоды…

– Что? – Не поняла бестия.

– Ее глаза… совсем как волчьи ягоды. Я однажды наелся их в детстве, чуть не умер.

– А ты занятный. – Джая бесцеремонно взяла Николаса за подбородок. – Неужели тебе совсем не страшно?

– Есть немного, – признался механик. – Но чего уж теперь бояться. Как тебя звать, маленькая? – И он протянул к фее руку.

– Хэли! – Пропищала фея. – Хэли! – И поднырнула под ладонь Николаса, как котенок, требующий, чтобы его погладили.

– Джая! Ты почему с ними сиропишься? – Николас поднял взгляд и то, что он поначалу принял за стоящий у дверей шкаф, оказалось второй бестией. Это был мужчина, ширина плеч которого почти равнялась росту, полное отсутствие у него шеи компенсировалось длиной рук – они почти скребли по полу, а волосы были того же красного цвета, что и у Джаи.

– Ладно тебе, Виджая. Такое не каждый день увидишь. И потом, парень может нам пригодиться. Люди сказали, что он механик.

– Тогда другое дело. Хотя я бы с удовольствием развесил его кишки на деревьях.

– А потом эта малышка выгрызла бы тебе глаза. Только законченный идиот встанет между феей и ее носителем. Ну что, Николас Бром. Добро пожаловать в Рой. Это я так, авансом, конечно. В Рой тебе пока еще рано.

– Я думал, что люди попадают туда только после смерти. Или все-таки будете мои кишки развешивать? – Механик погладил фею по лысой голове, почесал за ухом, и она довольно заурчала.

– Не напрашивайся. – Прогудел сверху Виджая.

– А тебе можно и пораньше. – Джая не удержалась и тоже попыталась погладить фею, но та извернулась и цапнула ее за палец. – Вот зараза! Истинно выродок леса! Не трону я твоего драгоценного, сама будешь терзать, сколько захочешь. Да, повезло тебе, Николас Бром, как волку на псарне. Имей в виду, что через укус феи передается ее слюна, а слюна недозрелой особи – это редкое снадобье, а потому сильное. Как Виджая.

– Ого.

– Теперь ты можешь видеть всех нас – даже тех, кто невидим для людей, или скрывается под человеческой личиной, или просто прячется. И ты волен с нами разговаривать, даже с недоумками из клана Паразитов, которые и двух слов связать не могут. Мы будем понимать тебя, а ты – нас.

До Николаса сквозь боль и слабость начинало доходить, каким приключением на всю оставшуюся жизнь обернется ему прогулка по мартовскому лесу.

– И что же, она теперь навсегда при мне?

– Самое большее – на расстоянии одного влюбленного взгляда. Если дальше, будет страдать, а этого тебе не простят.

– А как мне с ней на работу ходить? Она же маленькая совсем, испугается, шумно же на заводе.

– Забудь про завод, – Виджая протянул руку и легко поднял Николаса за шиворот, поставил на ноги, – теперь ты наш, человечек. И скажу тебе, что я даже рад, что не наступил на твою голову, как только вошел.

Механик покосился вниз – ноги Виджаи напоминали пару наковален.

– А чем я жить буду?

– Как чем? Тем же, что и раньше. – Джая махнула рукой, отсылая прочь директора «Тихой гавани», сунувшего нос в приоткрытую дверь. – Талантливый механик нигде не пропадет. Даже в Рое.

– Я ваши механизмы обслуживать не стану, – Николас вспомнил, что рассказывали о людях, доставшихся Рою, и его вновь замутило. – Лучше убейте.

Джая и Виджая захохотали.

– Да кто ж тебя к ним подпустит?! Может, со временем дослужишься, конечно… – Джая подтянула нитку из разошедшейся штопки на губах. – Ты и здесь нам пригодишься. И как механик, и как переводчик. А то мы иногда плохо понимаем людей. Ну так что, Николас Бром? Выбор я тебе предоставила. Или Хэли навсегда и работа на Рой – или Виджая. Твое слово.

Николас пошарил рукой за собой, оперся на стол – ноги его подкашивались, голова кружилась. Принимать одно решение из двух в боли и слабости тяжело; еще тяжелее, когда оба они суть зло, и попробуй определи, какое из них меньшее. Фея, снова оседлавшая плечо, почувствовала неладное, забеспокоилась, завозилась. Николас с трудом повернул голову и посмотрел на нее. Потом на Виджаю. Потом снова на фею. И решился.

– Хэли.

– Навсегда! – Пискляво заявила фея, скаля зубы в довольной улыбке. – Навсегда!

– Свидетельствую. – Джая приложила сложенные ладони ко лбу.

– Свидетельствую. – Виджая повторил этот жест.

Бестии переглянулись и в один голос произнесли:

– Шемхамфораш.

Время Роя: пора лихорадки, год от первого Воплощения 341

Время Людей: апрель, 1981 год

Николас Бром, механик, вот уже неделю лежал, не имея сил встать и сделать что-нибудь более осмысленное, чем поесть и снова лечь. Рядом с его кроватью стоял инкубатор для младенцев, это устройство в рекордно короткие сроки раздобыл директор санатория. За прозрачными стенками, в тепле, на подогреваемой подушке сладко посапывала фея, которая немедленно после заключения договора с Николасом отправилась досыпать до весны. И о ней, и о механике заботились так, будто они были любимыми внуками директора Прайса. Стоило Джае сказать Прайсу пару слов, как все вокруг забегали, засуетились… Николаса поселили в одном из гостевых домиков, приставили к нему личного врача, перевязки делали почти неощутимо, отменно кормили и даже пытались делать массаж. Фею устроили рядом, со всеми возможными удобствами.